Проза. Книга 2 - Александр Тимофеевич Филичкин

она вышла замуж за хорошего парня, провела с ним три года, поняла, что не любит супруга, и развелась.

Через какое-то время, женщина встретила другого мужчину. Они расписались и стали налаживать семейную жизнь. Начинали они точно так же, как и многие другие бакинцы. Сначала снимали тесную комнату у каких-то людей. Потом, подкопили деньжат, купили участок на склоне горы, стоящей на Шихово, и начали строиться.

Как все советские люди, оба трудились на благо отчизны, только в разных конторах. Она шиномонтажницей, в одном автопарке, он водил грузовик, приписанный к большому заводу.

Как и всем жителям СССР, платили им не так чтобы много. Только бы не умерли с голоду. Средств, как всегда не хватало. Так что, нанять профессиональных строителей они не могли. Приходилось всё делать своими руками. Причём, лишь после работы, да в выходные и праздники. Так продолжалось несколько долгих томительных лет.

Сначала это было одно помещение, до половины врытое в землю, в склон высокой горы. Там хорошо жилось летом, но зимой, во время дождей, одна стена промокала, и хозяевам становилось весьма неуютно. Особенно, когда утром встаёшь, а на бетонном полу лежит слой жидкой грязи.

Потом, к этой комнате пристроили просторную кухню, провели в неё газ, и стало чуть-чуть веселее. Даже во время долгих ненастий. Зажёг все четыре конфорки, вот тебе и тепло, и относительно сухо.

После чего, Николай стал возводить над постройкой новый этаж. Постепенно дом рос. То помещение, что находилось внизу, стало полуподвалом с большой кладовой, душевой и уборной. Наверху появились три обширные светлые комнаты.

Возле крыльца возник чистенький дворик. Там посадили пару плодовых деревьев, три лозы винограда и много различных цветов. Лет через десять-двенадцать после начала строительства, дом приобрёл свой окончательный вид. Он оказался настолько хорош, что вызвал зависть соседей.

Много раз к Николаю приходили очень разные люди. В том числе и такие, что жили поблизости. Все смотрели на дом, на маленький садик, которого не было возле соседних построек, и предлагали хозяевам приличные суммы.

— Берите. — говорили они: — На эти огромные деньги вы себе купите дом в любом районе советской страны. Хоть в Азербайджане, хоть в Украине, а хоть и в России. Возле Каспийского, Чёрного или Азовского моря. Везде есть места, где так же тепло и приятно, как здесь, на родном Апшероне.

Николай и Мария слушали лестные отзывы о своём добротном жилье, благодарили за предложения, но неизменно отказывали всем покупателям: — Мы долгие годы строили наш замечательный дом и хотим в нём прожить до наступления смерти. — говорили они.

Щедрые гости весьма огорчались, уходили, но всегда возвращались назад и предлагали за дом более крупные суммы.

Вокруг жили русские, азербайджанцы, армяне, евреи. Было много советских семей, где супруги являлись «детьми разных народов». Никто не кичился своей «исключительной» нацией. Все говорили на двух или трёх языках. Все считались большими приятелями. Ходили друг к другу, в гости на праздники и помогали, чем только могли.

Потом, пришла «КАТАстройка», затеянная «пятнистым генсеком», и всё вдруг изменилось. Из телевизора послышались крики в адрес «братских» республик. Мол, они обирают «великую нефтяную державу».

— Ведь если бы не было этих нахлебников, — твердили «говорящие» головы: — то азербайджанский народ жил так хорошо, как в богатом Кувейте.

О том, что в Кувейте втрое меньше людей, а нефти там добывается вчетверо больше, все горлодёры забывали сказать. А, между прочим, разница в прибыли у двух этих стран, была тогда больше чем в дюжину раз.

Брань в сторону давних соседей, постоянно крепчала и, наконец, обратилась на конкретных людей. Первыми пострадали армяне. Их избивали там, где увидят. Врывались в дома и квартиры и выгоняли старых и малых на улицу. Пришлось несчастным армянам бросить всё, что они нажили за долгую жизнь, и спешно покинуть страну.

Огромную часть этих беженцев вывезли пароходы России. Кто-то прорвался в Армению, кто-то в мусульманский Иран, где их тоже не ждали, а кто-то остался лежать в любимой азербайджанской земле.

Затем пришла очередь всех остальных «русскоязычных». Тех, кто прибыл сюда в последние годы, гнали в первую очередь. Мол, понаехали сюда иноверцы, понастроили заводов и фабрик, и разрушили древний национальный уклад.

Прибывшие по распределению, специалисты из «братских» республик не рисковали драгоценным здоровьем. Они бросили полученные от государства квартиры, собрали свои чемоданы и вернулись на родину.

Промышленность немедленно встала. Как горько сказал один из бывших партийных работников: — Уехали «золотые» головы, остались лишь челюсти с «золотыми зубами».

Нужно сказать, что в те времена, среди азербайджанцев возникла странная мода на золотые коронки. И чем больше блестело за твоими губами, тем считалось почетнее. Значит, у тебя имеются средства и очень немалые.

Многие местные жители шли на огромные жертвы ради престижа. Они брали деньги под большие проценты и превращали свой рот в большую витрину ювелирных изделий. Причём, часто обтачивали и здоровые зубы.

Тех «русскоязычных», что проживали на Апшероне долгие годы, почему-то, не били. Им просто все дружно советовали: — Уезжайте вы восвояси, подобру-поздорову. — причём, говорили те самые люди, которые жили бок о бок десять и более лет. То есть, считались друзьями и прочее…

К этому времени, у Николая с Марией родились две красивые дочери. Обеим не было и двадцати. Они имели славянские лица и белокурые волосы. С таким внешним обликом оставаться в республике оказалось опасно. Не помогли бы ни отличное знание языка Азербайджанской республики, ни быстрые ноги. От всех «националистов» убежать невозможно.

Глядя на «разгул демократии» Николай быстро решил, что пора уезжать. Он отправился к людям, что хотели купить его дом, обошёл пять или шесть человек и услышал ужасную новость. Все как один, отводили глаза, мямлили, что-то невнятное, но предлагали вчетверо меньше, чем обещали полгода назад.

Лишь один из соседей, что считался его старым другом, прямо сказал: — Сейчас в городе много свободной жилплощади. Поэтому, рынок сильно упал. К тому же, здесь появились какие-то «урки». Они приказали, никому не давать сумму больше, чем четверть от настоящей цены. Мол, эти гяуры и так все уедут. Пусть ещё радуются, что их не убили, как проклятых армян.

Николай печально кивнул и, не подавая руки, направился к двери.

— Подожди. — крикнул хозяин удручённому гостю. Он чуть помолчал и хмуро закончил: — Ты много раз мне во всём помогал и ничего не просил при этом взамен. В честь нашей дружбы я дам тебе половицу цены, но лишь при одном важном условии. Ты всем здесь объявишь, что я