Чел. Роман - Виктор Попов

Не спеша почистив зубы, Чарли, завернутая в полотенце, возвращается в свою комнату. Необходимая на сегодня одежда аккуратно сложена на стуле. Как она там появляется – для Чарли визуальная загадка. Понятно – это дело рук мамы. Но застать ее за этим делом никогда не удается. Есть предположение, что мама приносит одежду ночью. Чарли пыталась – и не однажды – дождаться ее прихода, но всякий раз не выдерживала и засыпала.

На стуле носки, белье, майки, шорты и треники. Все в двух-трех экземплярах. У Чарли есть возможность в течение дня несколько раз переодеться. Толстовка или куртка – на выходе. Их выбор – право Чарли. Шапочка и снуд – неизменны. Они в шкафу, на отдельной полочке. Чарли надевает их в первую очередь, едва скинув полотенце. Кто поднимает полотенце и уносит в ванную – еще одна загадка. Но после завтрака его в комнате уже нет. Чарли пытается следить за мамой. Тщетно. Полотенца нет на полу, даже когда мама, казалось бы, совсем не выходит из кухни.

Снуд надевается первым. Индивидуальный размер. Ручная работа. Шелк. Он не снимается до ночи ни при каких обстоятельствах. Снуд в трех идентичных экземплярах. Один на ней. Один – дома. Еще один в сумке в боковом кармане. На случай какой-то аварии с основным. Хотя такого еще не случалось. Но береженого Бог бережет. Любимая папина поговорка. Он мелко крестится перед каждым восхождением. Но в церковь не ходит. И то и дело троллит монашек из монастыря напротив. Скала – его священник. Магнезия – его молитва.

Снуд прикрывает шею почти целиком. Операционные шрамы укрыты с запасом. Но в течение дня Чарли частенько подходит к зеркалу – и вовсе не для того, чтобы полюбоваться собой.

Шапочка, как и снуд, выполнена по индивидуальному заказу. Эксклюзив появляется в гардеробе Чарли после первых профессиональных контрактов. До этого момента серийная одежда доставляла Чарли массу неудобств. Шапочки то были малы, то велики, то не прикрывали уши, то топорщились сверху как петушиный гребешок… И это при полном отсутствии волос на голове и теле, убитых безвозвратно за одиннадцать лет до этого химией и рентгеном. Спустя полгода ее приведут на скалодром просто развеяться. Когда-то часть терапии. Теперь – профессия.

Стоя у зеркала, Чарли дольше всех надевает шапочку и снуд, тратя на них больше времени, чем на весь остальной гардероб. Все прочее оказывается на Чарли быстро, будто одним ловким движением. После чего она еще раз правит шапочку и снуд. Они здесь главные. В сущности без всего остального можно обойтись, но не без них.

На кухне старшие братья-погодки запивают яичницу литрами томатного сока. Высокие, кудрявые, с неимоверно длинными, прямо ондровскими руками39 – они само совершенство на коротких боулдерах. Рукоходы, дино40 и качи на одной руке – их конек. Но длинные трассы братья «читают» плохо и относительно быстро «умирают». На каждом – ни грамма лишнего веса, но куда деть кость? Трудность41 не для них. Это «фишка» Чарли. Боулдеры, которые для братьев предел возможностей, для нее – загородная прогулка. Братья исчерпали свой потенциал. Пределы возможностей Чарли едва-едва обозначаются. Отсюда их отношение к «мелкой». Сдержанная профессиональная зависть, прикрытая братскими улыбками и мужской почтительностью.

Они так и встречают ее, сидя на кухне, двумя парами сияющих глаз. Напрасно. Чарли здоровается не глядя. Почти отвернувшись. Они не обижаются. Привычка. Отслеживают ее променад вокруг стола и корчат друг другу многозначительные рожи, будто в кашу Чарли подмешано что-то кроме постного масла и сухофруктов. Чарли застает их лица уже без гримас, желает приятного аппетита, после чего не обращает на братьев никакого внимания. Следующий ее взгляд в сторону братьев фиксирует напротив себя опустевшие стулья. Братья – технари-проектировщики. Один строитель. Другой электрик. У них нет профессиональных контрактов. Но есть образование. Им недостаточно девяти классов Чарли. И это уже ее повод для зависти, о котором ни братья, ни родители не подозревают.

В течение завтрака мама находится здесь же рядом, у плиты. Она ничего не ест. Только накрывает на стол и убирает грязную посуду. Иногда что-то еще готовит, ловко орудуя любимыми китайскими ножами-топориками. Чарли вообще не помнит, чтобы мама при ней когда-либо что-то ела. И в обычные дни, и в праздники это редкое явление. Она кормит всех домашних, но почти не ест сама. Чего не скажешь об отце. Он появляется сразу после ухода братьев. Пол-литровая банка его любимой красной фасоли с наипротивнейшим горчичным маслом и черным перцем сегодня исчезает за пару минут. И это не рекорд. За ней следуют двойные тосты с ветчиной и салатом, стакан минералки и какой-то японский чай.

Чарли, напротив, ест медленно. Чайной ложкой. Да и ту задействует наполовину. Кусочки бананов и цукаты отдельно. По одному. К окончанию завтрака успевает их все сосчитать. Результат, перед тем как приняться за какао, Чарли объявляет маме. Это их ежеутренняя игра. Мама говорит, что кладет сухофрукты на глаз, но Чарли подозревает ее в точном расчете. Каждое утро цифры подозрительно сходятся. Разница максимум несколько штук. Что вполне объяснимо для сушеных бананов, но так на глаз попадать с цукатами вряд ли возможно. Мама стоит на своем. Игра продолжается.

Допив какао, Чарли ограничивается благодарностью. Мытье посуды – еще одна немыслимая для нее вещь. Чарли лишь теоретически представляет себе, как это происходит, но никогда не проверяет теорию на практике. Даже и не пытается. Ее никто и не просит.

Вернувшись в комнату, Чарли устраивает странный для стороннего взгляда выбор скальников42 для сегодняшней тренировки. Ибо процедура всякий раз заканчивается одинаково: определив пару фаворитов и аккуратно уложив ее в рюкзак, Чарли, после секундной паузы, бросает туда же бесформенной кипой и остальные три пары. Тот же процесс «отбора» проходят напульсники. И только кеды для зала одни. Потому что они одни. Выбора нет. Вторую неделю Чарли забывает их заказать. В интернет-магазине она незаметно оказывается на странице со скальниками, вместо того чтобы заниматься покупкой дополнительной пары кед. Так скальники множатся еженедельно.

«Сколько их там еще в тумбочке прихожей?»

Одна мама знает. А кеды одни. Сегодня в метро предстоит очередная попытка спасти их от одиночества.

Собрав все необходимое, Чарли пока не закрывает сумку. Еще предстоит взять питательные смеси у мамы. Три-четыре – по погоде – стограммовых бутылочки для разового употребления. Домашние йогурты с разнообразными добавками. Чарли, кажется, уже перепробовала бесчисленное множество сочетаний зерновых и фруктов. Но мама непобедима – хотя бы одна бутылочка нет-нет да и поставит Чарли в тупик. Ей остается лишь спрашивать вечером: что это было? А на завтра вновь удивляться.

Бутылочки с йогуртом – сегодня их четыре – значит, на улице прохладно – ждут на тумбочке. Они помещены в специальный кейс, чтобы не искать потом, выворачивая все содержимое рюкзака наружу. Мама помещает его поверх одежды и обуви, делая вид, что не замечает царящего в рюкзаке хаоса. Чарли тем временем выбирает толстовку. История, достойная скальников. Но здесь действительно предстоит сделать выбор. Здесь Чарли редко обходится без помощи мамы. Вот и сейчас, уложив йогурты, мама, с минуту понаблюдав за колебаниями дочери, кладет руку на огненно-белую с высоким, стоячим воротником и плотными рукавами-напульсниками. Мама любит все белое. Эта еще и самая теплая. Как тут не согласиться.

Остаются кроссовки. Но их уже нет сил выбирать. Чарли почти не глядя сует ноги в первые попавшиеся, забирает из рук мамы рюкзак, на отлично исполняет дежурные троекратные «чмоки» и, уже приоткрыв дверь, встает на цыпочки и хватает с полки теннисный мяч.

На улице свежо. Чарли поднимает воротник. Мама бы порадовалась. Но недолго. Спустя сотню метров Чарли согревается и возвращает воротник в исходное положение. Не зима. Апрель – начало скального сезона. Скалодром за зиму, несмотря на частые выезды за рубеж, успевает достать. Воскресный карьер не выходит из головы. Чарли проверяет пост на стене. Ничего. Обновляет. Есть время. Есть…

До метро четырнадцать минут дворами. Время давно просчитано. Сбоев не бывает. Мешают только птицы. Завидев любую, Чарли всякий раз притормаживает или вовсе застывает на месте и напряженно, не без надежды, вслушивается – до тех пор пока птица не улетает прочь.

С поправкой на птиц, даже зимой, с ее снегом Чарли легко укладывается в сроки. Дорожки причудливо петляют от одной детской площадки к другой. Конечная точка одна, но конкретный маршрут всякий раз другой. Как и в случае со скалой Чарли с первого взгляда безошибочно определяет путь кратчайший и удобнейший из возможных. Зимой она учитывает параметры льда и снега, работу дворников, летом дорожные работы, весной и осенью – грязь, в любой сезон – собачников и брошенные как попало авто.