Ранчо смерти - Ричард Пратер

Я подошел к входу, через который мы с Хэлом вышли сюда, задержался и оглянулся. Хэл как раз выходил в другую дверь. Вроде бы за мною никто не следил, но кто знает? Черт побери, да плевать. Волков бояться – в лес не ходить. Грин закурил сигарету. Я повернулся и вышел.

Несколько человек еще стояли у жаровен, кое-кто сидел за столом. Хэл прошел мимо столов, я последовал за ним, стремясь избегать освещенных мест. Он направился прямо к хижине "Таксон" и вошел внутрь. Когда я подошел к хижине, света в ней не было, однако изнутри доносились приглушенные голоса, и я обошел хижину кругом, пытаясь отыскать место, где было бы лучше слышно. Эти апартаменты стоили пятьдесят долларов в день, и Расс сообщил мне, что один из трех типов, живущих на ранчо, уже целый год обитает именно здесь. И вот теперь к нему, к Саймону Эверетту, пришел Хэл. Интересно. Хотелось бы мне потолковать с этим Эвереттом.

Примерно через минуту мне повезло, я нашел чуть приоткрытое окно. Прижавшись к нему ухом, я мог более или менее отчетливо разобрать голоса.

– ... поэтому ее и нужно убрать, – произнес голос. – И больше нечего об этом толковать.

Другой мужской голос ответил:

– И все-таки не нравится мне это. Слишком уж много трупов. Сегодня здесь была полиция в связи со смертью Карла, и еще не улегся шум по поводу этой девицы Блэр. Если убрать Скотта и эту девчонку, шум поднимется еще больший.

Я заморгал. Слишком уж неожиданно все это было. Кроме того, первый голос был мне смутно знаком. Я его определенно когда-то слышал. Голос напомнил мне звук двух металлических напильников, когда их трут друг о дружку. Голос этот заговорил вновь.

– Ну и пусть будет шум. Думаешь, будет лучше, если все раскроется? Если бы это было в Лос-Анджелесе или по каким-то причинам вмешалось бы ФБР, тогда – дело другое. А так здесь все у нас схвачено. Иначе, чего бы ради мы торчали в этой Богом забытой пустыне.

– Я понимаю, но...

– Никаких но. Ведь с этой Блэр у нас никаких осложнений не было. Разве не так? Нам нужно, черт побери, опасаться Скотта и эту девушку, а вовсе не местную полицию. Ты должен устроить все этой ночью. И смотри, чтобы не сорвалось в этот раз.

– Понятно... В общем... я понимаю, что Скотта убрать необходимо.

Похоже, это был голос Хэла Кэлвина. Милый старина Хэл.

– Девушку тоже, – с нажимом добавил второй голос. – Много она знает или мало, оставлять ее все равно опасно. И Бог знает, что еще рассказал ей Скотт. Нам ведь не все об этом известно.

Итак, кое-что прояснилось. Одним из беседующих совершенно определенно был мой добрый старина Хэл, а Пит услышал в салоне больше, чем я полагал, во всяком случае, достаточно. И Джинни Блэр действительно была убита. Совершенно ясно, что эти мерзавцы имели в виду наш разговор с Эйприл в салоне. В голове у меня стала выстраиваться цепочка мыслей, но были они какие-то очень странные, глупые даже, я бы сказал.

– Ты хочешь, чтобы это выглядело, как несчастный случай? – спросил голос Хэла.

– Мне плевать на то, как это будет выглядеть, главное – убрать их. Если сможешь сделать это похожим на несчастный случай – отлично. Если нет – плевать. Главное – быстро их убрать.

– Я оставил Скотта на танцах. Может быть, мне удастся увести его оттуда так, чтобы никто не заметил. С девушкой будет сложнее. Все четыре красотки держатся все время вместе. Они даже спят по двое в комнате, и та, что нам нужна, вряд ли захочет теперь иметь дело с кем-нибудь из ребят или даже со мной.

На несколько секунд в комнате воцарилось молчание. Потом скрипучий голос произнес:

– Ладно. Убрать Скотта безусловно важнее, чем девушку. Может быть, тебе удастся впихнуть его в стойло этого бешеного жеребца. Пусть бы он его немного потоптал.

– Диабло?

– Ну да. И если тебе не удастся прикончить девчонку сегодня, пусть кто-нибудь из ребят – Фармер или Грин – завтра укроются за холмами и снимут ее из винтовки во время съемок. Это, разумеется, будет не очень похоже на несчастный случай, но у нас нет времени, чтобы организовать какую-нибудь хитрую инсценировку. Кроме того, никто не догадается, чьих рук это дело. А если надо будет, я сумею устроить так, что подозрение падет на кого-нибудь постороннего.

Похоже было, что Хэл уже собирался уходить. А мне, ясное дело, вовсе не хотелось, чтобы он передал эти распоряжения Фармеру или Грину или еще какому-нибудь гангстеру здесь на ранчо. Кроме того, эти двое внутри, а я надеялся, что их было там всего двое, не могли знать, что я подслушивал их разговор. Следовательно, у меня был шанс чуть ли не разом покончить с делом, ради которого я сюда приехал.

Поэтому я не стал ждать. Быстро подойдя к входной двери, я постучал.

Глава 10

Едва я постучал, как разговор внутри сразу смолк. Потом я услышал приглушенные голоса и звук шагов человека, направлявшегося к двери. Я еще раз удостоверился в том, что куртка моя расстегнута, но еще закрывает кольт тридцать восьмого калибра, и изобразил на лице приветливую улыбку.

Хэл Кэлвин открыл дверь, и на меня упал луч света.

– Привет, Хэл, – весело произнес я, проходя в комнату мимо него, – мне показалось, что это вроде ты вошел сюда. Это твой номер?

Я внезапно замолчал, так как человек, находившийся в комнате, сделал быстрое движение. На какую-то долю секунды мне показалось, что он потянулся за пистолетом, но он просто схватил большие медные с темными стеклами очки и поспешно надел их. Это был невысокого роста, коренастый мужчина, которого Хэл назвал Эвереттом. Владелец фабрики, изготовлявшей гробы. Он был небрит.

– Какого черта вы врываетесь сюда? – проскрежетал он.

Хэл подошел ко мне, взглянул на своего приятеля и быстро произнес:

– Все в порядке, Сай. Он, должно быть, подумал, что это мой номер. Может, это все и к лучшему. Ты же хотел встретиться с Шеллом Скоттом? Это он, собственной персоной.

Я оглядел комнату, больше в ней никого не было, потом снова перевел взгляд на хозяина номера. Он был явно раздражен моим появлением, скривил свои толстые губы и поигрывал желваками.

– Шелл, это Саймон Эверетт, – продолжал Хэл. – Я рассказывал тебе о нем. Сай, это Шелл Скотт.

Я поздоровался, но Эверетт молчал. Рука его сжалась в кулак, потом разжалась, снова напряглась. Когда я впервые увидел его с Хэлом около бассейна, мне показалось, что я уже где-то встречал его и сейчас у меня было такое же чувство, но я не мог вспомнить где. И все же что-то...

Меня охватило какое-то странное беспокойство. Такое же чувство вы испытываете ночью при неожиданном шорохе. Это же странное, даже пугающее чувство я ощутил, стоя снаружи и прислушиваясь к этому голосу. Я не мог понять, почему во мне растет ощущение чего-то тревожного.

Хэл что-то произнес, не помню что. Эверетт смотрел мне прямо в лицо. Я тоже не сводил с него глаз, разглядывая его коротко подстриженные седеющие волосы, небольшие черные усики. И темные очки. Это меня беспокоило. Зачем человеку неожиданно надевать темные очки? В помещении, вечером? Наверняка он сделал это потому, что опасался быть узнанным. Следовательно, у него должны быть причины опасаться меня.

Тут Эверетт слегка повернул голову, будто бы глядя мне через плечо на дверь позади, и слегка кивнул. Я чуть не повернулся, но вовремя остановился, стараясь не улыбнуться. Этот трюк со мной не пройдет. Старого воробья на мякине не проведешь. Нет, сэр, нет.

И вдруг – блям!

Может быть, это было не "блям", а "клац", "бах" или "трах", словом, любой звук при ударе о голову, будь то рукояткой револьвера или балкой рушащегося дома. Но шум был ужасный.

Не знаю, как это получается, но всегда знаешь, что тебя ударили, а ведь через ничтожную долю секунды уже теряешь сознание. Я объясняю это тем, что мысль у меня работает с молниеносной быстротой.

Передо мной даже успело промелькнуть несколько картин: лицо человека, надевавшего темные очки, смеющееся лицо Эйприл, слова, которые я только что слышал, мысли, которые пришли мне в голову, убеждение, что эти парни теперь вытащат меня наружу в пустыню, убьют и закопают, словом, множество интереснейших вещей. Это было изумительно, просто изумительно, и уже падая в глубокую гулкую темноту, я успел подумать: "Да, ну и молодец же ты, парень".

Я медленно выкарабкивался из темной липкой темноты, но она еще цепко меня держала, стараясь не отпускать. Я знал, чувствовал, что прихожу в себя, выбираюсь из окружавшего меня мрака, но мне казалось, что я наблюдаю за собой со стороны. Это было похоже на жуткий сон, который я однажды видел. Мне снилось, что я сплю и вижу сон, и этот страшный кошмарный сон был совершенно реален. И от того, что я знал, что сплю, сон этот не становился менее страшным. Довольно поганое ощущение, доложу я вам.

Так было и на этот раз.

Потому что в этом чернильно-черном омуте бессознательного состояния я чувствовал, что прихожу в себя, но в то же время не исключено было, что я уже умер и вхожу в то состояние, которое наступает после смерти. В моих мыслях, в моем сознании все время присутствовал какой-то человек, и я знал, что человек этот мертв. Его лицо, стоявшее передо мной, все время изменялось, как порой меняются лица во сне. Сначала это было лицо Эверетта с короткими седыми волосами, маленькими усиками и в больших очках. Потом лицо начало расплываться, усы исчезли, волосы становились длинными и черными. Очки начали как-то таять, опадать, как на картинах Дали, становились жидкими и стекали вниз. И я видел глаза этого человека, сверкающие серые глаза цвета хмурого холодного утра.