Проза. Книга 2 - Александр Тимофеевич Филичкин

Много зданий построено по моим чертежам. Я показал Алле все большие работы за последние две пятилетки. Записал их на лазерный диск для её милого друга.

И вдруг ейный приятель, как заявила мне Аллочка, решает устроить мне тест. То есть, проверить, могу ли я хоть как-то работать с трёхмеркой? Я согласился лишь для того, чтобы им показать, с которой скоростью я умею ворочать 3D.

После того, как я сделал картинки, выясняется, что это вовсе не тест. Оказывается, что у них есть заказчик на этот «досуговый центр». Я должен исполнить все «хотелки» клиента, а они мне заплатят сотню «зелёненьких баксов». Да за подобные деньги в Америке только посудомойки работают.

Теперь, я должен оправить им файл с трёхмерной моделью, чтобы они продолжали работать с заказчиком. Так вот, передай своей Аллочке, что я дарю ей картинки, которые ей отослал.

А на сто сэкономленных долларов пусть сходит с другом в ближайший «досуговый центр». То бишь, в мультиплекс. Посмотрят там фильм, скушают ведёрко попкорна, пару мороженных и попьют кока-колы. Может быть, они и уложатся в эти огромные деньги.

На все мои объяснения Мила только вздыхала и просила связаться с Аллочкой ещё один раз.

Скрепив своё сердце, я согласился, оделся и пошёл на работу. Там сел за компьютер, написал и отправил письмо в далёкие Штаты. В тексте я сообщил, что если бы не её добрая мать, я бы не стал продолжать разговор. Но так как, Мила меня попросила, то сообщаю, на каких конкретно условиях я буду с ними работать.

До начала проекта, мы должны обсудить три главных вопроса: что нужно сделать, в какие сроки и за какую оплату? Если мне что-то не нравится, я отклоняю заказ. Работу я начинаю лишь после того, как получаю аванс в полсотни процентов. Файлы отдам после расчёта. Как и следовало ожидать, ответа я не дождался.

Через пару недель, позвонил мой старый товарищ, который лет восемь, как обретается в Штатах. Сам он чистокровный еврей и уехал с семьей по еврейским каналам.

Поговорив обо всем понемногу, я рассказал ему о моей неудачной халтуре и об оплате в сто зелёненьких баксов. На что он грустно ответил: — В Америке, за восемь часов, водитель машины получает значительно больше.

Пару секунд он помолчал и продолжил, осторожно подбирая слова: — Очень многие… — он снова ненадолго замялся, и тихо закончил: — …советские эмигранты… поступают именно так, как твоя знакомая Аллочка. Хорошо, что ты с ними не стал дальше работать, они бы тебе и этих грошей не отдали…

— Больше иностранных заказчиков у меня никогда не имелось. Я работал лишь с теми людьми, что проживали в Поволжье. Наверное, это и к лучшему. Не то, всеми ночами ругался бы с каждым клиентом.

Рассказ печника

В конце пятидесятых годов двадцатого века мне шёл пятый год со дня появленья на свет. Поэтому я, по своему малолетству, жил вместе с родителями. Тогда наша семья обитала в Баку. Этот внушительный город и по сегодняшний день является центром Азёрбайджанской республики.

В те времена, эта небольшая страна входила в состав СССР. Там можно было увидеть представителей самых разных народов. В том числе, постоянно встречались и русские люди. Не то что, сейчас.

Часть из них появилась на той территории ещё в правление Екатерины Великой, когда шло «присоединенье Кавказа к России». Все остальные оказались на Апшероне, значительно позже. А если выражаться точнее, то сразу после того, как возле Каспия обнаружили нефть. Причём, нашли её там, в огромных количествах.

Промыслам требовалась уйма людей, чтобы обслуживать те установки, что усердно бурили пустынную землю. Мало того, нужно было построить железнодорожные ветки, для отправки сырья за границу Бакинской губернии.

Вслед за ростом добычи «чёрного золота», начала развиваться промышленность. В том числе и производство керосина с бензином. На всех предприятиях должен был кто-то трудиться, поэтому рабочих различных профессий везли со всех концов огромной империи.

Местное население, в основном, занималось животноводством и сельским хозяйством. Люди разводили там коз, овец, лошадей и выращивали виноград и овощи с фруктами.

После образования СССР, горючего требовалось всё больше и больше, и приток специалистов только усилился. Дело дошло того, что город Баку стал фактически русским. Как-никак, а сорок процентов всего населения, это не шутки.

Кстати сказать, в те времена, азербайджанцев в столице было в два раза меньше, чем представителей всех прочих народов. Все, как один, общались на языке Толстого и Пушкина, и никто никогда не выспрашивал национальностью своего собеседника.

Если сказать откровенно, то дела с жильём тогда обстояли неважно. Поэтому, много людей обитало в, так называемых, «самоделках». Их строили из пилёного камня, который назывался ракушечник.

В этих сооружениях имелся лишь электрический свет. Во дворах размещался металлический кран, играющий роль водоразборной колонки. Все остальные удобства находились в общественной надворной уборной, которая была лишь одна на десятки домов.

Наша небольшая семья обитала в такой же скромной «халупе», как и все остальные соседи. То есть, мы обладали двумя тесными комнатами, каждая метров двенадцать-пятнадцать. Одна служила нам «залой». Ну, а другая, совмещала в себе множество функций.

Во-первых, в ней стояла кровать, на которой я спал. Во-вторых, она являлась прихожей. Из неё можно было пройти прямо с улицы в нашу гостиную. В-третьих, здесь, в самом центре, размещалась «семейный очаг», на котором варили еду.

Нужно сказать, что это устройство, совсем не похоже на традиционную русскую печь. Скорее это была, кухонная плита, сложенная из кирпича. Она стояла вплотную к наружной стене.

Плита представляла собою большое корыто высотою со стол и размером восемьдесят сантиметров на метр. В передней, длинной части данного короба имелась чугунная дверца, как у обычной «печки-голландки».

Сбоку находилась труба диаметром в дюйм. По ней, внутрь подавался природный газ, что шёл с нефтепромыслов. Кран, что открывал и прекращал поступленье горючего, находился снаружи. Это была железная поворотная ручка на магистральной трубе.

Сверху плита закрывалась толстой чугунной пластиной с двумя конфорками переменных диаметров. То бишь, конфорки состояли из разноразмерных съёмных колец, что вкладывались одно в другое.

Причём, одна группа колец была чуть побольше второй. Таким образом, имелась возможность отрегулировать размер той дыры, из которой яростно пыхало открытое пламя.

Не знаю, как в Азербайджане сейчас, а в те далёкие годы, центрального отопления в Баку не имелось. Поэтому, эти устройства являлись не только кухонными плитами, но и печами для обогрева жилища.

В холодные дни, люди