Пересечение Эйнштейна (сборник) - Сэмюэль Дилэни

Прошло много времени, прежде чем сознание вернулось к нему. Когда его подняли еще раз, он открыл рот и испугался, что захлебнется, но лишь вдохнул прохладный воздух. А когда он открыл глаза, то увидел, как белая луна проплыла над ним к верхушкам деревьев и скрылась за ними. Значит, его несут?

И рука... Полубессознательное состояние, и вдруг резкая боль. Он открыл рот, чтобы закричать, но тьма затекла туда, обволокла язык, и он проглотил тьму. Она проникла во все клетки его тела и мозга. И название этому — сон...

Размотанные кольца медной проволоки на черных плитах. Поскорее смотать ее. Черт, как бы выбраться отсюда. Бегом, скрываясь за черными колоннами.

Мимолетный взгляд в разверзающееся пространство зала, на черную статую в другом конце — огромную, поднимающуюся в полумраке до потолка.

Ходят люди в черных рясах. Как не хочется молиться сегодня днем!

Останавливаюсь перед дверью — над ней диск с тремя белыми глазами.

Открываю дверь и спускаюсь вниз по ступеням из черного камня. А вдруг там кто-то есть? Считай, повезло, если наткнусь только на Старика. Еще одна дверь с черным диском.

Толкаю и медленно открываю с дрожью в руках. В комнате стоит человек и смотрит на широкий экран. На экране движутся фигурки. Невозможно разглядеть — он все заслоняет. Ого, тут еще один. Ах, черт возьми!

— Не знаю, считать это успехом или провалом, — говорит первый.

— Камни... в сохранности или пропали?

— Как сказать, — отвечает первый. — Я даже не знаю. — Вздыхает. — Я наблюдал за ними, не отрываясь, в течение двух часов, с того момента, как они оказались на пляже. И по мере того как они продвигались, миля за милей, кровь стыла у меня в жилах.

— Что же мы доложим Хаме Воплощенному?

— Было бы глупо теперь рассказывать ему об этом. Мы ведь ничего не знаем.

— Но, — говорит второй, — по крайней мере, мы можем заняться Городом Новой Надежды, раз уж они избавились от этой сверхамебы.

— А ты уверен, что избавились?

— После того, как она получила такие ожоги над открытым реактором? Да она едва доползла до берега. Она почти что поджарена и разнесена в клочья.

— А сами-то они в безопасности? — спрашивает второй.

— Именно сейчас? Отнюдь нет.

На столе у двери какой-то блестящий предмет. Да, вот оно. В куче использованного оборудования U-образный кусок металла. Как раз то, что надо. Ах черт, еще изоленту. Быстро туда, пока они не видят. Прекрасно.

Закроем дверь, медленно. Оп! Щелкнул замок. Теперь быстрей отсюда, примем невинный вид на случай, если они выйдут. Надеюсь, старик не заметил, и они не выйдут. И снова по ступенькам вниз. Мимо проносятся черные каменные стены. Через другую дверь в сад, где темные цветы, пурпурные, темно-красные, некоторые с голубым отливом, и большие каменные вазоны. Ох, жрецы спускаются по тропе, и с ними Болванчик. Он заставит меня идти на молитву.

Спрячемся за вазон. Вот так. Что делать, если он меня поймает?

Правда, сэр, под форменным платьем у меня ничего нет. Выглянем.

Еле слышный вздох облегчения. Здесь нельзя громко дышать. Ушли.

Рассмотрим добычу. У вазона есть ручка на самом верху. Его высота около восьми футов. Раз, два, три — и прыжок, и... держись, и... подтягивайся.

Попробуем забраться наверх... Вот так. Пальцы ног уже на холодном камне вазона, уже на самой кромке, а в вазоне земля. Уф, уф, уф.

Где-то здесь, если мне не изменяет память. Приятно зарываться руками в сырую землю. А! Мой палец. Вот оно. Коричневый бумажный мешок под слоем земли.

Поднимаем. Все здесь? Откроем, посмотрим. На самом дне, завернутые в бумагу — мелкие кусочки меди, несколько длинных железных стержней, дощечка, штифтики. К содержимому мешка моя маленькая ручка добавляет катушку медной проволоки и U-образный кусок металла. Теперь прячем все это в платье и... после того как сюда заберешься, как же спуститься? Всегда забываю.

Повернуться, спустить ноги, вот так, и повиснуть... Черт, платье зацепилось за ручку.

И отпуститься.

Снова содрала кожу на голени. Когда-нибудь научусь. Охо-хо, у Болванчика полетит конденсатор, когда он увидит дыру на платье. Ну, что ж, sic vita est. Теперь посмотрим, можно ли будет все это собрать. Присядем и за работу. Вот так. Открываем сумку, вываливаем содержимое в подол и начинаем рыться грязными руками.

U-образная железка, медная проволока, прекрасно. Прикрепим конец проволоки к железному стержню и будем вращать вокруг него катушку. Один оборот, другой, третий. Спляшем вокруг парового котла, парового котла, парового котла. Спляшем вокруг парового котла, а утром получим монетку.

Строгий голос:

— Что ты тут делаешь?

Это Болванчик.

— Ничего, сэр, — лихорадочно швыряя металлические предметы и проволоку в бумажный мешок.

Голос:

— Все послушники до двадцати лет, без исключений, должны присутствовать на дневной службе.

— Да, сэр. Иду, сэр, — так же поспешно маскируя бумажный мешок в складках платья.

Ни минуты покоя. Ни минуты! С опущенными глазами через сад, мимо жреца с суровым видом и мягким брюшком. В зеркалах вестибюля отражаются желто-голубые витражи. Я вижу в зеркале: проходит суровый жрец, за ним детская фигурка с коротко остриженными рыжими волосами и брызгами веснушек вокруг носика. Когда мы шествуем в молельню, меня сводит с ума еле слышное побрякивание металла, слегка приглушенное складками темного платья...

Гео проснулся — все вокруг сверкало белизной.

Глава 8

Над ним склонилась женщина с бледным лицом. Ее волосы струились по плечам тяжелыми белыми прядями.

— Ты проснулся? Ты слышишь меня? — спросила она.

— Где я? В храме Хамы? — с трудом спросил Гео. Тяжелое забытье заволакивало его разум. — Мои друзья... где они?...

Женщина рассмеялась:

— За друзей не беспокойся. С ними все в порядке. Тебе не повезло больше всех. — Гео опять услышал негромкий смех.

— Ты спрашиваешь, где ты. Но у тебя есть зрение. Есть глаза. Разве ты не узнаешь цвет Белой богини Арго?

Гео осмотрел комнату. Она была из белого мрамора, и в ней не было видимого источника света. Стены сами излучали свет.

— Мои друзья... — снова сказал Гео.

— С ними все в порядке. Нам удалось полностью вернуть им здоровье. Наверное, они подставили руки под прямое излучение лишь на несколько секунд. Но твои руки, должно быть, лежали в его лучах несколько минут. Тебе повезло меньше.

Теперь Гео пришла в голову другая мысль.