Операция "Змей" - Владимир Царицын

 - Извините, Алекс, что я испортила вам вечер, - сказала она срывающимся голосом. – Если вы больше никогда не подойдете ко мне, я не обижусь. Я знаю, что я жуткая уродина… Вы подошли ко мне и разговаривали со мной из сострадания…

 - Вы ошибаетесь, - возразил Дантист. – Вы очень закомплексованы, пани Бажена. И, поверьте, вы очень сильно заблуждаетесь по поводу своей внешности.

 Бажена еще выше подняла голову и встала на цыпочки, чтобы заглянуть в глаза своему провожатому.

 - Вы лжете?

 В вопросе девушки прозвучала надежда. Дантист понял, что сейчас она даже была готова принять его ложь. Но лгать ему было и не нужно.

 - Я говорю правду, - улыбнулся Дантист, и нежно взяв Бажену за худенькие плечи, привлек к себе.

 Девушка замерла в его объятиях и закрыла глаза, потом, словно опомнившись, резко отстранилась и бросилась к двери. Но на пороге она остановилась и, обернувшись, сказала с горечью:

 - Я скоро умру. У меня рак крови.

 Дверь захлопнулась, а Дантист еще долго стоял и думал об обреченной на скорую смерть девушке. Он задавал себе вопрос, на который не мог найти однозначного ответа. Что стояло за странным влечением к этой, в общем-то, некрасивой девушке, наделенной такими прекрасными синими глазами? Внезапно вспыхнувшая любовь? Или просто страсть?.. На элемент задуманного плана его теперешнее состояние было совершенно непохоже…

 Дантист вдруг задумался о себе любимом.

 Он никогда прежде не размышлял о судьбах тех людей, которые встречались на его пути - пути разведчика, спецагента. Он использовал этих людей, как используют нужные инструменты и расходные материалы. Все они были винтиками в большой и жестокой игре, правила которой придумывал не он. Целью игры являлась победа. Для достижения ее средства были не важны. Он всегда так считал и не щадил ни врагов, ни своих случайных помощников. Также поступали и его друзья. Хозяева игры выдали им лицензию на вседозволенность. Да собственно и сам он был точно таким же винтиком. Его могли открутить и выбросить из игры за ненадобностью, перевести в разряд «покойников» и снова оживить.

 Но с чего это он вдруг вздумал критиковать методы своей работы? Он солдат, а не трепло философическое. И работа его несколько… специфическая. Цель его работы – защита интересов родины, ее безопасность. Неужели эта несчастная смертельно больная полячка вызвала в его душе непростительные сомнения?.. А ведь она по своей собственной воле, и, наверное, за очень неплохие деньги работает на Штольца, помогает злому гению, чтобы созданный им конвейер по производству страшного оружия работал без сбоев. Она – винтик, и довольно не простой винтик. Его во что бы то ни стало нужно открутить.

 Но в памяти Дантиста снова и снова возникли странные завораживающие глаза Бажены.

 Дантист подошел к двери и прислушался: в коттедже было тихо. На его стук Бажена не отозвалась. Он толкнул дверь. Бажена сидела на тахте голой и с вызовом смотрела на него. Неяркий свет ночника за ее спиной четко обрисовывал контуры ее угловатого тела. Дантист подошел к тахте и, опустившись на колени, положил голову на ее обнаженные ноги. Бажена запустила свои тонкие пальцы ему в волосы и, прижав его голову к своему животу, застонала. Или заплакала, было не понятно… Дантист стал нежно прикасаться губами к ее прохладному, несмотря на тропическую жару, телу; нежный пушок лобка щекотал его подбородок. Тело девушки - вначале напряженное - стало постепенно расслабляться. Дантист, не переставая ласкать ноги, живот и лобок Бажены губами, расстегнул пуговицы своей рубашки и, извернувшись, скинул ее на пол. Туда же последовали брюки.

 Бажена отдавалась Дантисту со  страстью изголодавшейся по сексу опытной женщины. Ее тело было абсолютно послушно рукам, губам и движениям партнера, угадывало малейшие его желания. Все что Дантист вытворял с Баженой, доставляло ей не меньшее чем ему, а возможно даже большее, удовольствие. Он знал, чувствовал это. Диагноз Аристократа о ее фригидности потерпел полное фиаско. Дантист вновь и вновь входил в нее, каждый раз испытывая несравнимое ни с чем наслаждение.

 В его жизни было много женщин, среди которых встречались и скромницы и девственницы. Некоторые были влюблены в него до беспамятства, в не-которых был влюблен он сам. Не до беспамятства, но все-таки… Были в жизни Дантиста очень любвеобильные и страстные особы, нимфоманки. Частенько он пользовался услугами профессионалок. Но то, что сейчас он испытывал с Баженой, казалось чем-то иным. Не просто секс, а полное слияние тел, чувств и мыслей. Хотя… мыслей-то как раз никаких и не было - Дантист даже забыл, что, возможно, в эти минуты за ними наблюдает Штольц.

 Дантист не заметил момента, когда они, отдыхая после очередного взрыва страсти, заснули.

 Он проснулся первым. Солнце уже светило вовсю, но было еще раннее утро – на море всегда светает рано. Голова девушки покоилась на его руке, рука затекла, но Дантист не стал ее высвобождать, боясь разбудить Бажену. Он осторожно с нежностью убрал свободной рукой прядку русых волос, лежащую на ее лбу и всмотрелся в расслабленное спящее лицо: по-детски при-пухлые губы слегка приоткрыты, аккуратный носик с чуть заметной горбинкой и щеки девушки усеяны светлыми веснушками. Эти веснушки были едва заметны на бледной, почти прозрачной коже.

 «Может назвать тебя Веснушкой?.. – подумал Дантист. – Нет. Я буду звать тебя Винтиком».

 Словно услышав мысли Дантиста, Бажена открыла глаза. Сначала ее взгляд был сонным и одновременно удивленным. Потом она схватила край простыни и резко натянула его на себя. Дантист улыбнулся.

 - Доброе утро, красавица! – бодро сказал он. – Во сне ты была похожа на спящую принцессу.

 - А когда проснулась, снова стала гадким утенком? – вопрос Бажены про-звучал с излишне резкостью.

 - Не говори глупости, - сказал Дантист, не переставая улыбаться. – Ты прекрасна.

 Он поцеловал ее в губы, и им снова овладело жгучее желание. Это не ук-рылось от внимания Бажены, и она лукаво улыбнулась в ответ.

 - Тебе пора, - сказала она. – Сегодня твой первый рабочий день и ты дол-жен быть в форме.

 - Я всегда в форме, - ответил Дантист, однако высвободил затекшую руку и со вздохом встал. – Ты права, мне действительно пора.  Но сегодня вече-ром… после работы… ты от меня так легко не отвертишься, Винтик, - придуманное им прозвище Дантист произнес мысленно.

 Он поднял с пола свою одежду и стал одеваться. Бажена украдкой смотре-ла на его поджарое, но крепкое и мускулистое тело. Дантисту было приятно, что она его так внимательно рассматривает.

 - Пани желает посмотреть стриптиз? – с улыбкой спросил Дантист. Он был уже полностью одет и стал вновь расстегивать рубаху.

 Бажена прыснула и натянула простыню до самых глаз. В глазах сверкала хитринка.

 - Нет, - раздался ее голос из-под  простыни, – я как-нибудь потерплю до сегодняшнего вечера. Если пан Александр до вечера не охладеет к пани Ба-жене.

 - Никогда! – уверенным тоном сказал Дантист.

Глава 10. Конвейер

 Ангар, куда в сопровождении Штольца зашел Дантист слегка отличался от остальных. Его крыша была не стеклянной, а зеркальной, обшивка стен только снаружи казалась сделанной из полупрозрачного пластика – на деле это был какой-то теплоизоляционный материал. Прежде чем пройти внутрь ангара, Дантист со Штольцем пять минут стояли под ионным душем, который находился в переходном тамбуре. Потом переодевшись в белые комбинезоны, мягкие матерчатые сапоги, резиновые перчатки и стеклянные шлемы со встроенными динамиками они через металлические двери, оборудованные пневмозатворами, зашли в первый зал. Помещение было слабо освещено двумя матовыми лампами, установленными на стенах на уровне пояса. Посреди зала стояло какое-то устройство прямоугольной формы и мерно гудело.

 - Я чувствую себя космонавтом, - пошутил Дантист, осматриваясь.

 - Ничего не поделаешь, - ответил Штольц. – Это вынужденные меры безопасности. В начальном (эмбриональном) состоянии будущие клоны нуждаются в полной стерильности. Ведь их не защищают тела матерей со своим иммунитетом. На этом этапе я вынужден поддерживать в помещении определенный микроклимат и защищать будущую жизнь от возможного проникновения различных вирусов и бактерий.

 Штольц подвел Дантиста к гудящему параллелепипеду. Его верхняя по-верхность оказалась стеклянной и состояла из сорока одинаковых прямо-угольных ячеек, наполненных зеленоватой жидкостью. Внутри каждой ячейки находилось нечто бесформенное и желеобразное.

 - Это ростки новой жизни, - заявил Штольц. – Их ровно сорок штук – рас-четное количество, соответствующее мощности жизнеобеспечивающих установок.

 - Это максимальное количество?

 - Для тех установок, которыми я в данный момент располагаю, максимальное. Но, реально, оно может быть любым. Все зависит от потребностей и наличия денег.