Лихая гастроль - Евгений Сухов

Терентий Платонович сдавленно сглотнул.

– И за какой чин вы могли бы похлопотать? – неожиданно хриплым голосом спросил он.

Задумавшись на секунду, князь выпалил:

– Думаю, что чин обер-шталмейстера был бы вам к лицу.

У Терентия Платоновича перехватило дыхание. Шутка ли, обер-шталмейстер! По сухопутным чинам это будет генерал-лейтенант, а по-статскому и вовсе генерал-прокурор!

– А если не получится? – спросил Терентий Платонович и постучал себя по груди, стараясь пересилить нарождающийся кашель.

– Если обер-шталмейстер не получится, тогда вам придется, батенька, довольствоваться обер-гофмейстером. Уверяю вас, это тоже хорошо. Как говорится, и при таком чине люди неплохо живут. Ха-ха-ха!

– А сколько же будет стоить эта услуга, ваше сиятельство?

– В вашем положении это будет стоить значительно меньше, все-таки вы не какой-нибудь там купец, – губы князя брезгливо скривились. – Вы дворянин, да еще при положении. Думаю, за каких-то пятьдесят тысяч рублей нам удастся уладить это дело.

– Ваше сиятельство, но у меня пока нет таких денег! – в отчаянии воскликнул Мисаилов.

– Это скверно, – задумчиво протянул князь. – Без денег ничего не получится. Сами понимаете, без смазки даже телега не покатит. А сколько у вас есть?

– С собой только восемь тысяч. Это как раз то, что я должен отдать за вице-губернаторскую должность и авансец за орден Андрея Первозванного.

Лицо князя просветлело, как если бы вдруг его осенила какая-то блестящая идея.

– Мы сделаем вот что… Вы сейчас передаете мне деньги, которые принесли, а я в свою очередь, чтобы дело хорошо двигалось, добавлю свои сбережения, и как только вы получаете придворный чин, так вы тотчас мне их возвращаете. Вас устраивает такой расклад? – весело спросил князь.

– Конечно же, устраивает, даже не знаю, как вас и отблагодарить, ваше сиятельство.

– Полноте!

Терентий Платонович вытащил из бумажника деньги и передал их князю.

– Здесь ровно…

Князь небрежно швырнул их на стол.

– У нас ведь с вами не торговая лавка. Неужели вы думаете, что я буду пересчитывать? Ха-ха-ха! А потом мы сделаем вот что… Я ведь вам обещал показать приказ о вашем зачислении на службу…

– Именно так, ваше сиятельство.

– А также показать копию наградного листа… У меня связи, для меня это возможно.

– Все в точности, ваше сиятельство, – приободрился Терентий Платонович.

– Я вам передам все это на следующей неделе, скажем так, в среду… Давайте сделаем вот что, встретимся на сей раз на Тверском бульваре в два часа. Знаете, в это время я обычно прогуливаюсь, у меня режим. Хочется прожить долго, чтобы как можно больше принести людям пользы. Ха-ха!

– А где именно на Тверском бульваре, ваше сиятельство?

– У самого входа с правой стороны стоит длинная скамейка…

– Кажется, я знаю. Там неподалеку разбита клумба с георгинами.

– Совершенно верно, – подтвердил князь. – Я буду сидеть на лавочке и дожидаться вас. Эко какой вы счастливец, – довольно заулыбался он. – За одну неделю сесть в кресло вице-губернатора, заполучить орден, да еще приобрести придворный чин… Это ого-го! Такое не каждому дано.

– Так ведь вашими хлопотами, ваше сиятельство, – смущенно пробормотал Терентий Платонович.

– Ладно, ладно, вижу, что вы малость сконфужены.

Поднявшись из-за стола, князь Курагин подошел к гостю и протянул ладонь:

– Желаю вам удачи.

Только сейчас, на расстоянии вытянутой руки, Терентий Платонович мог хорошо рассмотреть князя. Глянув на ордена, развешанные на груди, он вдруг побагровел и, спешно простившись, вышел во двор.

Уже на следующий день Григорий Васильевич Аристов получил депеши из Калужской, Нижегородской и Владимирской губерний, в которых был подробнейший словесный портрет лже-Шаляпина. Сравнив их между собой, он увидел, что словесные портреты мало чем отличаются друг от друга. Во-первых, лже-Шаляпин имел большой рост, под стать настоящему Шаляпину. Его возраст около тридцати пяти – сорока лет. Широкоплеч, склонен к полноте. Круглое лицо с прямым носом, лоб высокий, с намечающимися продольными морщинами. А вот под носом отчетливо обнаруживаются носогубные складки. Надо полагать, с возрастом они просто будут углубляться. Цвет лица скорее слабо-желтоватый, чем белый. Кожа лоснящаяся, с круглым волевым подбородком. Волосы прямые, светлые. На шее отчетливо обозначены морщины. Глаза серые, круглые, очень выразительные, у самых век намечаются небольшие бороздки. Надо полагать, через несколько лет они переродятся в «гусиные лапки», добавив к его внешности дополнительных несколько лет.

Позвав художника-криминалиста, Григорий Васильевич попросил со словесного портрета нарисовать облик предполагаемого преступника. Испортив две дюжины листков, художник наконец изобразил злоумышленника.

В действительности чем-то он напоминал лучшего баса России, самого Шаляпина. Тот же высокий лоб, несколько строгий взгляд, волосы зачесаны назад, прямой нос. Вот только подбородок слегка подводил – был малость тяжеловат. Да и сам певец выглядел несколько раздобревшим.

Этот портрет следовало отправить с курьерами по всем российским губерниям. И если мошенник объявится, так непременно должен быть арестован. Хорошо, что неприятная новость не докатилась до самого Федора Ивановича, вот тогда был бы вселенский скандал.

Отложив в сторону портрет, Григорий Васильевич потянулся к трубке. Так приятно в конце рабочего дня раскурить табачок, поглядывая из окон второго этажа на спешащих прохожих.

Неожиданно в дверь коротко постучали, и вошел секретарь – молодой полицейский аршинного роста. Смущаясь (видно, ругая себя за то, что оторвал начальника сыскной полиции от важных дел), произнес:

– Тут к вашему превосходительству человек один пробивается, мы его хотели выставить, да уж больно он упертый. Что с ним делать? – И, посмотрев с надеждой на Аристова, спросил: – А может быть, взашей?

Григорий Васильевич хмыкнул:

– Чего уж так сразу взашей? Может быть, он чего-то важное хочет сказать. А ты – взашей… Так что зови его, пускай заходит.

– Слушаюсь, господин начальник.

Секретарь удалился. А еще через две минуты он привел невысокого невыразительного ссутулившегося человека.

– Господин Григорий Васильевич Аристов, начальник сыскной полиции?

– Он самый. С кем имею дело?

– Моя фамилия Мисаилов… Терентий Платонович. Губернский секретарь, помощник делопроизводителя канцелярии.

Вошедший человек чувствовал себя крайне смущенным. Несомненно, в здание московского сыска его могла привести только большая нужда. Впрочем, такие гости в полиции не редкость.

– Вы присаживайтесь, – указал Аристов на стул, стараясь снять возникшее напряжение. – Пожалте! – И когда Мисаилов присел на самый краешек, готовый вскочить в любую минуту, Григорий Васильевич спросил: – Ну-с, в чем дело, любезнейший? Какие обстоятельства привели вас в сыскное управление?

– Понимаете, в чем дело, ваше превосходительство… Тут такое дело… Я встретил настоящего мошенника…

– Хм… Для меня это не новость, рассказывайте дальше.

– Даже не знаю, с чего начать…

– Мы никуда не торопимся, можете поподробнее.

– Мне уже под тридцать, – печально сообщил молодой человек, – я не особенно родовит, чином большим не наделен. И, надо полагать, моя участь – просто состариться губернским секретарем. А при моем честолюбии это крайне обидно. Образования большого я не получил, а потому, казалось бы, нужно радоваться тому, что я имею… Батюшка был со связями, помог мне устроиться на хорошую должность, но я всегда чувствовал, что способен на большее. Иной с университетским образованием и года не успеет проработать, а уже получает место коллежского секретаря. А я так все и сижу на своих ста рублях.

И посетитель подробнейшим образом рассказал, как подал заявление в газету, что готов выплатить значительное вознаграждение тому, кто сумеет помочь отыскать ему место с большим окладом. Вскоре на его объявление откликнулся князь Иван Федорович Курагин, который и пригласил его в свой дом для разговора. В ходе беседы он пообещал выхлопотать для него место вице-губернатора Тобольской губернии, за что авансом взял три тысячи рублей. При следующих встречах он сообщил, что может раздобыть ему орден Андрея Первозванного за отдельную плату, а также может поспособствовать в получении придворного чина. При каждой встрече он брал с него деньги, но дело совершенно не двигалось.

Григорий Васильевич, попыхивая трубкой, лишь слегка и понимающе кивал. С первых слов стало понятно, что Мисаилов натолкнулся на искусного мошенника с хорошими артистическими данными.

– Признаюсь откровенно, по натуре я очень недоверчив, – продолжал Мисаилов. – Когда я вышел из дома, то тщательнейшим образом проверил, что это за дом. И оказалось, что он действительно принадлежит князю Курагину. И как же ему не поверить, когда он сыпал значительными именами, говорил, что на короткой ноге с людьми из императорской свиты, держался очень важно и сановито…