Петербургские очерки - Пётр Владимирович Долгоруков

265

См. в № 3 «Будущности» статью «О союзе России с Австрией».

266

Граф Нессельроде и Сверчков женаты были на родных сестрах, дочерях министра финансов графа Гурьева, того самого, при замене коего графом Канкриным к общей радости в России в день Светлого Христова воскресенья 1832 года все говорили: «Христос воскрес — Гурьев исчез!»

267

В 1857 году, через год после Парижского мира, граф Блудов разговаривал с графом Нессельроде, главным виновником союза России с Австрией. Беседа их была накануне событий, предшествовавших последней войне, и граф Нессельроде сказал: «С тех пор много воды утекло». Граф Блудов отвечал: «Весь Дунай от нас утек».

268

Княгиня Екатерина Алексеевна Волконская, дочь того Алексея Петровича Мельгунова, который, будучи любимцем Петра III, был однажды им поколочен тростью на разводе, а при Екатерине, находясь вологодским генерал-губернатором, имел поручение отвезти из Холмогор в Данию братьев и сестер несчастного Иоанна Антоновича, — скончалась в 1853 году, с лишком восьмидесяти лет от рождения. Она была женой родного дяди князя Петра Михайловича Волконского, князя Дмитрия Петровича, который находился в начале царствования Александра 4 генерал-интендантом; после Тильзитского мира он был за воровство уволен с должности и лишь благодаря обширным родственным связям избежал суда и Сибири. Вдова его, будучи бездетной и обладая большим состоянием, назначила своим единственным наследником мужнина племянника, князя Петра Михайловича Волконского, передав ему даже то родовое имение, коему следовало идти в род Мельгуновых. Таким образом, она пользовалась огромным влиянием на фельдмаршала Волконского, а через него и на весь придворный круг. Трудно было найти женщину более искательную перед придворными фаворитами, более подлую и более жадную: она была страшной взяточницей. Невзирая на свою знатность, на свое богатство, на свое влиятельное общественное положение, она брала взятки столь же усердно, как и жена письмоводителя любого городничего; не брезгала ничем, даже банкой помады, и про нее говорили, что «у нее всякое даяние благо и всяк дар совершен».

269

Эта статья воспроизводится в нашем издании.

270

Букв: если хотите в короткий срок законным образом сколотить себе громадное состояние, купите этого господина за то, что он стоит, и продайте его за то, во что он сам себя ценит (фр.).

271

Вот черта, вполне обрисовывающая степень ума и всю ширину совести князя Владимира Андреевича. Он был опекуном сестры своей жены Марии Васильевны Нарышкиной, и когда тесть его старик князь Василий Васильевич Долгоруков умер 12 декабря. 1858 года, то оказалось завещание, коим князь Василий Васильевич разделил свое родовое имение между дочерьми своими, Марией Васильевной Нарышкиной и княгиней Варварой Васильевной Долгоруковой, не поровну, а с назначением княгине Варваре Васильевне большей части наследства я лучших имений! Князь Владимир Андреевич, опекун Марии Васильевны, дошел до такой бессовестности, что подписал в качестве свидетеля завещание, в косм интересам его свояченицы, его опеке порученной, нанесен был ущерб в пользу жены его. Другой свидетель, подписавший это курьезное завещание, равно заслуживает быть упомянутым. Это был Александр Петрович Мельников, советник Конюшенной конторы, ежедневный посетитель князя Василия Васильевича. В завещании Мельникову подарен был дом, и Мельников нимало не усомнился подписаться в качестве свидетеля под завещанием, через которое приобретал дом!

272

Надобно отдать справедливость князю Горчакову, что он единственный из петербургских министров, который, как говорят на французском языке, mettait son portefeuille sur une question; благородный образ действий, столь чуждый русским министрам, что на самом языке нашем не имеется даже соответственно тому выражения! Он один объявлял иногда, что выйдет в отставку, если по такому-то или такому-то вопросу мнение его не будет уважено. Предместник его, граф Нессельроде, чувствуя и понимая, что Николай Павлович беспрестанно самодурствовал в политике внешней и в делах внутренних, никогда, однако, не противоречил деятельно, ограничиваясь лишь несколькими замечаниями, и потом покорно исполнял повеления самые нелепые. Однажды лишь Нессельроде заартачился. Когда графиня Нессельроде увидела, что Николай Павлович не хочет делать ее статс-дамой и что при пожаловании в это звание ее беспрестанно обходят, то она задала супругу своему сильнейший нагоняй, и граф Карл Васильевич, всю жизнь свою бывший покорным исполнителем велений своей Марии Дмитриевны, отправился в апреле 1836 года к государю и, проникнутый (о благодетельное действие супружеского нагоняя!) мужеством, дотоле ему совершенно чуждым, объявил своему медведю-монарху, что, если к 21 числу, дню именин императрицы, жена его не будет пожалована в статс-дамы, он 22 апреля подаст в отставку. 20 апреля графиня Нессельроде была пожалована в статс-дамы.

Князь Горчаков в следующих четырех случаях воспротивился дипломатическим назначениям, которые придворные лица старались устроить, и всякий раз объявлял, что если мнение его не будет уважено, то он выйдет в отставку. Он действовал таким образом: в 1856 году против назначения князя Василия Андреевича послом в Париж; в 1857 году против назначения графа Николая Адлерберга посланником в Дрезден; в 1858 году против назначения Николая Киселева посланником в Вену и в 1859 году против назначения того же графа Николая Адлерберга посланником в Брюссель. За то Адлерберги и питают к нему такое же расположение, как черти к ладану.

273

Вот пример, каким образом князь Алексей Орлов, в бытность свою главным начальником шпионов, обманывал и злоупотреблял именем того государя, который осыпал его благодеяниями и богатством и вывел из ничтожества. В бытность генерал-губернатором смоленским, витебским и могилевским князя Андрея Михайловича Голицына этот сановник, добрейший и честнейший из людей, но характера довольно сварливого, поссорился с витебским губернским предводителем графом Михаилом Осиповичем Борхом и послал в Петербург представление, «что пользы края требуют удаления графа Борха от службы». В III Отделении при составлении об этом доклада государю писарь, переписывая генерал-губернаторскую бумагу, по ошибке пропустил слова: «от службы», и вышло, что князь Голицын требовал удаления графа Борха, которого государь и приказал сослать на жительство в Ярославль! Двоюродный брат его граф Александр Михайлович Борх поехал к Орлову просить о прощении графа Михаила; Орлов через несколько времени отвечал, что государь отказал в прощении. Когда на Министерство внутренних дел поступил Дмитрий Гаврилович Бибиков, граф Александр Михаилович Борх возобновил свое ходатайство: Дмитрий Гаврилович доложил государю, тотчас получил согласие на прощение и сказал графу Александру Михайловичу, что государь полагал, что его двоюродный брат давно