Да не опустится тьма - Лайон де Камп

Конечно, устало подумал Мартин, кто принимает отказ всерьез?..

— Каковы же твои расценки?

Церемониймейстер принялся торжественно загибать пальцы.

— Ну, за двадцать солидов я предоставлю тебе аудиенцию завтра. За двухдневное ожидание я обычно беру десять солидов; но это будет воскресенье, поэтому могу предложить аудиенцию в понедельник за семь с половиной. На неделю вперед — два солида. Две недели…

Пэдуэй прервал монолог, предложив взятку в пять солидов за аудиенцию в понедельник. На том и порешили, когда Мартин добавил еще бутылочку бренди.

— И не забудь подарок королю! — напутствовал церемониймейстер.

Теодохад, сын Таразмунда, король готов, Главнокомандующий войсками Италии, Иллирии и Южной Галлии, наследный принц клана Амаль, герцог Тосканский, Благороднейший Патриций и т.д. и т.п., болезненно тощий и ростом с Пэдуэя, поглаживал короткую седую бородку. Он зыркнул на посетителя водянистыми глазками и проблеял тонким дребезжащим голоском:

— Ну, здравствуй, милейший, с чем пришел? Ах да, Мартинус Падуанский, ты, кажется, выпускаешь газету? Так-так…

Король без малейшего акцента говорил на классической латыни.

Пэдуэй чопорно поклонился.

— Да, мой господин. Прежде чем приступить к делу, я хотел бы…

— Отличная вещь эта твоя печатающая машина. Я о ней слышал. Неоценимая находка для ученых мужей. Надо познакомить тебя с Кассиодором. Уверен, ты захочешь напечатать его «Готскую войну». Великолепный труд. Заслуживает широчайшего признания.

Пздуэй терпеливо выждал.

— Я принес тебе скромный дар. Весьма необычный…

— Э? Дар? Прекрасно, прекрасно. Доставай же!

Пэдуэй раскрыл изящный кожаный футляр.

— Э? — удивленно пискнул король. — Что это такое?

Деликатно обходя щекотливый момент, — пресловутую близорукость Теодохада, — Мартин разъяснил назначение увеличительного стекла.

Теодохад схватил первую попавшуюся книгу, поднес к ней подарок и взвизгнул от восторга.

— Превосходно, мой славный Мартинус! Теперь я смогу читать без головных болей?

— Надеюсь, господин. Что касается моего дела…

— Ах да, ты ведь жаждешь печатать Кассиодора. Сейчас я его позову.

— Нет, повелитель. Цель моего визита иная.

Не позволяя себя перебить, Пэдуэй торопливо рассказал королю про осложнения с Лиудерисом.

— Я не вмешиваюсь в решения местных военных начальников. Они сами знают, как поступать.

— Но, мой господин… — И Мартин разразился красноречивой тирадой о значении телеграфной компании.

— Э? Прибыльное дело? Почему же ты сразу не предложил мне долю?

Пэдуэй был потрясен и пробормотал что-то о нехватке времени. Теодохад укоризненно покачал головой.

— Стыдно, Мартинус. Верноподданные так себя не ведут. Видно, мир сошел с ума — народ не чтит своего монарха… Если ты лишаешь короля возможности честно заработать, то почему я должен заступаться за тебя перед Лиудерисом?

— Прошу прощения, мой господин…

— Стыдно, очень стыдно. Но ты, кажется, хотел что-то сказать? Говори прямо, милейший, не тяни.

Пэдуэй с трудом подавил желание задушить этого невыносимого болтуна. Он подозвал Фритарика, камнем застывшего у двери; тот извлек подзорную трубу, и Пэдуэй объяснил ее назначение.

— Вот как? Весьма любопытно. Спасибо, Мартинус. Должен признать, что ты приносишь королю самые оригинальные подарки.

Пэдуэй онемел от такой наглости — он вовсе не собирался отдавать свою лучшую подзорную трубу! Но дело сделано.

— Если мой господин король сочтет возможным уладить… недоразумение с Лиудерисом, я могу обеспечить моему господину королю неувядаемую славу в мире ученых.

— Э? Ты о чем? Что тебе известно о науке? Ах да, я забыл, ты издатель. Собираешься печатать Кассиодора?

Пэдуэй мысленно простонал.

— Нет, не Кассиодора. Хотел бы, мой господин, чтобы тебя восславили как человека, который перевернул взгляды на Солнечную систему?

— Я предпочитаю не вмешиваться в дела местных военных начальников. Лиудерис — достойный солдат… Э? Ты о чем говорил, Мартинус? Что-то насчет Солнечной системы? А при чем тут Лиудерис?

— Совершенно ни при чем, мой господин.

Пэдуэй терпеливо повторил свое предложение.

— Что ж, я подумаю. А какова суть этой твоей теории?

Мало-помалу Мартин выманил у короля искомое разрешение взамен на сведения о теории Коперника и обещание напечатать трактат по астрономии под именем Теодохада. В конце часовой беседы он улыбнулся и сказал:

— Мой господин, похоже, мы пришли к полному взаимопониманию. Остался лишь один пустяк. Подзорная труба очень пригодится во время военных действий. Если угодно, я могу обеспечить офицеров…

— Э? Военные действия? Поговори с Виттигисом, моим главным генералом.

— А где он?

— Где? Ну и вопросы ты задаешь! Где-то на севере, полагаю. Там на нас, кажется, кто-то напал.

— Когда же он вернется?

— Откуда мне знать, добрейший Мартинус? Когда побьет этих аламанов или бургундов или кого там еще…

— Прошу простить меня, господин, но идет война с Империей! Крайне важно, чтобы подзорные трубы незамедлительно поступили в войска! Мы готовы поставлять их по разумной…

— Достаточно, Мартинус! — капризно перебил Теодохад. — Не надо подсказывать мне, как управлять государством. Ты ничем не лучше моего королевского совета. Только и слышишь: надо сделать то, надо сделать се!.. Я доверяю своим командирам и не хочу обременять себя мелочами. Сказано тебе: поговори с Виттигисом.

Теодохад явно пришел в дурное настроение. Поэтому Мартин промямлил несколько пустых любезностей, отвесил низкий поклон и ретировался.

ГЛАВА 7

Когда Пэдуэй вернулся в Рим, то сразу же поспешил узнать, как дела в газете. С первым номером, вышедшим в его отсутствие, все оказалось в порядке. О втором, только что отпечатанном, Менандрус загадочно молчал, а затем, с ликующим блеском во взоре, сообщил, что хозяина ждет потрясающий сюрприз. Так оно и было. Пэдуэй заглянул в пробный оттиск и обомлел. На первой полосе шел обстоятельный рассказ о взятке, которую Сильверий, новый папа римский, дал королю Теодохаду, чтобы обеспечить свое избрание.

— Черт побери! Ты спятил?! Надо же было додуматься такое напечатать!

— А что? — пролепетал Менандрус. — Это ведь правда.

— Правда, правда!.. Хочешь, чтобы нас повесили или сожгли на костре? Церковь и так относится к нам с подозрением. Даже если узнаешь, что епископ содержит двадцать любовниц, держи язык за зубами!

Менандрус шмыгнул носом, смахнул слезу и громко высморкался в тогу.

— Прости, хозяин, я хотел тебя порадовать… Ты не представляешь себе, как трудно было раздобыть факты об этой взятке… Между прочим, такой епископ есть. У него, конечно, не двадцать любовниц…

— Ну и молчи! Слава Богу, номер еще не вышел.

— Вышел, хозяин.

— Что?!

На истошный вопль Пэдуэя в комнату вбежали несколько рабочих-печатников.

— Джон-книгоноша только что забрал первые сто экземпляров.

Джон-книгоноша едва не умер от страха, когда Пэдуэй, весь в грязи от многодневного путешествия, галопом пронесся по улице, спрыгнул с лошади и схватил его за руку. Кто-то заорал: «Воры! Разбойники! На помощь! Убивают!» — и Мартину пришлось успокаивать сорок разгневанных римлян.

Откуда ни возьмись появился солдат-гот, протолкался через толпу и требовательно вопросил, что тут происходит. Некий гражданин указал на Пэдуэя пальцем:

— Я сам слышал, как он пригрозил перерезать несчастному горло, если тот не отдаст свой кошелек!

Даже арестованный, Пэдуэй не выпускал руки Джона-книгоноши, от испуга утратившего дар речи. Мартин беспрекословно последовал за готом, но, удалившись от толпы, увлек солдата в копону, угостил хорошенько его с Джоном и попытался все объяснить. Гот оставался непреклонен, несмотря на протесты пришедшем в себя торговца книгами, пока Пэдуэй щедро не одарил его. Дело было улажено; приходилось только расстраиваться, что кто-то тем временем успел украсть оставленного на улице коня.

Зажав бесценные газеты под мышкой, Пэдуэй поспешил домой. Домочадцы восприняли утрату лошади философски.

— Ничего, хозяин, — сказал Фритарик. — Старая кляча все равно и гроша ломаного не стоила.

Узнав, что первая линия телеграфа через неделю должна заработать, Пэдуэй приободрился и лихо осушил кружку бренди. После тяжелого дня голова у него закружилась, и, когда Фритарик затянул свою любимую песню, он хриплым голосом стал подтягивать:

Земля дрожит,Когда герои скачут,И вороны крыламиСолнце прячут,И копья ныряютВ безбрежное море…Поганому трусуСегодня горе…

Джулия принесла ужин; сам себе удивившись, Мартин игриво шлепнул ее по мягкому месту.