Пересечение Эйнштейна (сборник) - Сэмюэль Дилэни

Гео первым начал спускаться по искореженным фермам, уходящим прямо в светящуюся воронку.

— С ума сошел, — сказал Йимми.

Но когда масса приблизилась еще на метр, он забеспокоился:

— Скорее.

Он пропустил Урсона вперед, и они стали спускаться по двадцатидюймовой балке. Балка защищала их от света, и только руки, вытянутые в стороны для равновесия, пылали бледно-оранжевым огнем.

На разрушенной стене была надпись с орнаментом в виде трилистника:

АТОМНАЯ ЭНЕРГИЯ ДЛЯ УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ЧЕЛОВЕКА

В этом месте балки изгибались в разные стороны и своими концами соединялись с другими балками. Гео прошел поворот и, опустившись на четвереньки, начал перелезать на пятачок бетона, уцелевшего чуть пониже.

Мельком он увидел что-то, присвистнул, но продолжал спускаться, чтобы встать на неискривленную балку. Когда Урсон понял, в чем дело, его рука рванулась к груди Йимми и ухватилась за камень. Йимми отстранил ее.

— Сейчас он нам не поможет, — сказал он. — Что там?

Урсон резко выдохнул и, не проронив ни слова, снова стал осторожно спускаться. Йимми на мгновение оглянулся и тоже увидел...

Весь путь, состоящий из балок, который они только что преодолели, был покрыт толстым дрожащим слоем студня. Гигантские капли, свисающие со стальных столбов, были освещены снизу, дымились и капали в темноту. То здесь, то там масса приобретала человекоподобную форму, чтобы осмотреться и двинуться дальше, но затем снова опадала и растекалась. Пыхтящую, жирную, ее распирало, она провисала между балками, горела бледным пламенем, дымилась, ее оболочка морщилась и то и дело от нее отваливались целые куски. Гео уже собрался пойти дальше, но задержался:

— Минутку.

Масса больше не продвигалась вперед. Она докатывалась до определенной точки, окрашенная в цвет шербета, провисала, дымилась и опадала. Дымилась.

И опадала.

— Оно не может двигаться дальше? — спросил Урсон.

— ...Вроде бы нет, — ответил Гео.

Из массы поднялся скелет, и с него стекла оранжевая плоть. Он зашатался и, дымясь и издавая чмокающие звуки, упал в темноту на сотни футов вниз. Гео обнял рукой ближайшую балку. Его рука до локтя оказалась освещенной, но сам он был в тени.

То, что произошло после, бросило его в пот и заставило вцепиться в балку еще сильнее: гаргантюанская масса, которая до сих пор лишь выпускала отдельные щупальца, запульсировала на неровной поверхности и кинулась на металлические переплетения. Она приближалась к ним. Они отпрянули. Но тут масса остановилась.

Она кипела, бурлила, корчилась и, дымясь, соскользнула с обнаженных ферм. Потом она пыталась отползти назад. Человекоподобные фигурки прыгали назад, к дороге, но безуспешно. Словно налитые свинцом, они сваливались вниз подобно дымящимся снарядам. Наконец, масса выбросила огромную ложноножку к безопасной зоне, но не дотянулась и шлепнулась вниз, содрогаясь. Пролетая, она задерживалась на балках, скользила щупальцами по стальным поверхностям, рассекала воздух. Затем она рассыпала с на десяток частей, и они потеряли ее из виду.

Гео убрал руку с балки.

— Рука болит, — сказал он.

Они вылезли на дорогу.

— Что же это было? — спросил Йимми.

— Что бы ни было, я рад такому концу, — сказал Урсон.

Что-то загремело у них под ногами в темноте.

— Что там? — спросил Урсон, останавливаясь.

— Ногой что-то задел, — сказал Гео.

— Что? — спросил Урсон.

— Неважно, — ответил Гео.

Через пятнадцать минут они были у лестницы, ведущей на нижнюю дорогу.

Память у Йимми оказалась хорошей, и в течение часа они шли не останавливаясь: Йимми уверенно вел их от поворота к повороту.

— Боже, — сказал Гео, потирая предплечье. — Кажется, я растянул руку. Болит чертовски.

Урсон посмотрел на свои руки и потер ладони.

— Какое-то странное ощущение в руках, — сказал Йимми. — Как будто они обветрены.

— Подумаешь, обветрены, — сказал Гео. — Вот у меня болит так болит.

А через двадцать минут Йимми сказал:

— Ну, теперь я, кажется, начинаю понимать, каково тебе.

— Смотрите, — сказал Урсон. — А вот и Змей!

Они пустились бегом, а Змей спрыгнул с ограждения. Он обнимал их и широко улыбался. Потом он начал тянуть их вперед.

— Счастливчик ты эдакий, — сказал Урсон. — Хотел бы я видеть тебя там рядом с нами.

— Возможно, он и был с нами, но только ментально, а не физически, засмеялся Гео.

Змей кивнул.

— Куда ты нас тянешь? — спросил Урсон. — Ты бы лучше научил нас обращаться с этими бусинками. — Он показал на камни, которые были на груди у Йимми и Гео. — На случай, если у тебя снова в самый неподходящий момент начнется мигрень.

Но Змей тянул их и тянул.

— Он хочет, чтобы мы поторопились, — сказал Гео. — Давайте трогаться.

Из-за обрушившегося пола спуск через «Нью-Эдисон» оказался невозможным. Но дорога вела все дальше вниз, и они пошли по ней. В двух местах зияли огромные дыры, поэтому пришлось перелезать по ограждениям.

Фонари там не горели, зато светила луна, и им хорошо было видно реку в просветах между зданиями. В конце концов дорога оборвалась, и провалилась в улицу, которая выходила на набережную. Расстояние до земли не превышало четырех футов.

Змей, Йимми, за ними Урсон спрыгнули вниз. Урсон потряс руками от боли, когда приземлился.

— Подай руку, а? — попросил Гео. — Моя, кажется, совсем отказала.

Урсон помог другу слезть.

И в этот момент, как будто она их только и дожидалась, совсем рядом забулькала маслянистая жидкость. Тотчас же из-под разрушенной дороги выкатилась пострадавшая масса, и свет заиграл на складках ее сморщенной мембраны.

— Бежим! — рявкнул Урсон.

Они припустили по улице. Перед ними в обе стороны раскинулась набережная, освещенная луной.

Оттуда им было видно, как она раздула с на всю улицу и потекла по мостовой, переваливая через обломки разрушенных зданий.

У самой воды они оглянулись: теперь она тряслась, распространяя свои щупальца влево и вправо. Одно из них преобразилось в человекоподобную фигуру, и в лунном свете хорошо было видно, как она, стоя впереди всей массы, призывно махнула им рукой.

Гео прыгнул в воду, где его поймали знакомые руки, и в его сознании запечатлелось два момента. Во-первых, с его шеи сдернули ремешок.

Во-вторых, руку пронзила такая боль, как будто нервы и жилы на ней превратились в стальные струны, раскаленные добела. Каждая жилка, каждый капилляр стал частичкой огненной паутины.