Цикл «Аратта». Книги 1-7 - Мария Васильевна Семенова

Сын Толмая поглядел на него, будто только сейчас увидел.

— Помнишь, я хотел задать вопрос?

— Помню. Задавай.

— Когда мы принялись мстить за твоего отца, когда подстерегали здесь царевича и бились на Лосиных Рогах, мы сражались за свою землю против чужаков. И ты вел нас в бой. А теперь… — Кежа понизил голос, чтобы не услышали прочие побратимы, и яростно зашептал: — Нынче ночью мы убивали своих же! И ты сам привел в селение одного из проклятых арьяльцев! Он стрелял в наших родичей, как в зайцев, и смеялся! Как же так, Учай?!

— Да, ты прав. Я так и сделал. И арьяльский воин убил многих ингри, — холодно подтвердил Учай. — Я скорблю о них не менее, чем ты. А теперь отбрось свою скорбь и подумай. Я говорил, что надо догнать царевича и убить всех, кто остался с ним?

— Говорил.

— Но меня не послушали. И теперь наверняка арьяльцы готовят поход. Они придут и играючи убьют всех — ты теперь увидел, как они это делают. Но мои и твои сородичи, подобно глупым уткам, подняли шум и гам, когда лиса рядом. А стоило ей притаиться, принялись спокойно ловить головастиков. Но лиса никуда не ушла!

— О чем ты?

Учай скривился. Кежа был ловким и храбрым и, пожалуй, самым умным среди Детей Грома. И все же порой Учаю казалось, что побратим отчего-то попросту не может уразуметь очевидное.

— Сейчас, — терпеливо пояснил он, — когда Джериш до смерти перепугал вержан, они объявили меня военным вождем. Мы соберем под единой властью всех ингри от Вержи до Обжи! Мы наберем свое сильное войско, снарядим и обучим его. Джериш, конечно, враг, но есть многое, что знает и умеет только он и что очень нужно каждому из нас. И мы должны этому от него научиться. Ты слышишь меня? — Учай внимательно поглядел в глаза друга. — Учиться старательно и забыв о ненависти. А потом, в свое время, когда он передаст нам воинские умения Арьялы и станет бесполезным, мы расправимся с ним. — Учай кровожадно ухмыльнулся. — Прикончим его, когда он будет меньше всего этого ожидать, и так, как нам захочется… Хочешь сам его убить?

— Да, очень хочу!

— Хорошо. Но покуда он мой, с его головы не упадет ни один волосок. А потом — считай, что я тебе его подарил. И помни — если бы сегодня ночью он не убил некоторых, очень скоро его сородичи убили бы всех. Такова правда. — Учай поглядел на темнеющий впереди лес и добавил: — Оттого что ты расшибешь себе лоб, упав на камень, камень не становится плохим. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Глава 8. Пустая лодка

— Слыхала, сестра? Вчера приплывали к нам женщины из рода Хирвы!

Кирья, услышав эти слова, тут же застыла на месте, стараясь стать как можно незаметнее в высоких камышах. Сердце ее забилось. Казалось бы — что ей теперь род Хирвы? Разве вержане пытались выручить ее или Мазайку? Но другой родни она не знала — и, кажется, сейчас в селении творилось недоброе.

— Давненько их не видно было, — отозвался женский голос. Затем послышался плеск, — видно, добродеи ставили у берега сети. — И с чем приходили?

— А кто его знает с чем? Как приплыли, так и уплыли. От берега волной как плеснуло — чуть лодку им не опрокинуло…

— Стало быть, не пустила их Мать, — вздохнула вторая.

— И правильно не пустила! На вержанах сейчас порча, нечего им делать в святом месте! Слыхала, как Дом Ветра божьим гневом развалило? Это из-за них! Пусть их теперь Хирва защищает…

— А зачем Мать тогда рыжую с мальчишкой сюда притащила?

— Затем и притащила. Тут хоть она за ней присмотрит, а там рыжая сама по себе такого бы наворотила…

— Ну а мальчишку-то зачем? Кому он нужен?

— О, лучше не спрашивай, сестрица! Ну ладно, расскажу. Это дело особое…

Одна жрица что-то зашептала на ухо другой, и как Кирья ни силилась, кроме аханья и оханья, не расслышала почти ничего. Донеслось до нее только слово «подарочек» — но какой, кому?

«Порча? — раздумывала девочка, выбираясь из камышей на сухое место. — Нет, не порча, а похуже. Вержане богов разгневали — гостей убили! И теперь хотят очищения, а им никто не дает его…»

Сказать ли Мазайке о том разговоре? Не рванул бы в селение, забыв о водяном страшилище! Или к деду. Тот хоть и живет в лесу, а ведь тоже из рода Хирвы.

За прошедшие дни Кирья обвыклась в керемети. Пожалуй, ей тут даже начинало понемногу нравиться. Все время следуя за Высокой Локшей, она волей-неволей училась у нее тайным умениям служительницы Видяны. Запоминала заговоры, моления и песни, помогала в целительстве и жертвоприношениях, узнавала немало прежде ей неведомого об известных, казалось бы, лечебных, колдовских и смертоносных цветах и травах. Только одно она никогда не делала — не пыталась ни на чем играть. Ни на Мазайкиных глиняных свистульках, которые он лепил, обжигал в костре и дарил всем, кто попросит, ни на тростниковой дудочке, какие любили местные детишки. Даже пищалок из листьев больше не сворачивала. Она хорошо помнила, что каждая ее попытка заставить запеть дерево, кость или глину кончалась нежданными бедствиями.

Зато здесь ее никто не обижал. А до ее темно-синих глаз и рыжих волос никому не было тут дела. Понемногу Кирья зауважала Локшу, хоть и не полюбила ее. Девочка вовсе не собиралась прощать старшей добродее, что та умыкнула их с Мазайкой и насильно удерживает на своем острове. Высокая Локша была сурова и безжалостна и к себе и к другим и уважала только силу, что у богов, что у людей. Тому же учила и Кирью, но та отмалчивалась. Уж чему-чему, а молча поступать по-своему сородичи ее с детства научили.

Если Кирья в керемети даром времени не теряла, пусть даже не по своей воле, то Мазайка с каждым днем все сильнее томился от безделья и тревоги. Его беспокоило, что дед Вергиз не дает о себе знать и не приходит за ним. И Дядьки все чаще являлись к нему во сне — стояли на берегу Вержи, сливаясь то с ночной тьмой, то с серебристым туманом, звали его… А он изо всех сил пытался прорваться к ним через этот проклятый туман, но не мог даже знака подать, и его крик не достигал дальнего берега…

Мальчик часто вспоминал про Огонь Глаз — таинственное умение, благодаря которому мохряки