Искушение на грани риска - Кира Синклэр

Нахмурившись, Женевьева смотрела на камни перед ней, перемещала их, но по‑прежнему никаких новых идей не появлялось. Чувствуя, как над ней нависает срок, к которому необходимо закончить работу, она не могла успокоиться и расслабиться и в конце концов заставила себя начать придумывать дизайн украшения для нескольких маленьких камней. Но все, что она делала, ей не нравилось, – все казалось неестественным, неправильным. За неимением лучшего плана она решила продвигаться вперед любой ценой, но кропотливая работа отмеривания, полировки, плавки платины и золота занимала много времени, а потому Женевьеву не оставляло ощущение того, что она тратит его впустую. Не помогало расслабиться и осознание того, что Финн где‑то рядом. Знай она, что приедет вместе с бригадой, устанавливающей систему наблюдения, осталась бы дома. Хотя терять целый рабочий день – тоже затея не из лучших.

Работая с микроскопом, Женевьева вдруг ощутила какое‑то беспокойство. Руки ее, обычно уверенные в каждом движении, внезапно дрогнули, и инструмент, что она держала в руках, оставил царапину на полированной поверхности платины.

– Черт возьми, – раздраженно произнесла она, отталкивая инструменты, чтобы не нанести изделию еще больший урон.

Колесики стула заскрипели, когда она отодвинулась, но внезапно натолкнулись на какую‑то преграду… Женевьева замерла. На ее плечи легли руки Финна.

– Спокойно. В чем дело?

Раздражение переполняло ее. Взглянув на свои руки, она заметила, что они по‑прежнему дрожат, судорожно сжимая один из инструментов. Повернувшись, Женевьева осторожно положила его на рабочий стол и встряхнула рукой. Затем встала и увернулась от Финна – сейчас ей не хотелось, чтобы он прикасался к ней… или хотелось этого, наоборот, слишком сильно. Она окончательно запуталась.

– В чем дело? – повторила она его вопрос, так и не зная, что сказать. Ей хотелось закричать, что проблема в нем – в нем и его друзьях, что последние дни вторгались в ее размеренный распорядок, мешали работать ей и Нику. Но это было бы несправедливо. В конце концов, в этой ошибке, что отбросила ее на несколько часов назад, Финн не был виноват. Его присутствие заставило ее вздрогнуть, но то была целиком ее проблема. Она ощутила его присутствие, стоило ему войти, и тело ее отозвалось. Черт бы его побрал! Облизнув сухие губы, она ответила уклончиво:

– Просто не ладится дизайн.

– Дай взглянуть, – попросил Финн, протянув руку.

– Нет.

Он лишь приподнял бровь и продолжал ждать. Прошло несколько напряженных секунд. Наконец, вздохнув, Женевьева взяла украшение и вложила ему в ладонь. Финн, поднеся его к глазам, принялся пристально вглядываться в узор – губы его сжались в полоску. Он опустил руку.

– Неплохая работа, если не считать царапину.

Женевьева кивнула.

– Но твоя душа не лежит к ней, – закончил Финн.

– Я знаю.

– Тогда почему ты продолжаешь?

– Потому что у меня нет выбора. Мне нужно закончить это украшение, и если я не начну работу сейчас, то у меня не выйдет завершить его в срок.

Финн протянул руки и медленно, осторожно обнял Женевьеву, прижимая ее к себе. Положив ее голову себе на грудь, он прижался подбородком к ее макушке. Так они простояли несколько минут, и впервые за долгое время Женевьева расслабилась, наслаждаясь теплом объятий Финна. Медленно втянув в себя воздух, она выдохнула его. Финн слегка отстранился и подвел ее к одному из высоких стульев, стоящих у рабочего стола.

– Покажи мне свой дизайн.

Женевьева покачала головой:

– У меня его нет.

– Почему?

Справедливый вопрос. Обычно она начинала работу с зарисовки, потом специальная программа на компьютере подсчитывала размеры украшения, и она начинала подгонять дизайн по миллиметрам. На сей раз ни одна из зарисовок не казалась достойной для работы с программой, но подгоняемая временем, Женевьева решила начать работать по старинке и позволить рукам почувствовать дизайн, надеясь на вдохновение. Но оно так и не посетило ее.

Финн наблюдал, как лицо Женевьевы исказилось, – попеременно на нем можно было прочесть отчаяние, разочарование и тревогу. Ему немедленно захотелось ей помочь.

– Ни одна из идей мне не понравилась, – ответила девушка, пожав плечами. – Но мне было некогда ждать вдохновения, и я начала работу, иначе не успею к сроку.

– Покажи мне, что у тебя есть.

Покачав головой, Женевьева возразила:

– Это не твоя проблема.

Однако Финн не собирался оставлять ее наедине с нерешаемой проблемой, не попробовав помочь.

– Покажи, – настойчиво произнес он.

Скорчив рожицу, Женевьева подошла к большому сейфу, вмонтированному в дальнюю стену, и ввела код – Финн и не подумал отвернуться при этом. В этом просто не было необходимости: он знал, что стоит ему захотеть – и сейф будет взломан в течение полутора минут. Кстати, его тоже нужно бы обновить как можно скорее. Тяжелая дверь скрипнула, открываясь, и Женевьева нырнула внутрь. Там было несколько полочек и ящиков. Девушка вытянула тот, что в середине, и понесла его к столу. Подойдя ближе, Финн увидел камни, сверкающие на черном бархате. Его поразил глубокий красный, даже лиловатый, отблеск их граней. В искусственном свете их можно было бы принять за рубины, но Финн тут же понял, что перед ним александриты. Взяв самый большой – возможно, около трех карат, – он понес его к окну, чтобы посмотреть, как поменяется цвет камня. От этого зависела вероятная цена, но он приблизительно оценил александрит в тридцать тысяч долларов. Ощущая холодок от гладких граней, Финн непроизвольно взвесил камень в руке, а потом подставил его лучам света, льющимся из огромного окна. Александрит тут же стал насыщенного бирюзового оттенка, отчего у Финна перехватило дыхание.

– Он великолепен.

Александриты, конечно, не были так же дороги, как бриллианты, но они определенно считались более редкими камнями – особенно такого качества.

– Остальные камни такого же цвета? Женевьева, стоявшая чуть сзади, протянула руку и погладила кончиком пальца камень в его руке.

– Да. Роскошные камни. Почему так трудно найти для них дизайн? – задумчиво спросила она саму себя.

Сжав александрит в ладони, Финн отметил, как камень точно вбирает в себя тепло его руки. Женевьева подняла глаза, и, встретив ее взгляд, он почувствовал трепет и желание ее обнять.

– Мы что‑нибудь придумаем, – пообещал он, проводя пальцем по шелковистой коже ее щеки.

Женевьева прижалась к нему.

– Эти камни у меня уже два месяца, и я не сумела ничего придумать.

– Это потому, что меня не было рядом, – улыбнулся Финн.

Девушка закатила глаза:

– Твое эго неизмеримо.

Финн улыбнулся шире. Отойдя к столу, он положил камень на бархат и занялся оценкой остальных, выстраивая их по размеру. Женевьева встала рядом, наблюдая за процессом. Закончив осмотр, Финн склонил голову, чтобы