Заметки старого кавказца. Генерал Засс - Георгий Семёнович Атарщиков

Знать, драгуны таковы,

Свой закон не позабудут,

Могут быть без головы,

А без славы уж не будут…

И в этом роде. Потрепал он как-то двух жидков за какую-то мошенническую проделку. Те – жаловаться. Выходит, разумеется, история, из которой надо выручать башибузука… «И зачем ты рукам волю даешь», – корят его товарищи.

– А что ж? – говорит, – мы, брат, кавказцы, мы таковы:

В дело, будто на охоту,

С радостью идем,

И черкесскую когорту

Словно зайцев бьем…

Да ведь это, – возражают ему, – не черкесы, а жиды.

– Жиды?! Тем паче:

Уж Шамилевой фаланге

Мы потачки не дадим,

И у нас на левом фланге,

Мало пользы будет им!

– Им-то, разумеется, мало, потому что взять с тебя нечего, но и тебе не много, – говорят товарищи. Нарвешься как-нибудь так, что и на казенную квартиру засадят.

– Кого?… Меня!.. Никогда!

С нами Бог, и Фрейтаг с нами!

Кто ж нас может устрашить?

Махнут товарищи, бывало, рукой, и непременно башибузука выручат. Имущества у него не было никакого. Черкеска с георгиевским солдатским крестом, бурка, папаха, кинжал, шашка, да ручной саквояж, в котором помещалась одна смена белья – вот и все, с чем он путешествовал по матушке России. «Жив Бог, жива душа моя», – восклицал он, прибавляя, что на святой Руси никто не умирал еще от голода. Но в простом сердце этого бедняка жила совесть и прямая честь. Вздумали однажды приятели снабдить его бельем в полной мере, так, чтобы всех принадлежностей было у него по полдюжине. Башибузук отказался. «Нет, господа! Куда же мне с этим возиться! Мое правило такое: одна смена у прачки, другая на себе – и все тут. Износится, приятель даст новую. А эти полдюжины, – ведь это уже целое имущество, под него и чемодан нужен, и счет вести надо, – заботиться надо. Нет, уж Бог с ним, а вам – сердечное спасибо». Так и не согласился принять подарка.

На груди он носил всегда сумку, в которой хранились указ об отставке и духовное завещание; последнее замечательно было по той сердечной теплоте, которою был проникнут этот, уже один из последних могикан старого боевого Кавказа. В этом завещании он просил друзей своих похоронить его в том полку, где застанет его смерть; драгоценное боевое оружие свое, базалаевский кинжал и шашку, отказывал он тому из хоронивших его друзей, кому они достанутся по жребию. «Носильное же платье мое, – прибавлял он, – раздать на помин грешной души моей нищим, одним из коих и сам я весь век свой странствовал в мире»

«В „Башибузуке“, лице, как сказано, действительно существовавшем, отразились типичные черты, возникшие под влиянием оригинального быта Нижегородцев на далекой, тревожной окраине, в постоянной близости к смерти; черты эти доведены только до крайности, пожалуй, до уродства, не исключающей однако, глубокой симпатичности. Лица же выдающегося ума и характера, проходя ту же суровую школу Нижегородского полка, закалялись в ней, и вырабатывали из себя замечательных деятелей кавказской войны.

Здесь, на первом месте стоит капитан Григорий Христофорович Засс, оставивший после себя на Кавказе легендарную славу. В полк он поступил в 1820-м году из штаб-ротмистров Псковского кирасирского полка, командовал 6-м эскадроном, и в 26-м году перешел в 43-й егерский полк, расположенный на Сунже, в крепости Грозной, где арена военных действий была гораздо шире, нежели в Кахетии. Скоро он получил в командование линейный казачий полк, – и с тех пор имя его получает историческую известность. Даже горцы слагали о нем песни, – а такие песни нередко переживают самые народы».

Из Истории 44-го драгунского Нижегородского Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полка. Т. 2. Сост. В. Потто. С. Петербург, Типо-Литография Р. Голике. 1893 г. 186 с.

Тенгинский Полк на Кавказе

…В конце октября месяца (1834 г.) пришлось сборной роте от Тенгинского полка, в числе 164-х нижних чинов, принять участие в набеге начальника Кубанской линии генерала Засса за Лабу к аулу князя Айтемира Канукова, где была уничтожена многочисленная партия шапсугов, намеревавшаяся вторгнуться в наши пределы. 6-го декабря та же сборная рота, в составе небольшого отряда, снова выступила за реку Белую к аулу абадзехского старшины Али Харцызова. Это движение было открыто горцами и на защиту аула собралось много тысяч шапсугов. Генерал Засс, человек вообще замечательно храбрый, но благоразумно осторожный, решил во избежание больших потерь отступить, ограничившись только угоном 1500 баранов и 100 голов рогатого скота. В перестрелке с горцами убито 5 и ранено 17 нижних чинов…

…Зимою тенгинцам не пришлось переходить за р. Кубань и все части полка оставались в местах своего квартирования, только сборная рота 5-го резервного батальона, в составе одного офицера и 95 рядовых, принимала участие в набеге генерала Засса на аул князя Докшукова. 29-го декабря аул был взят и уничтожен; в добычу пехоте и казакам досталось все имущество. При обратном отступлении штабс-капитан Тенгинского полка Венеровский, исправлявший должность главного пристава закубанских народов, первый врубился со своими 200-ми покорных закубанцев в толпу неприятеля и стремительным натиском произвел замешательство. В жаркой схватке с горцами он собственноручно ранил и взял в плен известного разбойника Саитова, не смотря на полученные три тяжелые раны пулями в левый бок, руку и правую ногу. Венеровский продолжал удерживать позицию до окончания боя. За это дело Венеровский был награжден следующим чином…

…Наш 5-й батальон, хотя не был в числе войск береговой линии, но он тоже не бездействовал. Достаточно сказать, что он был расположен в крепостях Кавказской и Усть-Лабинской и находился в распоряжении начальника правого фланга Кавказской линии генерала Засса, принимая участие в лихих его набегах на закубанские племена…

…Не бездействовали и роты нашего 5-го резервного батальона. Расположенные в крепостях Усть-Лабинской, Кавказсской и станице Темижбекской; они тоже время от времени принимали участие в знаменитых набегах Засса на закубанские аулы. Имя этого легендарного генерала с ужасом всегда произносилось в горах. Он был грозой как непокорных, так и мирных черкесов и внушил им такой страх к себе, что горцы считали его шайтаном, который знал заговор от пули. Местопребывание Засса, крепость Прочноокопская (ныне г. Армавир – прим. ред.), повергало в ужас не только закубанцев, но и всех проезжающих. Она окружена была высоким валом с частоколом