Тряпичная кукла - Ферро Паскуале

Колдунья жёлтой луны

Мне очень нравилась Марилу́. Когда она посоветовала обратиться к местной гадалке, я без колебаний так и сделала. Марилу́ знала одну, так сказать, заслуживающую доверия. В первый раз мы решили пойти к ней вдвоём, к некой Колдунье Жёлтой Луны, это было похоже на имя индейца из племени сиуксов, но я доверяла Марилу и мы назначили встречу. Я вошла в комнату, и у меня перехватило дыхание: благовония, ароматические масла опьянили меня. Мы сели друг напротив друга, гадалка внимательно изучала меня. «Ты девушка, — начала говорить она, — девушка, которая много страдала, на сердце траур у тебя (я тут же подумала о бабушке), но дело не только в этом, любовь приносит тебе много мучений, а ещё вокруг тебя столько негативной энергии, тебе нанесено оскорбление, превратившееся в проклятие (я подумала о своей семье), твоё будущее неясно, думаю, нам придётся сделать кое-что, типа амулетов, оберегов, народных обрядов… всё это не бесплатно, ты знаешь, я занимаюсь этим по призванию, но весь материал мне надо покупать… вот увидишь, потом всё будет как прежде». Мои мысли спутались с ощущениями. Я всегда была женщиной, прекрасно знающей, как использовать свои умственные способности, но иногда боль берёт верх и больше не получается быть разумной, ты цепляешься за всё, что даёт надежду. Начался странный процесс бесконечных гаданий на картах Таро, изготовления различных амулетов. Как только у меня появлялось малейшее сомнение, я бежала к Колдунье Жёлтой Луны. «Девочка моя, — говорила она, — ты не можешь приходить сюда каждый день, мне очень жаль, что у тебя пока не всё в порядке… нужно время, и ты увидишь, как всё изменится, твой Тонино вернётся». Если иногда по рассеянности я забывала заплатить, гадалка приходила в смятение, менялась в лице и злобно напоминала: «Деньги!.. Детка, ты забыла расплатиться со мной», — и протягивала руку. Как только колдунья получала деньги, то всё замешательство сразу улетучивалось. Я сходила с ума, я стала зависимой от колдуньи. Мне снова нужен был совет Марилу́, и я отправилась к ней домой, долго стучала, а, когда хотела уже уходить, её соседка выглянула с балкона и остановила меня: «Барбара, стой, у меня для тебя письмо от синьоры Марилу́». Соседка вручила мне конверт, я открыла его и прочитала: «Дорогая подруга, мне пришлось так внезапно уехать, что я не смогла тебя предупредить. Мой адвокат из Неаполя письмом уведомил меня, что я должна отсидеть ещё восемь месяцев по старому приговору, и если я не приеду вовремя, то будет выдан ордер на арест. Адвокат посоветовал мне появиться в полицейском управлении как можно раньше, и после отбытия срока наказания я буду свободна. Моя дорогая Барбара, я уже давно хотела вернуться в свой родной город, конечно же, не для того чтобы отсидеть в тюрьме, но, в любом случае, погасив долг перед правосудием, я останусь в Неаполе. Позже я пришлю тебе адрес моего нового места жительства, тогда ты тоже сможешь уехать из Австралии, что тебе делать в этой стране одной? Ты приедешь ко мне, мы будем жить вместе до самой старости, как две сестры.

Твоя подруга Марилу́».

Мои глаза были полны слёз, я не могла об этом думать, единственная моя привязанность уехала… что делать? Соседка пыталась утешить меня, но я её не слышала, я была потрясена. Куда мне было идти, — конечно, к гадалке, решила я. Денег у меня не было, и я сразу ей об этом сказала. Она ворчливо ответила: «Послушай, дорогуша, я не занимаюсь благотворительностью, я тоже хочу кушать, есть у тебя деньги — хорошо, а нет… дверь вон там!» Я сильно разозлилась, выругалась, она вскочила, набросившись на меня: «Дура ты этакая, чего тебе надо? Ты мне платишь, чтобы услышать то, чего никогда не произойдёт, ты еще бо́льшая идиотка, чем другие, влезающие в долги, чтобы купить себе мечты, которые так мечтами и останутся… твой Тонино? Он уехал в Неаполь… живёт теперь новой жизнью, даже не вспоминает о тебе… а на что ты расчитывала? Что мужчина будет довольствоваться тем позором, что у тебя между ног?» Её слова сильно ранили меня, но ещё больше поразило её лицо: когда она мне гадала, оно всегда было милым, снисходительным, а тут превратилось в маску ядовитой злобы. Я ушла, проклиная гадалку, но зато у меня открылись глаза, я поняла, что была слишком наивной и позволила себе спустить все деньги, которые у меня были, как я могла допустить, чтобы эта ведьма ввела меня в заблуждение, посмеялась надо мной… а потом я подумала, что это сама жизнь посмеялась надо мной. Я не знала, что делать, и не могла здраво рассуждать, я больше не была той боевитой Барбарой, которая противостояла подлым аристократам, я стала другой Барбарой, обманутой в любви, осмеянной, униженной, обделённой… Что же теперь, делать? Я не могла найти ответ. У меня оставалась какая-то мелочь, и я решилась пуститься в путешествие, с парой трусов, старыми и новыми документами. Сначала я добралась до Парижа, потом был Лондон, другие города, где я побиралась, подрабатывала на панели и промышляла другими случайными заработками. Всё остальное — история. Неаполь и театр «Сан-Карло» позже стали моим пристанищем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пока я сама себе рассказывала свои воспоминания, я услышала голос, который напевал арию из «Кармен» — Хабанеру: L'amour est un oiseau rebelle que nul ne peut apprivoiser, et с'est bien en vain qu'on rappelle, s'il lui convient de refuser…» — «У любви, как у пташки, крылья. Её нельзя никак поймать. Тщетны бы были все усилья. Но крыльев ей нам не связать». — примерно такие слова звучали за моей спиной. Я сразу же узнала голос, это был мой Китайский идол, резко повернувшись, я машинально продолжила романс на свой лад: L'amour est enfant de boheme, il n'a jamais connu de loi, Si tu ne m'aimes pas, je t'aime, что в переводе означает: «Любовь свободна, век кочуя, Законов всех она сильней. Меня не любишь, но люблю я, Так берегись любви моей!» В общем, после этих распевок вокруг нас собиралась группка аплодирующих людей, мы с моим Идолом крепко обнялись, плача, как два маленьких ребёнка, потом он увёл меня с собой. Мы присели за столик в баре. «Где ты была, Барбара? — спросил Китайский идол. — Я искал тебя по всему Неаполю, я был в отчаянии столько месяцев, потом понял, что должен был оставить тебя в покое… ты всегда была вольной птицей», Я долго смотрела на него и решила рассказать всю свою правду, свою историю, начиная с самого начала, не знаю почему, но я сделала это с низко опущенной головой. Закончив рассказ, я подняла глаза… У моего Идола всё лицо было в слезах, потом он шумно высморкался. «Почему ты не призналась мне во всем с самого начала? — спросил он. Я бы всё понял, теперь я могу объяснить себе твоё загадочное поведение, тот факт, что ты занималась любовью только в темноте, я не понимал, но любовь, которую я испытывал к тебе, убеждала меня не задавать никаких вопросов». Он взял длинную паузу, не отводя глаз, — такая была у него привычка, потом встал, протянул свою руку и сказал: «Пойдём в наш дом, Барбара, я больше не работаю, у меня были проблемы со связками, и теперь я живу на небольшое пособие… этого будет достаточно для нас двоих… хочешь?» Я даже секунды не разду-мывала, встала и отправилась жить с ним, навсегда. Какой спокойной была эта жизнь, надёжная крыша над головой, любящий мужчина, чего же мне ещё не хватает? Вот именно этот вопрос я часто себе задавала: чего мне не хватает? Однажды ночью мне приснился сон, полный символов, напоминающих о жизни моей и других людей из моей истории. Я увидела колдунью Перлину, Шортино, Джаннину, Тонино, мою семью в полном составе (кроме брата). Весь сон разворачивался в королевском театре «Сан-Карло», но было это в Австралии, а конкретно — в Мельбурне… Я внезапно проснулась. Идол мой тоже подскочил и спросил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Барбара, любовь моя, ты вся в поту, может, тебе приснился страшный сон?

Я крепко прижала его к груди и ответила:

— Нет, любимый, уже несколько месяцев я мучаюсь, потому что не понимаю, что идёт не так, чего мне не хватает, учитывая, что у меня есть ты, а ты — вся моя жизнь!