Держись от меня подальше - Рида Сукре

выпрыгнуть с криком «бу!», но и за шторами его не было.

Фил прошлёпал в зал за мной:

— Да не бзди, очухается и придёт мириться. Или не придёт, слишком ты его опустила.

— Я не опускала, — возразила я. — Если не может верить, то и не нужен он мне.

— Уверена? — я кивнула, но как-то слабо. — Тогда вопрос.

— Ну, давай.

— Ты действительно думаешь, что можно слепо верить любимому на расстоянии?

Вопрос оказался каверзным, но я знала ответ.

— Когда любишь, принимаешь человека таким, какой он есть. И его достаточно. Неважно рядом с тобой он, или очень далеко. Когда любишь, ты верен.

— А если бы сказали, что первый мужчина в мире Шерхан ждёт ребёнка и бабосы как вознаграждение, поверила бы?

Я рассмеялась, представив это. А Фил не смеялся, он был подозрительно серьёзным, это редкость. Тем более говоря такие глупые вещи.

— Ну, думаю, даже если бы это было возможно, то к гинекологу в очередь на оплодотворение Шер стоял бы первым с конца, — настал мой черёд разряжать обстановку шуточками, но мой юмор был недостаточно искромётен, как его. — А за деньгами с начала.

— Стой, я не говорил, что это больничное оплодотворение.

— Другого просто быть не может.

— Я понимаю, это фу, — не успокаивался заряженный своей теорией. — Но вот представь, он беременный от кого-то. Так написали в газете. И даже написали от кого.

Кусочки пазла стали складываться в общую картину. Беременность. Новости в сети. Мой фейковый парень. Олли и место для его «девушки». Ревность Артёма, безрассудность, злость.

— Он подумал, что я и правда жду ребёночка?

Фил пожал плечами:

— Кто знает, что в голове у умалишённого? Он тебе даже сообщения пишет, сокращая слова, наверное, до хера времени остаётся, чтобы заполнить свой вакуум ревностью, — к парню вернулась язвительность.

— Но зачем ты мне рассказываешь это? — он хотел привязать меня контрактом, и мог не раскрывать глаза на чувства Артёма, но поступал по чести. — Ты же не хотел разрывать контракт.

— Я и не хочу, — согласился он. — Но и не могу уже смотреть на твою несчастную мордаху.

— Ты же, — я запнулась, не ожидая, что такое может не то, чтобы случиться, но даже прийти на ум, и вот пришло: — не влюблён в меня?

Фил задорно рассмеялся, будто я научилась шутить, и покачал головой:

— Ты, конечно, классная, но я однолюб.

— Ты любишь кого-то? — моему удивлению не было предела. Сегодня что ни новость — сплошной взрыв.

— Того парня, — он показал в сторону, я повернула голову и наткнулась взглядом на зеркало: — красавчик из зеркального отражения мой кумир.

Не такого ответа я ожидала, это заставило меня улыбнуться. Но я снова вспомнила о блондинчике.

— Куда он пошёл? — спрашивала я, не надеясь на ответ. И Фил не знал. Или не говорил.

Олли мог знать, и я надеялась, что он ещё не улетел, или уже прилетел, ведь иначе не смогу дозвониться в зону режима «самолёт». Второй вариант оказался верным. Он снял трубку сразу, стальная птица совсем недавно села, и он уже получал багаж.

— Да, Лена, привет, весь полёт проспал, наконец-то удалось выспаться. Как ты? Голос парня был похож на счастливый.

— Олли, ты не знаешь, куда мог пойти Артём?

— Зачем он тебе, Лен? — в его голосе проявилась усталость, я поняла, что счастливый тон был напускным. — Вы мучаете друг друга только. Тем более теперь, когда ты в положении. Разве ты не счастлива с Фешкой?

— Ты ничего не знаешь, — я вцепилась в трубку обеими руками, — и это неправда, я не беременна.

— Как это? — подавился новой порцией нравоучений мой друг. — ДСС, ты зачем меня обманула?

— Это не я, это всё слухи. Тебе ли не знать, как это работает?

Он прекрасно знал.

— Как это получилось?

— Давай я расскажу тебе всё потом, а сейчас мне нужно найти Тёму. Он всё извратно понял.

— Брательник мой знатный извращенец, есть такое, — согласился, шуткуя, друг.

— Он ушёл, и я не знаю, как его найти, — моё отчаяние выливалось даже из ушей, просачивалось сквозь поры в клетках тела. — Телефон не отвечает.

— Здесь у него роуминг, — просветил меня Оливер, далёкую от технологий современности. — А инет только по вай-фай.

— Божечки, где же он? — взвизгнула я от отчаяния, шмыгая носом. — Он мог пойти куда угодно!

— Ты точно не беременна? А то больно эмоциональная, — то ли подколол, то ли действительно сомневался.

— Сплюнь, мне рано ещё.

— Честно, не знаю где он сейчас, но билет у него на завтра, утренний рейс, — помог мне друг.

— Эй, чучело, — услышала я из трубки на фоне приглушенный расстоянием знакомый говорящей звонкий голос, — долго я должна тебя ждать? Чемодан с ленты снять не можешь, помочь может?

— Прости, подруга, мне пора, удачи, — сухо попрощался он со мной. И уже в сторону, ехидно: — Зайка моя, соскучи…

Одновременно с ним говорил новый голос, добавив себе обличающей тяжести:

— С какой ещё подру…

Связь оборвалась.

Значит, у меня ещё есть время его найти. Но его катастрофически мало. Я попробовала снова до него дозвониться, но номер не отвечал, будто сгинувший среди радиоволн, возможно зацепившись за одну, запутавшись за другую и потерявший в итоге свой собственный сигнал. Я не была сильна в физике, чтобы распутать клубок волн, и единственное, что могла сделать — это отправить сообщение, понадеявшись, что оно дойдёт, ворвавшись в самый центр переплетения и своим светом ослабит путаницу: «Я люблю тебя». Я признавалась ему и делала это, не стесняясь и не боясь последствий. Толя бы посоветовал не распыляться словами, ибо всё, что сказано, может быть использовано против меня в суде. И я готова отвечать за свои слова.

Подслушивающий мой разговор с Оливером Фил хотел помочь:

— Подумай, может есть места, куда он хотел сходить в городе? Он же типичный турист, себя вспомни, когда приехала, — он стал меня передразнивать: — Пойдём в Централ парк кормить уточек. Давай поедим нью-йоркскую пиццу. Айда кататься на пароме. Пошли искупнёмся в Гудзоне.

— Эй, — последнего я точно не говорила.

— В общем, подумай. Может, какой-то театр? Этот питекантроп знает вообще, что такое искусство?

Театр? Точно, такой был. Буквально пару недель назад он рассказывал мне о подъёме музыки чёрных, которая происходила в тридцатых годах в Гарлеме, где жил его любимый Луи Армстронг. Многие из артистов того времени избрали театр «Аполло» площадкой для выступлений, и что показательно, долгое время он был единственным театром в Нью-Йорке, где афроамериканцы могли получить работу. А ещё у них был «палач» с метлой, который сметал