Цикл «Аратта». Книги 1-7 - Мария Васильевна Семенова

class="p1">— Уходите, — властно прошипел он. — Я вас не звал! Вы трусы и плохие воины, если вас убили. Я вас и живых презирал. Думаете, я вас мертвых бояться буду?

Он поднял волчок над головой. Тени поблекли и отступили.

— Ха! Так-то!

Учай перевел дух и подкинул ветку в костер. А когда вновь поднял голову, то чуть не закричал — вот только горло стиснуло так, что и пискнуть бы не вышло.

— Отец? — одними губами прошептал он.

Они стояли прямо перед ним — Толмай и Урхо. Такими он видел их, как в последний миг перед гибелью. Отец — с раздавленной грудью, в проклятой арьяльской бронзовой скорлупе. Старший брат с опаленным колдовством лицом, выжженными глазами… За их спиной разливалась непроглядная тьма…

Руки Учая задрожали так, что он едва не выронил солнечный волчок, чуть не лишив себя единственной защиты от мертвых.

— Слушайте, — заговорил он быстро, лязгая зубами от ужаса, — я же не хочу… Клянусь… Я сам никого пальцем не трону! Я, наоборот…

Но уговоры не помогали — призраки приближались, качая во тьме головой. Вот и другие старики — из Дома Дедов, деревни мертвых, где избушки без дверей стоят на высоких столбах над папоротниковыми оврагами. Кое-кого из стариков Учай еще и сам помнил, других — нет, но было их великое множество. А что за тьма обволакивает их сзади? Не сам ли это Мана — владыка мира мертвых, открывающий врата туда, откуда не возвращаются? А рядом с ним Калма, его мать, на которую и взглянуть жутко, щерится острыми клыками и тянет к нему бесконечно длинные костистые руки…

— Иди к нам, Учай, сын Толмая, — звучали в ушах парня голоса, похожие на сухой шорох умирающей осенней травы. — Мы уже приберегли для тебя местечко…

— Не делай того, что задумал, — пробился сквозь мертвенный шелест тихий, далекий голос отца. — Деды тебя к себе не примут и не защитят тебя. Не будет тебе родни ни в этом мире, ни за Кромкой. Отправишься прямо к Калме!

Губы Учая дрожали. Больше всего ему хотелось броситься к отцу и просить прощения. За то, что не успел помочь ему на охоте, что молча стоял и смотрел, окаменев от ужаса, как чудовище убивало его… За то, что не уберег брата, тоже оставшись в безопасном отдалении. Он ведь знал, что к Шираму, с его смертоносными мечами, нельзя приближаться, но брата не остановил — да, растерялся, но разве от этого его вина меньше?!

И тут Учай ощутил прикосновение к плечу — легкое и нежное, от которого его бросило в жар и холод одновременно. Он обернулся и, никого там не увидев, вдруг всем существом понял — она здесь! Его богиня с ним!

Чувство несокрушимой уверенности в своей правоте охватило Учая.

— Отец, ты ничего не понимаешь! — с новыми силами воскликнул он. — И вы! — Он обратился к призрачным Дедам. — Вы тоже ничего не понимаете! Я же стараюсь ради вас! Ради всех ингри! Арьяльцы вернутся, я уверен в этом! И они же, эти глупые старейшины, назовут меня потом спасителем. Мне просто надо убедить вержан в том, что только я могу их защитить! Как же это сделать, если они не испугаются? Если своими глазами не увидят, как чужаки умеют убивать? Если даже убитые не заставили их поверить мне, остается только одно…

— С кем ты тут болтаешь? — раздался насмешливый голос Джериша.

Арьялец, потягиваясь, подошел к костру. В руках его был лук, тело закрывала броня, голову — легкий шлем.

Его сильный и звонкий голос, словно утреннее солнце, мгновенно прогнал призраков. Исчезли отец, брат и Деды, могильная тьма раскрытых Врат Маны обратилась обычной сырой ночью, полной запахов и звуков.

Учай вскочил на ноги, убирая волчок в сумку. Все его сомнения исчезли. У него есть лишь один путь, и он пройдет его до конца.

— Ты приготовился? — спросил он Джериша.

— Как видишь.

— Тогда пошли. Эй, Кежа, хватит спать! Буди парней, уводи в лес, и ждите там. Если вержане все же придут — их счастье. Если нет, увидишь огонь — знаешь, что делать.

Кежа, выбираясь из шатра, взглянул на него угрюмо. Он, в отличие от прочих побратимов, вполне понимал, к чему может привести Учаева затея.

— Не бойся, я все продумал, — тихо сказал ему старшак. — Скоро должен вернуться Вечка. Дашь мне знать, а он пусть подождет в сторонке…

Вечка плакал навзрыд в родной избе. Обступившие его вержане в страхе молчали.

— Я видел, видел их! Они все мертвы! Они вылезли из воды — синие, объеденные раками, — а он что-то им сказал, и они сами принесли ему доспехи и оружие. А потом пошли следом… Они здесь, совсем рядом, в реке!

Испуганная мать Вечки подала ему ковшик с водой. Тот чуть отпил — было слышно, как его зубы стучат о край.

— А потом арьяльский мертвец убил наших родичей, выпил из них жизнь и обрел плоть!

— Брось Учая, сынок, — дрожащим голосом упрашивала его мать. — Уходи от него, спасайся!

— Я не могу, — всхлипнул Вечка. — Я боюсь. Не спастись от этого проклятия — он все равно узнает. Только Учай может защитить нас от арьяльских мертвецов и от живых арьяльцев. Если ему не покориться — смерть поселится под нашими крышами… Вы же видели его, видели, как он изменился!

Но сидевший на лавке старый Райну упрямо наклонил голову:

— Хирва и Деды защитят нас от чужеземной нечисти!

— Вы все обречены, — со слезами на глазах проговорил Вечка.

Глава 7. Стрелы в ночи

Темная студеная вода едва слышно плескалась под коротким веслом. Учай греб сноровисто, привычно — гребок слева, гребок справа. Лодка-однодревка скользила по речной глади, подгоняемая течением.

На берегу под селением на мостках сидел дозорный, сонно глядя на покачивающиеся на легкой зыби лодки. Рядом лежало его охотничье копье.

— Кто тут? — встрепенулся ингри, вглядываясь в ночную тьму.

— Я, Учай.

Молодой вождь сделал несколько гребков к берегу. Дозорный вскочил на ноги, подхватывая копье:

— Мимо греби! Нет тебе здесь места!

— Вержа издалека течет. Та вода, что здесь прежде стояла, уж давно утекла. Так что вода не ваша, а всехняя.

— А я говорю, мимо проплывай! О хитростях твоих Райну прямо говорил. Велено и близко не пускать!

— Ишь ты, Райну! А своей головой как думаешь?

— Пошел прочь!

Учай подгреб почти к самым мосткам.

— Ну, раз не думаешь, стало быть, и не нужна она тебе…

Джериш молча поднялся со дна лодки. Одним стремительным движением он