Мой босс всегда сверху - Софи Хард

— Тяжело тебе с этим тираном?

— Нормально, — отвечаю я, мечтая, чтобы Вадик скрылся, и замечаю, что Воронцов пристально смотрит на меня из-за стекла.

Натягиваю самую дружелюбную улыбку — в арсенале каждой секретарши есть как минимум несколько видов, — после привстаю и тянусь к уху Крылова. Прикладываю руку шторкой ко рту, чтобы начальник не смог прочитать по губам, и шепчу:

— Иногда, правда, совсем тяжко.

Вадика такая перемена в моем поведении не смущает. Его во мне, кажется, вообще ничего не смущает. На его лице появляется пошлая ухмылочка, и он накрывает рукой мою ладонь.

— Тогда давай сбежим.

Этот мальчишка вообразил себя героем бразильского сериала?

— Ага, — неискренне соглашаюсь я, — только попозже.

Флирт с финансистом не приносит мне никакого удовольствия, и я никак не ожидаю того, что происходит в следующий миг: парень наклоняется и оставляет легкий поцелуй у меня на щеке.

Я удивленно застываю, а Крылов улыбается.

— Тогда до встречи? — спрашивает он, а я и ответить не могу. Так и сижу с закрытым ртом, словно воды набрала.

— Смирнова, — внезапно доносится до меня голос босса. И когда он все успевает: и поработать, и за мной проследить? Мы с Вадимом замираем в недоумении, а Воронцов с нажимом приказывает: — Живо ко мне.

Крылов кидает мне сочувствующий взгляд, а я готова рвать и метать.

Какого черта Воронцов себе позволяет? Полтора раза со мной переспал и теперь считает, что я его собственность?

Я встаю, медленно поправляю узкую юбку с приличным таким разрезом и нарочито неторопливо шествую к шефу. Закрываю за собой дверь и сама нажимаю на кнопку затемнения. Тут же опускаются шторы.

— Смирнова, что ты…

— Нет, это что ты о себе возомнил? Я не потерплю, чтобы твое отношение ко мне зависело от твоего настроения. Я, может, и не самый активный сотрудник, но много чего сделала для этой фирмы. В конце концов, я три года тебе не просто ассистировала — прислуживала! Все эти "подай-принеси", думаешь, легкая работа?

— Судя по тому, как ты справляешься, работенка тяжелая.

— Что?

— Что слышала. Да и вообще, в каком тоне ты разговариваешь со своим начальником?

— Вот значит как, — воспламеняюсь я, — так ты все-таки мой начальник? А вчера ты был не против, чтобы я называла тебя котиком. Все? Желание пропало?

— А с чего ты взяла, что оно у меня вообще появлялось? — ледяным голосом интересуется Воронцов и, крадучись, подходит ближе. — Что ты себе нафантазировала, Алиса? Провалилась в кроличью яму и очутилась в стране грез?

— Как остроумно.

— У меня нет времени на выяснение отношений. Еще раз увижу у твоего стола этого кретина, за ручку полетите с работы. Ясно?

— Да что ты… — Я едва не задыхаюсь от злости и обиды. Почему он так со мной разговаривает? Почему в одну секунду ведет себя как нормальный человек, а в следующую превращается в конченого ублюдка? — Пошел ты!

— Смирнова…

Но я снова не даю ему закончить:

— Мы в пятницу переспали или нет?

— Все не так просто…

— Спали или нет? — рявкаю я так громко, что, наверное, слышит весь офис, но мне все равно.

— Нет, — спокойно отвечает Воронцов. — Ты заблевала свое платье, поэтому я надел на тебя футболку. Но ничего не было.

— И слава богу, — выдыхаю я. — Это мое двухнедельное уведомление. Я увольняюсь. И спи с кем захочешь.

Я выскакиваю за дверь и прижимаю руку к груди, где бешено колотится сердце. Что я только что натворила?

11

Я врываюсь к себе в квартиру, тяжело дыша. Слезы душат, но я упрямо запрещаю себе плакать. Плевать на все, что случилось. Плевать!

Я ведь с самого начала понимала, что у нас с Воронцовым нет будущего. Я понимала, что мне нельзя к нему привязываться, нельзя даже помышлять о чем-то настоящем, серьезном, романтичном. И я ведь справлялась! Целых три года я и нос не поворачивала в его сторону, а потом…

Черт, как же все так перевернулось? В какой момент наши границы нахрен стерлись и мы оказались на его рабочем столе?

Я резким движением убираю с лица волосы, сбрасываю сумку, туфли.

Легкие горят. Я ощущаю такую ужасную, нестерпимую тяжесть, что мне хочется навзничь свалиться прямо по центру квартиры и расплакаться.

Мне уже доводилось испытывать нечто подобное, а потом меня предали. Я ведь пообещала себе больше не падать в омут подобных отношений, взять да и исключить к чертовой матери мужчин из своей жизни. Пусть они живут на страницах моих книг, пусть они залечивают там раны, идут рука об руку с женщиной, любят ее, доверяют ей. А в реальности… не нужны мне их пустые обещания, неопределенность и ложь. Господи, сплошная ложь! Он сам целовал меня, сам притянул меня в свои объятия, а теперь я — никто, теперь оказывается, что и желания у него не было и очередь из фанаток у него имеется.

— Ну и пошел ты! — зло повторяю я, расхаживая по крохотной квартирке. — Пошел ты в задницу!

Я подлетаю к холодильнику, достаю бутылку вина и наливаю себе алого напитка почти до краев. Плевать на все! Завтра нужно на работу, но… нет уж, завтра тоже никуда не пойду. А если Воронцов начнет выпендриваться, скажу, что он приставал ко мне, домогался. У меня целый офис свидетелей того, как он запирался с девушками в своем кабинете. Его мигом попрут и с этой должности да и из этого бизнеса в целом.

А на что он рассчитывал? Думал, что встретил серую мышку?

Я делаю три больших глотка и ухмыляюсь.