Худой мужчина. Окружной прокурор действует - Хэммет Дэшилл

— Я его не видел с самого детства. Насчет него у меня есть одна теория, но это в основном догадки. Главное… главное, знать бы наверняка — импотент он или нет?

Я сказал:

— Сегодня в Аллентауне он пытался покончить с собой.

— Нет!

Дороти вскрикнула так пронзительно, что Квинн с Норой прекратили танцевать, а она сама повернулась, резко подалась к брату и не менее резко спросила:

— Где Крис?

Гилберт посмотрел на нее, потом на меня, потом снова на нее.

— Не будь дурой, — холодно произнес он. — Он с этой девицей, с этой Фентон.

Не похоже было, чтобы она ему поверила.

— Ревнует, — пояснил он. — Тот самый сдвиг на почве матери.

Я спросил:

— Кто-нибудь из вас видел когда-нибудь этого Виктора Роузуотера, у которого с отцом были неприятности в ту пору, когда мы с вами познакомились?

Дороти покачала головой. Гилберт сказал:

— Нет. А что?

— Да так, мысль одна. Я тоже его никогда не видел, но мне дали его описание. Так вот, под это описание, с очень небольшими изменениями, вполне подходит ваш Крис Йоргенсен.

XIV

Вечером мы с Норой отправились в Радио-Сити, на премьеру мюзик-холла, просидели час, решили, что с нас хватит, и ушли.

— И куда? — спросила Нора.

— Все едино. Может, поищем эту самую «Чугунную Чушку», про которую говорил Морелли? Стадси Берк тебе понравится. Когда-то он был взломщиком сейфов. Утверждает, будто взломал сейф в хагертаунской тюрьме, когда сидел там тридцать дней за мелкое хулиганство.

— Давай.

Мы отправились на Сорок девятую улицу и, расспросив двух таксистов, двух разносчиков газет и полицейского, нашли это заведение. Швейцар сказал, что не знает никаких Берков, но пойдет спросит. К дверям подошел Стадси.

— Здорово, Ник! — сказал он. — Заходите.

Он был крепкого сложения, среднего роста. За последнее время растолстел, но нисколько не обрюзг. Ему было, скорей всего, около пятидесяти, но выглядел он на десять лет моложе. Лицо у него было широкое, некрасивое, но приятное, все в оспинах, волосы — какие сохранились — какого-то неопределенного цвета. Однако, даже и с лысиной, лоб его никому не мог показаться высоким.

Я пожал ему руку и представил Норе.

— Жена, — сказал он. — Подумать только. Ей-Богу, или мы будем драться, или пить шампанское.

Я сказал, что драться не будем, и мы вошли внутрь. Заведение было затрапезное, но уютное. Был час затишья, и в зале сидело только три посетителя. Мы уселись за столик в углу, и Стадси дал официанту предельно четкие указания, какую именно бутылку принести. Затем он внимательно посмотрел на меня и кивнул.

— Женитьба тебе не пользу пошла. — Он почесал подбородок. — И давненько же мы не виделись.

— Давненько, — согласился я.

— Он меня за решетку упрятал, — сообщил он Норе.

Нора сочувственно пощелкала языком:

— Он был хороший сыщик?

Стадси наморщил то, что ему заменяло лоб:

— Говорят, но я точно не знаю. Меня-то поймал только раз, да и то по чистой случайности — я в правостороннюю стойку встал.

— Что ж ты на меня этого психа Морелли натравил, а?

— Ты же знаешь этих иностранцев, — сказал он. — Все припадочные. Я и подумать не мог, что он такое выкинет. Он, знаешь, забоялся, что фараоны хотят навесить на него убийство этой дамочки, Вулф, а в газетах мы прочли, что ты вроде при этом деле состоишь. Я ему и говорю: Ник — он такой, он, может, даже и мамашу свою родную не продаст, а поговорить-то тебе с кем-то надо.

А он говорит, что так и сделает. Ты ему что, рожу состроил, что ли?

— Да нет, он дал себя выследить, когда входил, а потом решил, что это моих рук дело. А как он меня нашел?

— У него друзья, а ты вроде не прятался — или прятался?

— Я в городе-то всего неделю, и в газетах не сообщали, по какому адресу я остановился.

— Да ну? — спросил Стадси с интересом. — И где же тебя носило?

— Я теперь живу в Сан-Франциско. Как же он все-таки меня нашел?

— Роскошный город. Давненько там не был, но это роскошнейший город. Не могу тебе сказать, Ник, Спроси у него. Это его дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не говоря о том, что это ты его надоумил?

— Ну да, — сказал он, — не говоря, конечно. Но, понимаешь, я же тебе рекламу делал. — Он сказал это вполне серьезно.

Я сказал:

— Вот настоящий друг.

— Откуда ж я знал, что он психанет. Кроме того, он же тебя не сильно изувечил, а?

— Может, и не сильно, да только ничего хорошего… — Я замолчал — официант принес шампанское. Мы пригубили его и заявили, что оно бесподобно. Оно было довольно мерзким. — Думаешь, он убил девицу?

Стадси уверенно покачал головой:

— Никак.

— Если его сильно попросишь, он ведь может бабахнуть.

— Знаю, эти иностранцы все припадочные. Только он весь тот день здесь проторчал.

— Весь?

— Весь. Поклясться могу. Ребята и девчата что-то там праздновали наверху, и я точно знаю, что он не только не выходил, но даже и задницу от стула не отрывал весь день. Честное слово, это-то он сможет доказать.

— Тогда чего же он боится?

— А я знаю? Сам его об этом спрашивал. Но ты же знаешь иностранцев.

— Ага. Они припадочные. А не мог он дружка прислать ее проведать?

— Думаю, что ты этого парня неверно вычислил, — сказал Стадси. — Дамочку-то я знал. Она сюда иногда с ним захаживала. Ничего у них серьезного не было.

Не на столько он на ней свихнулся, чтобы иметь резон ее кончить. Честно.

— Она тоже на игле сидела?

— Не знаю. Видел — баловалась иногда. Может, просто компанейская была — он колется, ну и она…

— А с кем она еще ходила?

— А ни с кем, — безучастно ответил Стадси. — Есть тут одна сволочь, Нунхайм по фамилии, так он на нее глаз положил, только не больно-то у него получилось, как я понимаю.

— Вот, значит, откуда Морелли узнал адрес.

— Не будь дураком. Как же, станет Морелли с ним водиться, разве только врезать пару раз. Не он ли в полицию настучал, что Морелли с этой дамочкой знаком? Дружок твой?

Я подумал и сказал:

— Не знаю его. Слыхал, что он вообще-то оказывает полиции кой-какие услуги.

— М-м-м. Спасибо.

— За что спасибо? Я ничего не говорил.

— Согласен. Теперь ты мне скажи — с чего весь этот базар? Ее ведь убил этот тип, Винант, верно?

— Многие так думают, — сказал я, — только ставлю сто долларов против своих пятидесяти, что это не он.

Он покачал головой.

— В твои игры я на деньги не играю. — Он вдруг просиял. — Но я вот как поступлю — тогда можем и об заклад побиться, если хочешь. Помнишь, когда ты меня застукал, я и вправду не в ту стойку встал. И вот интересно мне — получится у тебе еще раз? Когда-нибудь, когда поправишься, мы могли бы…

Я усмехнулся и сказал:

— Нет, я не в форме.

— Да я сам разжирел, как боров, — настаивал он.

— Кроме того, тебе просто не повезло в тот раз: ты равновесие потерял, а я стоял крепко.

— Самолюбие мое щадишь, — сказал он, а потом призадумался и добавил: — Правда, тогда тебе действительно повезло. Ну, если не хочешь… Позвольте наполнить ваши бокалы!

Нора решила, что хочет быть дома пораньше и потрезвей, поэтому мы покинули Стадси и его «Чугунную Чушку» чуть позже одиннадцати. Он проводил нас до такси и энергично пожал нам руки.

— Имел большое удовольствие, — сказал он нам.

Мы тоже наговорили ему любезностей и уехали.

Нора нашла, что Стадси неотразим.

— Половину не поняла из того, что он говорил.

— Подходящий парень.

— Ты сказал ему, что сыском больше не занимаешься?

— Он решил бы, что я ему что-то вкручиваю, — пояснил я. — Для таких придурков, как он, ведь как? Сыщиком был, сыщиком и помрешь. Чем он будет думать, что я ему соврал, лучше уж и в самом деле соврать. Сигареты есть? Он мне по-своему доверяет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А ты правду говорил, когда сказал, что Винант не убивал ее?

— Не знаю. Мне кажется, что правду.

В «Нормандии» меня ждала телеграмма от Маколея из Аллентауна: