Кот на Рождество - Кливленд Эмори

Я пытался заинтересовать кота облаками за окном, но он счел это слишком незначительной компенсацией. Все предупреждения друзей о том, что коты, находясь в движении, не любят осматривать достопримечательности, оказались правдой. Даже если бы Белый Медведь увидел птицу, это не произвело бы на него никакого впечатления.

Я надеялся, что появление пищи отвлечет его от мрачного взгляда на мир вообще и на меня в частности, но снова мои друзья оказались правы. Когда стали разносить орешки и выпивку, стюардесса принесла персонально коту маленькую тарелку с едой, но он даже не пошевелился, чтобы посмотреть, что там такое. Он просто ничего не хотел. Я понял: кот объявил голодовку. И об этом меня предупреждали, так что я этого очень боялся. Конечно, нужно было иметь при себе банку с привычной пищей, чтобы уговорить его поесть, и я действительно взял с собой несколько таких банок. Но где они были? В чемодане, в багажном отделении, как и все его игрушки.

Хуже всего было то, что он не только объявил голодовку, он еще и устроил лежачую забастовку, а это было очень плохим знаком.

Полет продолжался пять с половиной часов, а мне показалось, что прошло как минимум пять с половиной дней.

В аэропорту нас встречала Пола Дитс, бывший координатор нашего Фонда. Пола, старая кошатница, была в восторге от Белого Медведя. Но кот вел себя очень сдержанно. Мы еще не выехали из аэропорта, и Пола была первой девушкой, с которой он познакомился в Калифорнии, а он, казалось, чувствовал, что все, как это часто происходит в Калифорнии, делается слишком быстро.

- Он не выспался, - сказал я Поле, - и поэтому у него замедленные реакции.

Я открыл сумку и выпустил кота наружу, однако не собирался поднимать его на колени и показывать ему виды Лос-Анджелеса, пока мы не выедем на Сан-Сет и не оставим позади ужас автострады.

- Когда вы собираетесь обратно? - поинтересовалась Пола.

- О! - ответил я. - Месяца через два.

Только в Калифорнии люди спрашивают о дате вашего отъезда немедленно при вашем прибытии. А у калифорнийских девушек это просто черта характера.

В это время Белый Медведь решил выступить в роли мертвеца, и я подумал, что уже хватит извиняться за него - надо перейти в наступление. Я рассказал Поле об исследованиях писателя Ричарда Смита. По его мнению, коты Восточного побережья Америки придают меньше значения своему виду, чем коты Западного побережья, и предпочитают, чтобы оценивали их умственные способности, а не физическое состояние.

Но Пола, как и Мариан, не реагировала на мои неудачные шуточки.

Что же касается Белого Медведя, то в этой поездке трудно было заставить его чем-нибудь заинтересоваться. Когда мы наконец въехали на Сан-Сет, я поднял его, уложил к себе на колени и сказал:

- Смотри, Белый Медведь! Калифорния! Беверли-хиллз! Кинозвезды!

Для Белого Медведя это было лишним доказательством того, что у меня не все дома. Тем более что звезд не было видно, вокруг были лишь люди, продающие путеводители по городу кинозвезд, и бесконечное количество бегунов и джоггеров.

Отель, в который мы прибыли, был тот самый, где я останавливался, когда писал сценарий к фильму «Высшее общество». Меня привлекало то, что отель славился добрым отношением к животным. Довольно часто здесь бывали постояльцы-животные столь же известные, как и их хозяева. Рекорд поставила Элизабет Тэйлор - она в течение многих лет привозила в отель больше животных, чем кто-либо еще. Правда, она поставила рекорд и по количеству мужей, с которыми побывала в этом отеле. Но самым замечательным постояльцем стал Роберт де Ниро. Прибыв на съемки фильма «Последний магнат», мистер де Ниро привез с собой семерых котов.

В те годы животных регистрировали у портье, им оказывали те же услуги, что и всем постояльцам.

Единственный раз сервис оказался не на высоте. Тогда горничная отказалась мыть ванную комнату четырнадцатилетнего сына Али Ипар из Турции. В ванне, как сказала горничная, сидел медведь. Во-первых, он был гораздо больше нее, во-вторых, не был надлежащим образом зарегистрирован.

К счастью, когда прибыли мы с Белым Медведем, эра любви к животным еще не закончилась. Швейцар Смитти, работающий в отеле бог знает с каких пор, открыл дверь автомобиля.

- Хелло, мистер Эмори, - сказал он. - Что вы на этот раз привезли с собой? - Он заглянул в сумку. - О! Просто кот!

Я понял Смитти. Когда я был в отеле в прошлый раз, на праздновании юбилея нашего Фонда, со мной приезжал гепард.

Добравшись до номера, я проверил сетки на окнах и выпустил Белого Медведя из сумки. Я предполагал, что он по крайней мере обежит номер, радуясь, что мы наконец-то у себя. Но вместо этого произошло то, о чем меня предупреждали, - кот проявлял тотальную подозрительность. Сидя на одном месте, он крутил головой, как сова. Напрасно я объяснял ему, что здесь не затаились враги, - им просто не по карману здешние цены. Но кот явно утратил ко мне всякое доверие.

Некоторое время он сидел неподвижно. Тогда я, немного выждав, поднял его на подоконник. Я повернул его голову в сторону калифорнийской растительности, прелестных розовых бунгало, очаровательных фонтанов и даже теннисного корта внизу. Ему все было безразлично. Только разок он сморщил носик, когда, я думаю, наконец почувствовал особенный запах Калифорнии, - и, не желая больше смотреть в окно, слетел с подоконника. Потом осторожно и медленно начал обследование окружающего пространства. Его хвост не подавал никаких сигналов, он практически слился с телом, кот распластался на полу, он почти полз, совершая свою разведку.

Я решил побранить его. Нет ни малейшей необходимости, сказал я ему, ползать по полу, как раздавленный жук. Он, конечно, не обращал на меня внимания. Когда же наконец убедился, что в комнате нет врагов, сделал именно то, о чем меня предупреждали. Кот начал напряженно вслушиваться в звуки, доносившиеся из коридора, а их, к несчастью, было много. Время от времени, когда снаружи раздавались звуки, убедительно свидетельствующие о какой-либо деятельности, например гудение пылесоса, он оборачивался и смотрел на меня. Ты что, собираешься вот так сидеть здесь или что-нибудь сделаешь с этим? Ты мне друг или нет? Зачем ты привез меня в это логово порока?

Чтобы отвлечь его, я распаковал еду, приготовил ее и подал ему вместе с чашкой воды. Когда я это сделал, он снова взглянул равнодушно - сначала на еду, потом на воду, потом на меня. Совершенно очевидно, у него не было ни малейшего желания ни есть, ни пить. Неужели, мрачно подумал я, это продолжение голодовки, о которой я был предупрежден и которую он затеял еще в самолете? Мне не верилось, что он так со мной поступит. Но уж не настолько я отказался в это поверить, чтобы не пойти на крайние меры. Я придвинул чашку и просто влил ему в рот немного воды. Его взгляд сказал мне все, что он почувствовал. Итак, теперь, говорил он, очнувшись от шока, ты собираешься меня утопить. Я сказал ему, что у меня не было такого намерения, - он может не есть сколько угодно долго, но не пить - нельзя. Даже Ганди, напомнил я ему, пил воду во время своей голодовки. И с этим я указал ему на воду и дал ему понять, что, если он не будет пить сам, я снова начну его поить.

Удивительно, он попил, правда, совсем немножко. Ну, теперь, поскольку я одержал маленькую победу, я сам мог выпить. Тут я без промедления отнес его еду и воду в ванную, поставил туда подносик и потом отнес в ванную его самого. Я собрался уйти, когда он снова посмотрел на меня.

Это был очень выразительный взгляд. Это был взгляд босса, которым тот смотрит на своего подчиненного, уходящего с работы в четыре тридцать. Эти глаза вопрошали со всей серьезностью: неужели я собираюсь оставить его в тюрьме, в таком месте, откуда он даже не может охранять входную дверь? Похоже на то, что я окончательно рехнулся.

Я отказался от объяснений. Его позиция, сказал я ему, просто не заслуживает обсуждения, и то место, куда я его поместил, вовсе не тюрьма. В конце концов, тут есть открытое окно, из которого даже через сетку он может разглядывать пейзаж, и к тому же здесь есть телефон. Он снова посмотрел на меня, а потом на пол. И где же тут он может прилечь? Конечно, не на голом холодном полу? Я решил уступить в малом и подошел к коврику в ванне. Вот здесь, сказал я. И с этим закрыл за собой дверь.

«Айяу!» - сказал он, вложив в это всю страсть. В самом деле, это был пронзительный звук, думаю, он был слышен даже внизу, на теннисном корте. Но меня это не поколебало. Я взял лист бумаги со стола и сделал то, что предлагают делать авторы всех книжек про путешествия с котами: обеспечил двойную защиту. Табличку «Не беспокоить!» я поместил на входной двери. И, что гораздо важнее, на двери в ванную я прикрепил лист бумаги. Я написал: «ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ОТКРЫВАЙТЕ ЭТУ ДВЕРЬ НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ. ВНУТРИ ЗЛАЯ СОБАКА».

Пока мы жили в отеле в Беверли-хиллз, Белый Медведь все-таки познакомился с кинозвездой, и так это удачно получилось, что встреча оказалась приятной для обоих.