Лихая гастроль - Евгений Сухов

Глава 7

НАКОРМЛЕННЫЙ И ПОД ПРИСМОТРОМ

Утро задалось солнечным. Его лучи, отыскав крохотную щель между сомкнутыми занавесками, так и норовили угодить в глаза. Проснулся Григорий Васильевич в самом благодушном настроении. Подошел к окну, отдернул шторы и, прикрыв глаза, поймал сонным лицом поток тепла.

Служебная квартира хороша была тем, что не нужно было мчаться в противоположный конец города, чтобы успеть к началу службы. Достаточно было всего-то протопать до конца коридора, чтобы попасть в рабочий кабинет.

Адъютант уже постарался: на вешалке висел отглаженный мундир, а у порога стояли начищенные ботинки. Осталось только напялить на себя казенное обмундирование, принять надлежащий вид, какой положен человеку его положения, и начать принимать многочисленных посетителей.

Выпив традиционную чашку кофе и значительно приободрившись, Григорий Аристов направился в свой кабинет к разложенным на столе бумагам. Первый, с кем хотелось бы повидаться, был беглый уркаган Марысь, пойманный вчера на Сухаревской площади сыщиками. От тайных агентов Аристов узнал, что уркаган проделал путь в четыре тысячи километров, чтобы поквитаться со своими подельниками, сдавшими его во время облавы. Вторым на очереди был маньяк, убивавший проституток, – невыразительный детина хлипкого сложения. Аристов перевернул лист бумаги: третьим на очереди…

Неожиданно в дверь коротко постучали, и на пороге предстал секретарь. Почтительно поклонившись, он начал:

– Ваше превосходительство…

– Слушаю тебя, Николай.

– Мошенник, которого мы давеча на Тверском бульваре повязали, всю ночь в каталажке безобразничал, – покачал он головой.

Секретарь был высок, плечист. Молод. Русоволос. По-юношески румян. Необычайно опрятен, с пышными пшеничного цвета усами на оттопыренной губе. Выглядел эдаким воплощением русской красоты.

Григорий Васильевич нахмурился:

– Ишь ты! И чего ему не хватает? Слава богу, находится в тепле, накормлен, под присмотром… Компания вполне подходящая, есть о чем поговорить, поделиться, так что ему еще нужно? Удивляюсь, право!

– Князя из себя изображал. Кричал, что ему не место среди всякого сброда.

– Как его расперло! – удовлетворенно протянул Григорий Васильевич, понимая, что воспитательная цель начинает приносить свои благотворные плоды. Еще немного подержать его в смраде, так он обязательно расколется. Эти мошенники народ тонкий, чувствительный, к разного рода лишениям непривычны. – Все они так говорят, – отмахнулся вяло Григорий Васильевич.

Настроение было таковым, что можно было выпить вторую чашку кофе. Аристов довольно хмыкнул: все складывалось значительно лучше, чем он предполагал.

– А стража чего?

– Как и положено, призвали к порядку, – сдержанно ответил секретарь.

За фразой «призвали к порядку» стояло нечто большее, чем обыкновенное внушение и помахивание в воспитательных целях пальцем перед носом злоумышленника: в кутузку попросту вошли трое полицейских и пудовыми кулаками призвали смутьяна к порядку.

Явно сегодняшний день удался!

– А он что? – спросил Григорий Васильевич только для того, чтобы поставить точку и заняться следующими делами.

– Кричал, что будет жаловаться на произвол государю императору. Что у него, дескать, связи при дворе.

Григорий Васильевич снисходительно улыбнулся. Подобное заявление для него не новость. Ежели бы до адресата доходили все угрозы преступников, то начальник сыскной полиции не проработал бы и одного дня.

– Узнаю мошенника!

– А еще требовал, чтобы мы выдали ему бумагу, ручку и чернила.

– Вот оно как? Уж не стишки ли он собирается пописывать?

В этот раз было нечто новое. Доселе ему не встречалось таковых, кто желал бы заполучить чернильницу с ручкой. Все свои угрозы арестанты забывали тотчас, как только с ними проводили соответствующую беседу. В этот раз сиделец был упорный и, видимо, решил довести дело до конца.

Разговор о злоумышленнике сумел поднять общий тонус на несколько градусов, и теперь предстоящая рутина виделась приятным времяпрепровождением.

– Так что прикажете делать, привести смертоубивца Марыся? – склонился секретарь. – Или того… с мошенником желаете встретиться?

Аристов призадумался. Со смертоубивцем Марысем все было ясно, в двух душегубствах из трех тот уже сознался: застав свою маруху с полюбовником, он без затей сокрушил обоих ножкой от табурета. Оставалось признаться в третьем: в соседнем околотке тремя часами позже палкой был прибит пьяный мужичонка. Логика была несложна: так что же ему мешало совершить и третье преступление примерно тем же самым способом? Так сказать, в сердцах.

Однако шельмец покудова отпирался. Оставалось только прикрикнуть на него покрепче, а уже потом, когда возьмет на себя вину, накормить сытным обедом. Не с такими голубчиками справлялись!

Но неожиданно Аристов, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, произнес:

– Давай вот что… Приведи ко мне… нашего князя. Весьма интересно, что он мне тут пропоет.

Еще через пятнадцать минут дверь вновь открылась, и двое полицейских ввели в кабинет мошенника. От прежнего вчерашнего лоска не осталось и следа. Теперь перед ним предстал обыкновенный бродяга, весьма напоминающий обитателей Сухаревского рынка, с посеревшим лицом, каких зачастую можно встретить на улицах Москвы, клянчивших у прохожих копеечку на опохмелку. Мундир на нем был изрядно помят и в грязных подтеках, в волосьях торчали прутья соломы, ворот от рубахи порван и держался лишь на нескольких петельках.

– Как вы себя чувствуете, ваше сиятельство? – язвительно поинтересовался Аристов, когда мошенник сел на указанный стул.

– Скверно я себя чувствую!

– А кто же в этом виноват, позвольте полюбопытствовать?

– Я вам сразу говорю, что буду жаловаться на ваш произвол, – устало проговорил мошенник. – Мало того, что вы меня увели посредине улицы ни за что, продержали в камере со всяким сбродом, так вы еще и издеваетесь! Я знаком с самим министром внутренних дел, и для вас это просто так не пройдет.

Откинувшись на спинку стула, Григорий Васильевич с легкой улыбкой наблюдал за мошенником, – в каждом из них прятался нереализованный артист. Попади они в свое время на сцену, так театральная культура сделалась бы несравненно богаче. А этот экземпляр своим присутствием может запросто украсить сцену МХАТа.

Аристов добродушно улыбался:

– Вы даже не представляете, сколько раз мне приходилось слышать подобные слова.

– Я имею право знать, в чем меня обвиняют!

– Давайте для начала представьтесь, кто вы такой?

– Хм… Хватаете человека в центре Москвы и даже не знаете, как его зовут? Оригинально! Я князь Иван Федорович Курагин. Вам говорит о чем-нибудь это имя?

Григорий Васильевич рассмеялся:

– Разумеется! Оно мне о многом говорит. Полноте вам, я уже слышал эту историю, меня интересует ваше настоящее имя.

– Не знаю, что у вас на уме, но Иван Федорович Курагин – мое настоящее имя! Если бы я знал, что полиция захочет бросить меня в каземат на растерзание ко всяким разбойникам, так я бы непременно захватил с собой паспорт.

Где-то в области селезенки ворохнулось какое-то туманное сомнение.

– Кто-нибудь может подтвердить вашу личность?

– Несомненно! Можете спросить обо мне предводителя дворянства князя Петра Ивановича Разумовского, можете полюбопытствовать у действительного тайного советника князя Александра Алексеевича Закревского; я на короткой ноге с обер-прокурором Константином Петровичем Победиловым, с обер-гофмаршалом Василием Степановичем Орловым… – принялся задержанный сыпать известными не только в Москве, но и во всей России именами.

– Я бы вам советовал говорить правду, если не желаете на три года угодить в арестантские роты, – пригрозил Григорий Васильевич, насупившись.

– О какой правде вы хотите услышать, любезный?

– О том, как вы давали концерты.

– Никаких концертов я не давал!

– Тогда ответьте мне на вопрос, что вы делали на Тверском бульваре?

– Более идиотского вопроса я не слышал за всю свою жизнь. Что я там мог делать? Сидел на лавочке и дышал свежим воздухом, как вдруг на меня со всех сторон налетели ваши архаровцы, скрутили мне руки, надавали тумаков и препроводили в арестантскую. Я буду жаловаться! – неожиданно взвизгнул мошенник.

– Почему же вы взяли у господина, который затем вас арестовал, конверт?

– Как же мне его не взять, если он должен был мне передать этот конверт!

– Так вы с ним знакомы?

– Не имею чести знать.

– А что было в конверте, знаете?

– Разумеется, знаю: в нем были деньги!

– Ага, вот видите, значит, вы признаетесь в том, что вы мошенник! – торжествующе воскликнул Аристов.

– Боже мой, это просто какой-то кошмар! Отпустите меня немедленно!

– Вот что, Николай, пригласи нашего свидетеля.