Заметки старого кавказца. Генерал Засс - Георгий Семёнович Атарщиков

был у него кинжал, а конь его гнедой, когда идет шагом, то весь отряд следует не иначе как рысцою. На Кавказской линии помнят сотни геройских подвигов Засса. После недолгой отставки дали ему дивизию или отряд во время венгерской войны, по окончании он опять вышел в отставку; его элемент был Кавказ».

«Теперь редко случается, в три или четыре года раз, что несколько отважных черкесов делают набег на Пятигорск, на Кисловодск и окрестности их. Отчаянные головорезы, как коршуны, спускаются на предместье и при первой тревоге, часто без всякой добычи, ускакивают восвояси. Большею частью они пользуются туманами, когда казацкие телеграфы не могут передавать сигналов или казаки не успеют доскакать раньше неприятеля. Телеграфами казацкими называют выставленных часовых, по три человека вместе, которые, соображаясь с местностью, устраивают себе каланчу и сверху ее караулят по очереди. Конь караульного оседлан и взнуздан, а двое товарищей и кони их отдыхают до своей очереди. Днем в случае тревоги выставленные вехи, клочки сена или связка сухой травы, или прутьев передают весть от каланчи до каланчи, от пикета до пикета, до станицы, до города, куда приказано. В ночную пору они вмиг зажигают эти пучки сухой травы или сухих ветвей, а по такому сигналу команды уже в готовности прежде, нежели летучие часовые успеют доскакать и передать подробные сведения. Помню, как мой батальонный командир, старый офицер с 1812 года, всегда досадовал на Засса, когда тот, навещая Пятигорск или Кисловодск, принимал уполномоченных и старейшин от черкесов, которые при этом случае выведывали новые тропинки и лесочки для будущих набегов».

Пятигорск, середина XIX века

«Знакомство мое в городе было весьма ограничено; изредка навещали меня Рожер и Симборский. Последний, мой прежний сослуживец, сохранил особенное ко мне участие и внимание. Однажды, – я помню, это было 22 ноября, – сидел он у меня вечером, вспоминал старину и стал уговаривать меня подать прошение об увольнении меня от службы. „Ты уже год лечился и мало получил облегчения, пройдет еще год и другой, может быть ноге будет лучше, а нервы расстроятся еще больше, что сделаешь тогда? Проси, ведь не беда, что откажут: через год можешь опять просить“. Для меня явная была невозможность служить.

Генерал Засс предлагал мне несколько раз сделать с ним экспедицию. Вызывался заказать для меня такое седло, на котором я мог бы усидеть с больною ногою, и прибавил, что если пуля и шашка черкесские пощадят вас, „то непременно будете произведены в офицеры, как и все ваши товарищи“. Я отказывался и благодарил его. Совет Симборского более соответствовал моему собственному желанию…».

Старший адъютант корпусного штаба Альбрант воспел главных вождей того времени на Кавказе в подражание известной песне Беранже «Т’ен souvienstu? (Ты помнишь?)»

ВОСПОМИНАНИЕ ГОРСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ 1832 г.

«Не помнишь ли, товарищ, славной брани,

Когда мы шли, неся и смерть и страх,

Когда удар могучей русской длани,

Вздрогнув, познал наш непокорный враг?

Когда, дрожа, со страхом перед нами,

Свободы знамя горец преклонил,

Когда у нас горючими слезами,

Как робкий раб. Пощады он молил?

Не помнишь ли, как на скалах Талгая

Наш гром за сводом дальних облаков

Гремел и, горы грозно потрясая,

Борьбу небесных прерывал громов?

Забыл ли ты, когда Мюрат кавказский.

Наш храбрый Засс, летя вперед с мечом,

В Герменчуке нас вел на приступ адский

И взял завал, в окоп влетя орлом?

Не помнишь ли товарищ мой прекрасный,

Когда в лесу, средь неприступных скал,

Наш злобный враг готовил пир ужасный

И дерзко звал на гибельный завал;

Когда пошли – и бездны задрожали…

Вольховский вел тогда со славой нас;

Там каждый шаг мы кровью обагрили,

Но смело шли, – и страх склонил Кавказ.

Не помнишь ли, когда вид гор сердитый

Невольный страх на сердце наводил,

Когда Кавказ, чалмою туч обвитый,

Стоял в снегу, как грозный Азраил.

Забыл ли ты, когда мы кочевали

На снежном поле под шатром небес,

Когда мы в тучах, как в волнах стояли

И слилась тьма, как гроба занавес.

Забыл ли ты, когда нас Розен смелый

Чрез бездны в бездну Гимрскую провел.

Когда кавказцам воин поседелый,

Он новый лавр победой приобрел;

Когда на льдистом теме Гимридага

Наш Вельяминов знамя водрузил.

И в пасти страшной Гимрского оврага

Он колыбель злодеев сокрушил…».

А. Е. Розен. Записки декабриста. Изд. «Дмитрий Буланин», СПб, 2008 г… 664 с.

Г. И. Филипсон о генерале Зассе

Однообразие моей станичной жизни было скоро нарушено одним замечательным происшествием. Часов в 6 вечера пушечный выстрел с вала, окружающего станицу возвестил тревогу Поднялись страшная суета и беготня. Все способные к оружию схватили шашку и ружье, и бросились на станичный вал; женщины бежали туда же, отведя детей в каменную церковную ограду, служившую цитаделью. Станица была очень большая; но, как большая часть служилых казаков были на службе по дальним постам, а регулярных войск не было, то защищать такое обширное и при том очень слабое укрепление было делом нелегким. Оказалось впрочем, что горцы не имели никакого намерения нападать на эту станицу. Их партия открытой силой перешла через Кубань у поста Черноморского и двинулась мимо Тохтамышского аула по направлению к станице Бекешевской. От станицы Баталпашинской их густая толпа проскакала верстах в 4-х, и не смотря на то, по ним стреляли из шестифунтовых чугунных пушек, чтобы сделать тревогу в крае и дать знать неприятелю о своей готовности к бою. Часа через три прискакал с казаками и Ногайской милицией генерал-майор Засс, начальник правого фланга. Я в первый раз видел эту далеко недюжинную личность. Тогда Засс явился мне в ореоле множества легендарных об нем рассказов и в обстановке как нельзя более Марциальной и поэтической. Это был человек среднего роста, с тонкими чертами лица, длинными русыми усами и плутоватыми глазами. Он и все лица его свиты были одеты в живописный черкесский костюм и щеголяли оружием. Я был молод, воображение дополняло действительность. Только впоследствии времени в этой блестящей картине оказались темные места. Польза этих рыцарских подвигов оказалась сомнительною, но это нисколько не умаляет заслуг Засса. В настоящее время это был бы идеальный партизанский генерал,