Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

Внизу, на запруженной людьми лестничной площадке второй палубы, Ландо Мата, оступившись, упал и увлек за собой целую группу людей, в том числе Диану Чэнь и Кевина. На этом единственном пути к спасению возник затор. Мужчины и женщины, которым было не подняться, издавали беспомощные стоны, а остальные, устремившись сломя голову к безопасности, спотыкались о них и наваливались сверху. Выше этого места, на лестничном марше, Пагмайр, вцепившийся в балясину, старался удержаться на ногах; используя свою немалую физическую силу, он упирался спиной в толпу, чтобы не дать упасть ещё большему числу людей. Стоявший рядом Джулиан Бродхерст, хоть и был перепуган, сохранял самообладание и помогал Пагмайру своим ростом и весом. Вместе они какое-то время сохраняли разрыв, но потом всех их усилий стало недостаточно, чтобы сдержать напор ломившихся сзади. Пагмайр почувствовал, что руки его соскальзывают. Находившемуся на десять ступенек ниже Мате удалось подняться. В спешке он наступил на нескольких человек и, хотя с него чуть не сорвали смокинг, стал протискиваться дальше вниз по лестнице. Цепляясь за всех подряд, пробилась с пола и Диана Чэнь, таща за собой Кевина. В этой толкотне и давке она не заметила, как какая-то женщина потихоньку завладела её бриллиантовой подвеской и, спрятав украшение в карман, принялась проталкиваться вниз. Поднимавшиеся снизу клубы дыма подогревали страх. Пагмайру было уже не удержаться. Поток человеческих тел вдавил его в стену, Бродхерста сбили с ног. Люди устремились вниз одной небольшой лавиной. Теперь лестница была забита на обоих уровнях.

Когда послышались крики «пожар!», Четырехпалый У с Венерой Пань достигли первой лестничной площадки. Четырехпалый одолел последний марш и протиснулся по трапу на пристань. Венера Пань в ужасе семенила за ним. Благополучно выбравшись на причал, У оглянулся с колотящимся сердцем, тяжело дыша. Огромный разукрашенный выход выплевывал на пристань помятых мужчин и женщин, а из иллюминаторов у самой ватерлинии вырывались языки пламени.

Подбежал патрулирующий набережную полицейский. Секунду он в ужасе наблюдал за происходящим, а потом рванулся к ближайшему телефону.

У никак не мог отдышаться, но тут он увидел, как из толчеи вылетел Ричард Кван с женой. Четырехпалый начал смеяться и почувствовал себя значительно лучше. Венере Пань тоже показалось, что люди выглядят очень забавно.

В безопасном отдалении стали собираться зеваки: никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь, все лишь стояли и глазели. «И правильно, — подумал У, проходя мимо. — Никогда нельзя оспаривать решения богов. У них свои правила, и они решают судьбу человека. Мне суждено было спастись и насладиться сегодня ночью этой шлюхой. Да поддержат все боги мой „императорский жезл“, пока она не запросит пощады».

— Пойдем, Сладкоречивая Малышка, — хихикнул Четырехпалый. — Их вполне можно предоставить собственной судьбе. А мы теряем время.

— Нет, Батюшка, — отрезала она. — В любой момент могут прибыть телекамеры и пресса. Мы же должны думать о своем имидже, хейя!

— Имидже? Это постель и «великолепная лож…»

— Потом! — Это прозвучало как приказ, и он проглотил ругательство, которое собирался добавить. — Разве ты не хочешь, чтобы тебя превозносили, как героя? — резко бросила она. — Или даже присвоили бы рыцарское звание, как Шити, хейя?

Она быстро испачкала себе лицо и руки, аккуратно оборвала одну из лямок на груди и направилась поближе к трапу, откуда и ей все было видно и все видели её.

«Почести гуйлао, как Шити? — тупо уставился на неё ошеломленный Четырехпалый. — И-и-и, а почему бы и нет?» И он осторожно последовал за девицей, изо всех сил стараясь не подходить слишком близко туда, где было опасно.

Из трубы на верхней палубе показался столб пламени, а из окон всех трех палуб выглядывали перепуганные люди. Народу на пристани все прибывало. Вываливающиеся из дверей ресторана бились в истерике, многие кашляли — дым заполнил уже все помещения. Снова послышались крики, когда в дверях образовалась пробка, несколько человек рухнули, другие выбрались из-под ног толпы, задние кричали передним, чтобы те поторопились, и Четырехпалый вместе с прочими зеваками снова захихикал.

На верхней палубе Бартлетт, перегнувшись через перила, смотрел вниз на корпус ресторана и причал. Толпа на набережной, давящиеся люди, которые, не помня себя от страха, выпадают из входных дверей. Ни с этого, ни с другого борта больше ни одной лестницы — ни обычной, ни пожарной, никакого другого запасного выхода.

Сердце билось сильно, но страха не было. «Настоящей опасности ещё нет, пока нет, — думал он. — Мы можем прыгнуть в воду. Запросто. Сколько там? Футов тридцать-сорок. Ерунда, если не плюхнуться животом».

Он пробежал обратно по палубе, занимавшей полкорпуса плавучего ресторана. Из труб рвался черный дым, искры и маленькие язычки пламени.

Бартлетт открыл дверь на верхнюю палубу и быстро закрыл её за собой, чтобы не создавать дополнительную тягу. Дыма стало гораздо больше, и пламя из кухонного шкафа выбивалось уже беспрерывно. К едкому запаху дыма примешивалась вонь горящего мяса.

Почти все столпились у дальней двери. Горнт стоял в стороне, наблюдая за всеми и что-то потягивая из стакана. «Господи, ну и хладнокровие у этого паразита!» — подумал Бартлетт.

Моргая слезящимися от дыма глазами, он осторожно обошел кухонный шкаф и чуть не налетел на Кристиана Токса, который согнулся над телефоном и пробовал перекричать окружающий шум:

— …мне наплевать, немедленно пришлите сюда фотографа, а уж потом звоните пожарным! — Токс со злостью швырнул трубку. — Тупые ублюдки, — пробормотал он, возвращаясь к жене, дебелой китаянке, смотревшей на него овечьим взглядом.

Бартлетт поспешил к Данроссу. Тайбань стоял рядом с четой Марлоу, Орландой и Кейси и что-то монотонно насвистывал.

— Ничего, Иэн, — тихо проговорил он, заметив, как странно звучит его собственный голос, — абсолютно ничего. Ни пожарных лестниц, ничего. Но мы можем спрыгнуть, запросто, если придется.

— Да. Нам повезло, что мы на этой палубе. Другим не выпало и этого шанса.

Данросс смотрел на дым и пламя, которые вырывались из кухонного лифта, расположенного у выхода.

— Довольно скоро нам придется решать, каким путем уходить, — тихо проговорил он. — Этот огонь грозит отрезать нам дорогу. Если выйдем наружу, может оказаться, что обратно уже не попасть и тогда придется прыгать. Если останемся внутри, выход один — лестница.

— Господи, — пробормотала Кейси.

Она старалась успокоить колотящееся сердце, подавить поднимающийся страх перед замкнутым пространством. Кожа стала липкой, взгляд метался от выхода наружу к двери на лестницу и обратно.

Бартлетт обнял её.

— Пустяки, мы в любое время можем прыгнуть.

— Да, конечно, Линк, — ответила Кейси с угрюмой решимостью.

— Вы умеете плавать, Кейси? — спросил Данросс.

— Да. Я… однажды оказалась в огненной ловушке. С тех пор смертельно боюсь пожаров.

Это случилось несколько лет назад, когда её маленький домик на голливудских холмах оказался на пути внезапно вспыхнувшего и стремительно распространявшегося огненного вихря. Она очутилась в кольце огня: дорога, которая шла внизу, по извилистому каньону, уже горела. Кейси включила все дождевальные установки для поливки газонов и стала окатывать из шланга крышу. К ней уже тянулись жадные щупальца пламени.

Потом огонь добрался до вершины холма, перекинулся с одного гребня на краю долины на другой и стал спускаться по склонам, подгоняемый потоками воздуха. Их порождал сам пожар, и они неслись со скоростью, достигавшей ста миль в час. Ревущее рыжее чудовище, пожиравшее деревья и дома, подбиралось все ближе, и никакого выхода не было.

Охваченная ужасом, она продолжала поливать крышу своего дома. Мимо проносились кошки и собаки из расположенных выше домов, одна овчарка с безумным взором свернулась клубком у стены её дома. Её окружал жар, дым и страх, и этому не было конца, но безжалостная стихия остановилась в пятидесяти футах от её участка. Непонятно почему.

Выше по улице от домов ничего не осталось. Сгорела большая часть каньона. Прокошенная огнем полоса почти полмили в ширину и две в длину в холмах, разделяющих Лос-Анджелес на две части, полыхала ещё три дня.

— У меня все хорошо, Линк, — слабым голосом проговорила она. — Я… думаю, я лучше пойду на воздух. Давай сматываться отсюда к черту. Поплаваем, и будет чудно.

— Я не умею плавать! — Дрожащая и уже не контролирующая себя Орланда вскочила и рванулась к лестнице.

Бартлетт перехватил её.

— Все будет в порядке. Господи, да здесь вам не выбраться. Слышите, как кричат эти бедолаги внизу? Вот у них положение действительно аховое. Оставайтесь на месте, ладно? Лестница не годится.