Страдания и Звёздный свет - Каролайн Пекхам

вздрогнуть, и я отступила назад, глаза болели, а в ушах нарастал звон. Я закричала, когда он усилился, умоляя пощадить меня, не зная, не разозлила ли я ее каким-то образом. Но тут свет померк, и на моей ладони оказался неотшлифованный драгоценный камень, который гудел от невообразимой силы, настолько прекрасной, что я лишилась дара речи.

— Овладей этим, и ты выиграешь свою войну.

— Спасибо, — вздохнула я, и от этих слов земля затряслась, а небо запело.

Нет, не запело, этот прекрасный, преследующий шум, который витал на краю моего слуха, был криком, звезды над головой пытались бросить вызов тому, что было сделано, тому, что эта звезда предложила мне, противореча всей природе своего рода и моей. Но сделка была заключена.

Видение сместилось, и мой разум зашатался от всего увиденного, знания яростно крутились в голове, прежде чем я снова погрузилась в воспоминания, которые нахлынули яростной волной и заставили мой пульс участиться. Сначала я снова была Эльвией, летящей в бой с горящими крыльями и Императорской Звездой на рукояти потрясающего меча. Она нашептывала ей мысленно, подсказывая слова силы, необходимые для владения мечом. Со словом, обращенным к мечу, взрывная волна обрушилась на армию нимф под ней, прорезая их ряды и разрезая их на куски.

По ночам Императорская Звезда шептала ей новые слова, рассказывая о темной магии, об утраченных и неоткрытых силах. Эльвия научила всему этому своего сына, который рос на глазах с каждым видением, пока однажды он не предстал перед могилой рубиново-красного цвета и не взял в руки меч своей матери.

Но война продолжалась, и он использовал Императорскую звезду, чтобы стать невообразимо могущественным правителем. Несмотря на его господство в королевстве, у него и его двора появлялись враги: Драконы создали собственную армию, а фракции фейри присоединились к нимфам, чтобы попытаться уничтожить короля Феникса.

Сменилось еще одно поколение, затем другое, каждый новый правитель передавал Императорскую Звезду следующему, пока, наконец, она не перешла в руки Авалон, стоявшей у смертного одра своей матери.

— Сдержи нарушенное обещание, — сказала ее мать, и в роли Авалон я обхватила рукоять меча руками, слишком долго ожидая этого момента, поглаживая Императорскую Звезду большим пальцем. — Время пришло, Авалон.

— Война еще не выиграна, — твердо сказала я, и мама вложила мне в руку кристалл Сердца Памяти. В нем хранились все знания о звезде, которые приобрели прошлые короли и королевы, и каждый из них пополнял его каждый раз, когда узнавал новое слово силы. Только глупец откажется от этой силы. Я всегда буду жаждать ее и позабочусь о том, чтобы мои потомки тоже ею обладали. Это была часть того, что делало нас величайшим Орденом из когда-либо живших.

— Наш род вымирает, с каждым годом рождается все меньше и меньше Фениксов, — прохрипела моя мать, на которую надвигалась волна смерти. — Императорская Звезда — это проклятие, а не дар. Оно не закончится, пока… — Она умерла, последний вздох вырвался из ее груди, и я склонилась, чтобы поцеловать ее в щеку, прежде чем отвернуться и оставить слуг готовить ее к погребению.

Я прошла мимо моей кузины, Ромины, в коридоре, кивнула ей, чтобы она знала, что все кончено, и она зарыдала, упав в объятия своего любовника, Томаша. Он не был Фениксом, и она знала о моих взглядах по этому поводу. Наших осталось мало, и мы должны были позаботиться о том, чтобы наш род оставался сильным. Она отказалась от брака с Висенте, и у моей матери не хватило духу заставить ее согласиться на это, но если она думала, что теперь, когда я стала королевой, я потерплю это увлечение Гидрой, она сильно ошибалась.

Я дам им еще одну ночь, прежде чем объявить об этом. Сейчас у меня были дела поважнее, например, устроиться на своем троне и приказать Императорской Звезде подарить мне мир.

Меня выдернули из видения, и у меня было лишь мгновение, чтобы побыть в замешательстве от увиденного. Что это было за нарушенное обещание? Чего не показали мне эти воспоминания? И что имела в виду ее мать, говоря, что Императорская Звезда — это проклятие?

Картина вновь изменилась, и я увидела битву королевы Авалон с Лавинией, то, как она отобрала тени у нимф с помощью Императорской звезды и изгнала своего врага в царство со всеми тенями, необходимыми ее виду для выживания. Было жестоко наблюдать за этим снова, и я содрогнулась от сочувствия, которое испытывала к Лавинии в тот момент, будучи свидетелем того, как королева Авалон отправила ее в небытие и навсегда изменила ее род.

Затем мой разум погрузился в воспоминания, принадлежащие Ромине, и мое сердце заколотилось, когда я обнаружила, что бегу во всю прыть по темному туннелю.

Люди кричали, и ужас охватил меня, пока я мчалась вместе с Фениксами, наши языки пламени вились вокруг нас в темноте. Позади меня раздались крики, и я оглянулась: мои кузены падали на колени, плоть исчезала с их костей, прежде чем они рухнули на землю.

Я не понимала, что происходит, только то, что другие Ордена не умирали. Проклятие, это должно быть проклятие, но почему?

Томаш держал меня за руку, таща за собой с бешеной скоростью.

— Не смещайся, — бросил он мне в ответ, и я кивнула в знак согласия. Любой Феникс, которого мы видели расправившим крылья, тут же погибал. Я не позволила бы ни одному пламени поцеловать мою кожу, пока мы не выберемся из этих туннелей, а может быть, даже и потом.

— Сюда! — позвала королева Авалон, и мы последовали за ее голосом по проходам, сворачивая то в одну, то в другую сторону, пока вдруг мы с Томашем не уперлись в тупик.

Авалон стояла перед нами, ее корона возвышалась над головой, а глаза пылали огнем. Она сняла с рукояти своего меча Императорскую звезду и теперь держала ее перед собой с маниакальным видом.

— Провидица показала мне нашу судьбу. Многие Фениксы падут в этот день, и мы будем вынуждены оставить наш дорогой дворец. Но одна душа должна остаться здесь, ибо однажды наш род возвратится в это место, и когда они вернутся, дух наблюдателя пробудится и подготовит их к тому, что грядет. Остальные же сбегут и будут строить свое будущее на севере, пока мы будем ждать этого времени.

Я обменялась напряженным взглядом с Томашем, когда в проходе позади нас раздались новые крики.

— Что ты наделала? — потребовала я от этой королевы, которую давно научилась ненавидеть.

— Ромина, — прорычали мой кузен и жених Висенте, приблизившись к Авалон. Я