Хозяин - Ольга Дашкова

лениво завиляла бедрами в сторону трассы, доставая на ходу из сумки сигарету и зажигалку. Там в стороне стояли две ее соратницы, а какой-то мужчина из открытого окна машины бросал в их сторону ругательства.

Это такую судьбу пророчит мне Понкратов? Сначала попользуется сам – «поговорит», как он это назвал, потом это сделает Захир и его дружки, и я плавно окажусь рядом с этими дамами. И звать меня будут не Лиана, а Кармен, чтобы звучало и привлекало внимание.

Господи, меня сейчас вырвет от таких мыслей, желудок реально скрутило болезненными спазмами, пальцы стали ледяными, прикоснулась к горячему лбу, надо уходить отсюда.

Уходить, бежать – и плевать уже на все долги, сбежать туда, где можно укрыться, но я ведь прекрасно понимаю, что так придется прятаться всю жизнь, оглядываться, жить в страхе. Хотя кто знает, может быть, я встречу хорошего человека, выйду за него замуж, сменю фамилию, стану наконец спокойно жить? А может, там, куда я рвусь, будет еще хуже.

Я все-таки пошла на остановку, постоянно оглядываясь, но ничего подозрительного не заметила, спряталась в стороне, долго ждала автобус, все еще погруженная в свои мысли. Потом ехала, не обращая ни на кого внимания, но каждый раз вздрагивала от громких голосов.

– Лианочка, деточка. Как у тебя дела? Ты еще не звонила по тому номеру, что я давала?

– Здравствуйте, тетя Люба.

Не могу понять, о чем она спрашивает. Ах, да, точно. Она вчера приходила и несла что-то про работу горничной в каком-то богатом доме, а еще с предоставлением жилья, да и платят хорошие деньги.

– Нет, еще не звонила. Дел было много.

– Ты уж позвони, милая. Очень хорошее место. Подруга моя больно сокрушается, что упустила его, теперь мается с ногой в больнице, а там заменить никому. А ты хорошая девочка, положительная, там кого попало не берут.

– Да, да, хорошо. Я попробую. Спасибо, тетя Люба.

– Потом «спасибо» мне скажешь.

Соседка кричала прямо из открытого окна, потом начала кричать на своего мужа, я медленно поднялась на свой второй этаж, ступеньки скрипели под ногами, но как только подошла к двери, замерла.

Страх накрыл моментально, пробрал до костей. Это теперь мое обычное состояние. Первым желанием было развернуться и снова убежать, но я этого не сделала, словно прикованная стояла, смотрела на приоткрытую дверь и боялась зайти в квартиру.

Вот, кажется, сейчас я сделаю несколько шагов и увижу внутри Захира или Понкратова, а может, вчерашнего мужчину – Мурата Руслановича. Или отца, который будет уже не мертвецки пьян, а просто мертв.

Глава 13

– Чего ты еще хочешь? Я отдал первую часть долга. Время еще не вышло.

– Да, время еще не вышло, но я тут мимо проезжал, дай, думаю, зайду, напомню, передам привет от Щегла.

– Если передал, то вали.

– Просто интересно, чем ты будешь отдавать? У тебя-то и взять нечего. Может, почку продашь? Тебе зачем две?

Я вжалась в стену у двери, задержала дыхание, вслушиваясь в голоса. Папин был трезвым, я давно такого не слышала, а еще злым, а вот второй – неприятный, скрипучий, с издевкой.

Что отец мог натворить еще, кому он еще должен деньги? Неужели те сорок тысяч это не вся сумма, что он проиграл в карты? Щегол, да, точно: в расписке была фамилия Щеглов.

Ноги становятся ватными, опираюсь о шершавую стену, хочу сесть на эти грязные старые ступени. Сколько еще на меня навалится проблем, и как с ними жить, не понимаю? Сколько еще я смогу вынести?

Еще несколько дней назад я чувствовала себя несчастной, никому не нужной. Я старалась, работала, но я знала, что у меня есть дом. Что я могу туда прийти, закрыться в своей комнате, в своем личном маленьком мирке, и помечтать.

А теперь словно какая-то неведомая сила сделала мою жизнь еще хуже. А может, это я сама во всем виновата. Все из-за меня, и не надо было мне идти на поводу Захира, не стоило искать легких денег и отдаваться за них. Но чувствую, что у меня скоро не будет и дома, отец запросто может проиграть или отдать за долги квартиру. Я не сильна в юридической части, но это маленький городок, никто не станет разбираться в проблеме алкаша и его безработной дочери.

– Ты живешь один? – снова голос, шаги, кусаю губы, вслушиваясь в слова.

– Да, один, все, уходи. Я все отдам. Все верну. Все в положенный срок, как и обещал, не подведу.

– Так с кем ты живешь? Есть жена?

– Нет, она умерла. Я один.

– А чьи это вещи? О, какое милое фото! Дочь твоя?

На стене в комнате отца, что раньше была гостиной, и правда висит мое фото, мне там четырнадцать, оно сделано за месяц до того, как не стало мамы. Это именно она настояла, чтоб был портрет в красивой рамке, я там почти ребенок, пухлая, с длинными волосами, сижу у пианино, улыбаюсь.

– Нет, ее тоже нет, уходи, Сивый, не рви душу! – отец уже кричит, что-то разбивается, а потом я слышу удары

Зажимаю рот рукой, чтоб не закричать, часто дышу, слезы пеленой в глазах. Он бьет его? Он что, бьет его?

– Я тебя, сука, предупреждал, чтоб ты не смел рыпаться? Предупреждал? И ты знал, кем связываешься, и какие могут быть последствия.

– Знал, знал, я все знал, отпусти.

Хочу зайти, тяну на себя дверную ручку, надо остановить того человека, я не могу просто так прятаться, когда избивают моего отца. Ладонями вытираю с мокрых щек слезы, пытаюсь успокоиться, быстро вхожу в квартиру. Останавливаюсь в дверях комнаты, отец сидит на диване, вытирает кровь с губы, бледный, в глазах тревога.

– Папа, что происходит? – мой голос дрожит, стараюсь не смотреть на другого мужчину.

– Уходи! Зачем пришла? Никакой я тебе не папа! – вздрагиваю от крика.

– О, а вот и дочурка, а ты повзрослела, не такая булочка, как на фотке.

Он с