Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил" - Михаил Назаров

50

Шнеерсон разрешения на проживание в Киеве «как участник русско-японской войны» не получил. Тем не менее с 1907 г. он каким-то образом прописался на Лукьяновке в доме Добжанского, где открыл сенную торговлю, на Татарской улице, которая упирается в Верхне-Юрковскую как раз против дома, где жил Бейлис. В действительности же Шнеерсон жил у Бейлиса. В марте 1911 г. согласно полученным инструкциям полиция потребовала от Шнеерсона, чтобы он, как не имеющий права жительства в Киеве, выехал из Лукьяновки. Тогда Шнеерсон прописался с 12 марта (день убийства Андрюши, но это простое совпадение) на заводе Зайцева по Кирилловской улице как входящей в иной участок, где евреям разрешалось проживать. В апреле 1911 г. прописался на Слободке, а месяцев через пять снова прописался на Татарской, но уже не как торговец, а как "ремесленник-переплетчик" (евреи-ремесленники имели право повсеместного жительства). (Замысловский Г. Убийство Андрюши Ющинского. Петроград. 1917. С. 186, 187; Стенографический отчет. Т. 1. С. 279, показание Полищука – см. далее). – Ред.

51

Цадик – предводитель хасидов, «не только совершеннейший и безгрешный человек, он не только равен Моисею, но есть представитель божества и его отражение; все, что цадик делает и думает, имеет решительное влияние на высший и низший мiры» (Грец Г. История евреев. Т. 12. С. 98-99). Другой еврейский историк Дубнов приводил слова Элимехера Лизенского, что «цадик – это "маклер между Израилем и Богом". Через его посредство Бог ниспосылает верующему земные блага – жизнь, пропитание и детей; стоит цадику захотеть – и этот источник благ закроется. Поэтому хасид обязан слепо верить в цадика, считать его своим благодетелем и уделять ему из своего достатка» (Дубнов С.М. Всеобщая история евреев на основании новейших научных исследований. СПб., 1906. Кн. 3. С 328-329). – И.Г. (Подробнее см. в приложении "Справка о хасидах". – Ред.)

52

Казенный раввин – официально зарегистрированный как еврейский законоучитель. – И.Г.

53

Все упоминаемые – дети, постоянно игравшие на кирпичном заводе на мяле и бывшие на заводе в день убийства. – И.Г.

54

Из Представления Товарища Прокурора Киевской Судебной Палаты А. Карбовского Прокурору Киевского Окружного Суда:

«Фамилия Шнеерсонов связана неразрывными узами как с развитием хасидизма в России, так и с ритуальными убийствами. В 1797 году был арестован в Лиозне глава хасидизма ─ цадик Залман Борухович Шнеерсон и отправлен для допроса в Петербург. Вскоре он был освобожден, так как никакой вины за ним доказано не было. Через два года он был снова арестован и привезен в Петербург, но снова освобожден и отправлен на жительство в м[естечко] Любавичи, Оршанского уезда...

Спустя 50 лет, когда возникло Саратовское дело, крещеный еврей Гуглин показал, [что] 2 бутылки крови были отправлены из Саратова "Любавичскому раввину". Раввин этот допрашивался и заявил, что он никаких сношений с саратовскими евреями через ходока Таупкина не поддерживает. При обыске у него ничего подозрительного найдено не было. Между тем в Любавичах в то время проживал знаменитый "святой" – цадик Мендель Шнеерсон, внук Залмана, глава хасидизма, к которому несомненно и были направлены через Таупкина 2 бутылки с кровью…

Бывший агент сыскного отделения Адам Полищук доставил сведения, что Файвель Шнеерсон не только столовался, но и жил в квартире Менделя Бейлиса, а с 12 марта (день убийства Андрея Ющинского) по 7 апреля был даже прописан в усадьбе Зайцева [на Кирилловской улице, точнее: по 6 апреля. – Ред.]. Тот же Полищук получил сведения от Назара Зарудского, Андрея Репецкого, Георгия Коновалова, детей Волощенко и др., что Андрей Ющинский был знаком с Файвелем Шнеерсоном, который уверял его, что служил с его отцом на Дальнем Востоке, что отец его не убит, и что он когда-нибудь покажет ему его отца.

Отыскивать отца сделалось мечтою Андрюши. Он говорил об этом и своим родным, а когда бабушка попыталась однажды убедить его в смерти отца, – Андрюша ответил: "что вы говорите, отец жив, и Файвель обещал мне его показать".

Ввиду того, что по заключению профессора Сикорского раны на теле Ющинского были сделаны рукою человека, привыкшего к убою скота, была сделана попытка, путем собирания негласных сведений, выяснить личность отца Файвеля Шнеерсона. Буним Шнееров Шнеерсон оказался стариком лет 60, окруженный почетом со стороны местного еврейского населения, (м[естечко] Носовка, Нежинского уезда). Он по профессии резник. Получены указания и на то, что в начале 1911 года он выезжал в Киев, хотя обычно он никуда из Носовки не выезжает. У него есть сын Ноэх, по профессии переплетчик, получивший серьезное (по-еврейски) образование. В доме Шнеерсона довольно много старинных еврейских книг. Сын Бунима, Файвель Шнеерсон служил на военной службе; в настоящее время проживает в Киеве и, хотя показал место жительства на Предмостной слободе, в настоящее время живет близ усадьбы Зайцева, в д[оме] по Татарской улице» (ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 208, 208 об., 209, 209 об.). – Ред.

55

Поскольку у суда не было оснований сомневаться в честности Голубева, налицо снова "единый фронт действий" всей еврейской общины Киева: от еврейских мальчиков и шинкарей, до адвокатов и цадиков, все точно выполняют полученные инструкции, хотя большинство лжесвидетельств весьма прозрачны и производят на суд и на публику впечатление скорее обратное тому, что было задумано. Удивляет, что ни один из лжесвидетелей не был привлечен к ответственности в соответствии с законом.

Талмудом лжесвидетельство евреев перед нееврейским судом не только разрешается, но прямо предписывается во всех случаях, когда это выгодно еврейству (Талмуд, трактат "Баба Кама", с. 113а); лгать перед нееврейским судом для пользы еврейства нужно всегда при условии, чтобы "гои" не знали о лжи и не могли ее доказать, ибо в этом случае было бы «осквернено имя Божие». В том же месте цитированного трактата рабби Акиба дает исчерпывающее объяснение: «Имя Божие не оскверняется, если гои не знают, что еврей лжет» – трудно выразить еврейский "нравственный закон" более точно. – И.Г.

В современном отцензурированном издании Конгрессом еврейских общин и организаций в России свода иудейских законов "Кицур Шульхан арух" (М. 2001, с. 408) читаем аналогичное предписание о запрете говорить правду на "гойском" суде: «Запрещено предавать еврея в руки нееврея, идет ли речь о жизни еврея или о его имуществе; и неважно, делается ли это посредством какого-либо действия или словами; и запрещено доносить на него или указывать места, где спрятано его имущество». – Ред.

56

Миснагиды (протестующие, то есть противники хасидов) – часть религиозного еврейства, оставшаяся верной ортодоксальному раввинизму после возникновения секты хасидов. – И.Г.

57

По неизвестной причине на суд не была вызвана жена Бейлиса, которая была допрошена лишь на предварительном следствии 19 декабря 1911 года судебным следователем по особо важным делам В.И. Фененко и дала заведомо ложные показания:

«...Зовут меня Эстер Исаевна Бейлис, 39 лет, исповедания иудейского, мещанка г. Василькова, живу [на] Верхне-Юрковской улице в доме № 32, неграмотная. Я жена обвиняемого Менделя Тевелева Бейлиса... По делу этому мне собственно ничего не известно. Ни покойного Ющинского, ни его родных я совершенно не знала и о находке трупа мальчика... услышала, вероятно, через довольно продолжительное время, после находки этого трупа. Ни у меня ни у моего мужа родных, которые были бы резниками, раввинами или цадиками, нет и не было… Никаких записок от него [мужа] не получала и ему записок не передавала... Такого случая, чтобы какой нибудь человек принес мне от моего мужа после его ареста записку, а я бы заплатила этому человеку за это 50 копеек не было. Еврея Берко Гулько [шорник. – Ред.] я совершенно не знаю и никогда его не видела. Была ли в заводе шорная мастерская и где, мне неизвестно… Добавить более ничего не имею» (ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5485. Л. 271).

В дальнейшем она изменила показания: «К своему прежнему показанию добавляю: я явилась к вам в камеру, следователь, без вашего вызова и хочу изменить свое показание. В прошлом месяце… ко мне в квартиру пришел неизвестный мне человек и, назвавшись тюремным часовым, передал мне записку от моего мужа. Сама я неграмотная и поэтому пошла к соседке своей Эстер Быковой... Быкова прочитала мне записку и под мою диктовку написала ответную записку мужу, вот такого содержания, как Вы мне только что прочитали (свидетельнице была прочитана копия записки, присланная при отношении начальника Киевской тюрьмы за №1795). Взяв эту записку, я попросила того человека передать ее мужу, а когда этот человек попросил меня поблагодарить его, я дала ему 50 копеек. После этого человек тот ушел и получил ли мой муж эту записку, я не знаю. Записка мужа была такого содержания, как Вы только что мне прочитали… Записку мужа порвали мои дети и представить ее Вам я не могу. Давая Вам свое первое показание, я была очень испугалась и боялась сказать Вам о записке, полученной мной от мужа. Больше записок я от мужа не получала. Добавить ничего не имею...» (ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5485. Л. 276). – Ред.