Цикл «Аратта». Книги 1-7 - Мария Васильевна Семенова

Локша отстранила ее ладонью — не взглянув, будто дверь открыла. «Что же там стряслось-то?» — тихо и незаметно следуя за добродеями, гадала Кирья.

Между тем Локша остановилась у самой кромки воды. По ту сторону реки, на самом конце длинного песчаного мыса, хмуро опустив голову, стоял Вергиз. Волчья стая черными тенями окружала его, делая старика неуловимо похожим на одного из них, обернувшегося человеком.

— Зачем внука моего забрала? — без приветствия и доброго слова рыкнул Вергиз, поднимая глаза на старшую добродею. — Отдавай обратно!

— Уж не указывать ли мне ты сюда пришел, старый хрыч? — высокомерно осведомилась Локша.

— Я-то, может, и стар, да из ума порой не по старости выживают. Ты вот тому пример. Я, лебедушка, не спорить с тобой пришел. Верни Мазайку, на том и разойдемся.

— Ишь ты, волчий пастух мне приказывать будет, — хмыкнула добродея. — До сивых волос дожил, а ума не нажил. Ступай отсюда, покуда цел! А то ведь смотри рассержусь… — Она поглядела на волков — от вечерних теней они отличались разве только горящими зелеными глазами — и добавила: — И твои звери тебе здесь ничем не помогут.

— Проверим? — спросил Вергиз, вступая в воду.

То ли он желал переплыть протоку, то ли перейти как посуху, а может, надеялся на брод, Кирья не узнала. Вода между мысом и островом пошла кругами, громко всплеснула, забугрилась — и вдруг девочка ясно увидела, как в закатном луче мелькнула бурая гребенчатая спина неведомого зверя.

Вергиз резко отпрянул назад. Волки как один вскочили, вздыбились и зарычали. Стоявшие на берегу добродеи, не сговариваясь, залились радостным хохотом.

— И не защитят, — довольно усмехаясь, проговорила Локша. — Твоя сила — в лесу, моя — в воде.

— Ах ты, рыбина пересушенная! Ящера из-за Кромки привадила!

Вергиз нахмурился и сжал кулаки.

«Ящер? — про себя повторила Кирья, не отрывая взгляда от взбаламученной воды. — Так вот кто Мазайку унес!»

— Чьей кровью его кормишь, добродея? — Вергиз выглядел не на шутку разгневанным. — Смотри отвернется от тебя Видяна!

— Почему мне речной зверь служит, тебя не касается, — не смущаясь, отозвалась Локша. — Ступай-ка отсюда, старый, покуда цел!

Старик с недоброй ухмылкой поглядел на добродею.

— Таких чудищ, как твое, — проговорил он, — у меня полная сумка. Еще для одного уголок найдется.

— Лучше отошел бы от реки, пока ноги не откусили!

— Знаю, откуда они лезут… Знаю, кто их посылает… До нее бы добраться…

— Куда уж тебе! — В голосе Локши послышалось странное торжество. — Кому гибель удачей обратилась, а кто за нее до скончания жизни платить будет. И теперь не только он! Сиди в своем дупле, старый филин. А о внуке забудь — он теперь не твой…

Кирья слушала их перепалку с недоумением. Ей были не понятны ни намеки Локши, ни ее злобная радость. Что ей до Мазайкиного деда? Кто и за что должен платить? Старые счеты? Однако ясно одно — если кто-то о ящере что-то знает, кроме верховной жрицы, то это дед Вергиз.

— Ах вот оно что, — тихо сказал Вергиз. — До меня не добрались, решили забрать Мазайку? Ну ладно же…

Он наклонил голову и вдруг запел, по-старчески устало прикрыв глаза.

Впрочем, то была не песня. Кирье показалось, что он тянет один звук. А потом вдруг и звук этот исчез… Вергиз будто стоял, открывая рот, а воздух наполнялся пронизывающим до костей визгливым гулом. Кирья и сказать не могла, что это за звук такой!

Вода в реке снова всплеснула. Из-за спины Локши послышались испуганные возгласы молодых жриц.

— Перестань! — резко выкрикнула Локша, выдергивая из-под расшитой обережными узорами рубахи свистульку, изготовленную из белого пера, и поднесла к губам.

Кирье стало дурно, руки обвисли, боль колотилась в висках. Сам мир вокруг будто бы превратился в отраву. Но она все же разглядела, как побледнела и враз осунулась Высокая Локша. Она выпустила перо, тихо замычала, видать от боли, и закрыла ладонями уши. Лоб ее покрылся испариной, точно в лихорадке.

Но что она! Все прочие добродеи одна за другой падали на землю, бились в корчах и стонали, срываясь на крик, стискивая руками уши.

А вслед за Вергизом завыла стая. Ее вой пробирал до жути. Кирья потеряла счет времени и не могла сказать, как долго длится этот ужас. Ей казалось, что бесконечно долго…

Затем вдруг все в единый миг оборвалось — и песнь Мазайкиного деда, и волчьи завывания, и стоны потерявших сознание добродей.

— Возвращай внука, — приказал Вергиз. — А то я ведь из тебя все нутро выну! Все твои души как есть вымотаю!

— Не могу я мальчишку вернуть… — выдавила Локша, с трудом выпрямляясь. — Он уже не мой. Подаренное обратно не забирают…

— Не ври! Ящера своего пошли за ним. Он унес — он и принесет!

Локша закрыла глаза:

— Я все тебе сказала. Уходи!

— Я просто так не уйду. Ну что, еще спеть?

Кирья услышала глубокий — пожалуй, слишком глубокий и долгий — выдох Высокой Локши. Ей вдруг показалось, что берег заполняется прозрачными духами.

— Если хочешь там стоять — так и стой. — Хозяйка керемети резко выпрямилась. Глаза ее снова засверкали, будто и не было ей недавно так плохо, что не разогнуться. — Но дальше тебе не ступить!

Воинство духов становилось все больше и больше. Они уже заполняли весь берег. Кирья и подумать прежде не смела, что такое может быть…

— Ишь ты! — осклабился Вергиз. — Ну будь по-твоему!

Кирья увидела, как он принялся развязывать знакомую объемистую суму. Это была та самая сума, в которую при их первом знакомстве Мазайкин дед сажал изловленных на болоте духов, что разлетелись по лесу из Дома Зверей.

— Если мне к тебе не прийти — так и тебе отсюда не выйти!

Он развязал суму, распахнул ее и перевернул. Вода будто вскипела, так что Кирья на мгновение увидела промелькнувший длинный шипастый хвост, яростно молотящий по идущей пузырями воде.

— Ни тебе отсюда не выйти, ни к тебе больше никто прийти не сможет. Теперь сама думай — как долго Мать Видяну гневить будешь? Что будешь делать, если она оставит остров без своего покрова? А если эти тебя защищают, — он кивнул на невидимых духов, — так пусть и дальше стерегут.

Он повернулся и сделал знак стае следовать за ним.

— Когда пожелаешь внука мне вернуть — знаешь, как меня найти и позвать. Я далеко покуда не уйду. Но долго не медли. Я старый, лишнего ждать не буду.

И он зашагал в сгущающуюся темноту, вновь становясь похожим на лютого двуногого волка.

— Убрался, — прошептала Великая Локша, устало