Пещера Чёрного Льда (Меч Теней - 1) - Джулия Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он забрался в самую глубину ниши, пригвожденный к месту телом Хода. Страх, столь всеобъемлющий, что казался совершенно новым чувством, выпил всю влагу из его горла.
Так вот оно - то, чего он хотел.
Его барабанные перепонки прогнулись - это воздух, который прежде расширялся, начал сжиматься. Ветер, чья теплота равнялась телесной, всколыхнул волосы и одежду Вейса, потом волосы и одежду Хода.
Она возвращала все назад.
Раздался вой, высокий и страшный, почти за пределами слуха. Тот, кто издал его, не принадлежал к этому миру. Ни один зверь, известный Вейсу, не мог произвести этот звук, способный остановить человеческое сердце.
Затем все прекратилось, и настала тишина. Взвихренный снег опадал на землю медленно, будто впервые. Ветер ожил снова, не зная, куда ему дуть. Вейс попробовал дышать. Грудную клетку жгло, но он не смел шелохнуться, чтобы облегчить боль. Бедро Хода придавило ему ногу, лед закупорил горло, но Вейс отважился только открыть глаза.
Сквозь снеговую завесу он увидел, как девушка встала на ноги. Ее платье было разорвано до пояса, груди обнажились. Волосы колыхались вокруг головы так, как будто их окружала вода, а не воздух. Серые глаза смотрели на скалы вокруг, на изломанные, кровоточащие тела смерти. Губы девушки сомкнулись, и она собрала дрожащей рукой обрывки платья на груди. Она взглянула в сторону Вейса, и он заметил у нее под глазами синяки от макового молока.
Если она и разглядела его во мраке под скалой, то не подала виду. Она сделала к нему несколько шагов, но лишь для того, чтобы подобрать брошенное им одеяло. Руки у нее больше не дрожали. Она обернула одеяло вокруг плеч и повернулась спиной к Вейсу.
На дальней стороне лагеря послышался чей-то стон.
Асария Марка застыла на месте. Вейс думал, что она займется стонущим, но нет - она удалилась из лагеря в сторону коновязи.
Сарга Вейс сидел тихо, как мышь. Память о тьме, которую он видел, заглушала боль в груди и ноге. Зов этой тьмы был ему столь же внятен, как если бы она назвала его по имени.
Тело, придавившее ему ноги, шевельнулось, показав, что Ход еще жив. Услышав мягкий стук копыт, удаляющийся к северу, Вейс вытащил ногу и прошептал:
- Ход! Ход!
Ход издал булькающий звук.
Вейс затратил несколько минут, чтобы отыскать на нем нож. Из-за давящего на легкое сломанного ребра маг избегал резких движений. В довершение всех зол Ход упал неловко, на бок, и его пришлось приподнять, чтобы добраться до пояса с ножом. Камзол Хода задрался, и он прижимался к земле голым животом, который уже приобрел желтовато-серый цвет обмороженного тела.
Вейс, не беспокоясь об этом, провел ножом по горлу Хода.
Мертвым обморожение не грозит.
43
ВСТРЕЧИ
Гуль Молер, единоличный владелец таверны "У погонщика Джека", прибирался после вчерашней драки. Метла у него была добротная, но даже жесткому конскому волосу не под силу было соскрести с пола засохшую блевотину - Гуль только головой качал. Мало им биться на кулачках - всегда найдется такой болван, который даст другому пинка промеж ног. Разве кто удержит внутри свой ужин в таком-то разе? Вопиюшее неуважение к владельцу. Великое унижение для владельца становиться на четвереньки и отскабливать с пола клейкий полупереваренный овес.
Все это, конечно, из-за Десми, как оно обычно и бывает. Если у его дочки и есть какой-то талант, так это служить причиной драки. Слишком она смазлива для ее же блага. Кто бы, поглядев на ее покойную мать, мог предположить, что из девчонки выйдет этакая сердцеедка? Покойница, к слову сказать, была хорошей женщиной и превосходной женой, хотя красотой не блистала.
Почувствовав легкий укол вины, Гуль отставил метлу и пошел к плите, нуждаясь в горячей воде для полов и паре рюмашек для души.
В таверне "У погонщика Джека" имелась только одна комната. Кухня, бочки с пивом, обеденные и игральные столы, помост для певцов и большая медная ванна - все это теснилось на пространстве не больше скромного огорода. И помост, и ванну Гуль, правда, мог бы убрать без особого ущерба для своего заведения. Здесь, в тридцати лигах к северо-востоку от Иль-Глэйва, в тени Горьких холмов, в сердце овечьего края, редко появлялись музыканты, готовые поиграть в уплату за ужин. А те, что появлялись, тоже не выказывали интереса к помосту. Они садились поближе к печке или, того хуже, расхаживали между столами. Но даже с учетом всего этого Гуль не мог заставить себя расстаться с помостом. Только одна его таверна во всех Трех Деревнях могла им похвалиться.
Так же обстояло дело и с ванной. "Погонщик Джек" был таверной в полном смысле этого слова, где можно поесть, выпить и погреться. Постелей на ночь тут не водилось. С этой отраслью своего ремесла Гуль Молер не хотел иметь никакого дела. От заезжих гостей одни хлопоты: платят они чужеземной монетой, говорят так, что ничего не разберешь, и всегда заводят драки. В Трех Деревнях, конечно, и своих драк хватает с тех пор, как Десми подросла, но местные они и есть местные, и дерутся они на знакомый Гулю манер. Никогда не чинят вреда ни печке, ни бочонкам, ни владельцу. А чужие крушат все, что под руку попадается.
Так вот о ванне. За те пятнадцать лет, что она стоит в своем углу под окороками и сушеными травами, ею пользовался только Редро Пиль, да и то не сам мылся, а замерзшую овцу отогревал. Но ванна - это ванна, и с ней тоже Гуль расставаться не собирался. Мало того что она блестит, как новенький грош, освещая своими боками темный прежде угол, так ею еще и похвастаться можно.
Она годится, чтобы отогреть обмороженную конечность, охладить лихорадящего больного и устроить серную купель страждущим от клешей, золотухи и дурной болезни. Гуль, преисполнившись нежности и гордости, похлопал ее по изогнутому ободу, и его острый хозяйский глаз сразу засек красноречивые голубые пятнышки на меди. Его объемистый мягкий живот даже колыхнулся от огорчения.
Зелень!
Десми клялась, что чистила ее на прошлой неделе, но Гуль-то видел, что к ванной добрый месяц рук не прикладывали. От этой девчонки последнее время одни неприятности. Драки между ее ухажерами еще можно стерпеть, девичьи капризы тоже, но неряшество в таверне он допустить никак не мог. Надо поговорить с дочкой серьезно, а то у нее голова закружилась от собственной красоты.
- Десми! - позвал он, задрав голову к оштукатуренному дубовому потолку. - Спустись-ка, дочка, сюда!
Никакого ответа - а ведь полдень на дворе! Гуль перевел взгляд с потолка на ванну. Можно, конечно, подняться и самому привести Десми, но пока он будет этим заниматься, таверна не откроется и ванна чище не станет.
Это решило дело. Гуль достал из-под своего знаменитого прилавка кровавого дерева корзину с жесткими и мягкими тряпками, щелок, сосновый воск, пемзу в порошке, белый уксус. Дочь он любил и лелеял, но ванну тоже очень ценил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});