Философ, которому не хватало мудрости - Лоран Гунель

Все эти усилия, вся эта работа над самим собой, это чтобы почувствовать наконец преддверие счастья… В несколько минут драма вдребезги разбила эти продуктивные годы, потянув его назад, погрузив его в пропасть горя, ненависти и несчастья. Познав начало пробуждения, он вновь стал невеждой во власти своих страданий. Сейчас он погрузился в сумерки души.

Убить время.

Можно было бы привезти, по крайней мере, романы, детективы, то, что помогло бы убежать от реальности, освежить сознание, помечтать… Ничего. У него не было ничего, и он находился в самой худшей в мире компании: с самим собой.

Можно было бы прогуляться по джунглям, но как избежать встречи с индейцами?

Он долго колебался, потом не выдержал и в конце концов решился. Надел ботинки, полевую форму, шляпу от солнца и перешагнул порог хижины. В воздухе, напоенном жаркой влажностью подлеска, стоял запах лишайников и мхов.

Вдруг он услышал голоса и замер. Дружки Кракюса выходили из хижины доктора, неся вдвоем большой кувшин, тяжелый на вид. И пошли в сторону деревни.

— Да плевать, я все-таки это попробую, — сказал один.

— Брось нести чушь. Годи говорит, это для индейцев, и не нужно это трогать.

— Послушай, я очень хочу сыграть роль бармена, но тогда не надо заставлять меня быть трезвым.

— Годи сказал, что это не алкоголь.

— Он сказал так, чтобы никто не пил.

— Но… Но если бы это был обычный алкоголь, аперитив, Кракюсу не понадобился бы Годи, чтобы его приготовить…

Сандро слушал, как отдаляются голоса, и пошел в другую сторону, осторожно углубляясь в лес. Его глаза внимательно обшаривали землю, он боялся змей и то и дело останавливался, чтобы осмотреться. Со всех сторон росло множество деревьев, они давали убежище сплетениям лиан, которые напоминали сетки, расставленные для поимки добычи. Через несколько минут он обернулся. Хижин уже не было видно. Он старался более-менее придерживаться прямой линии, опасаясь заблудиться. Обходил растительность, избегая касаться ее, чтобы не подвергнуться нападению ядовитого паука. Ему казалось, он находится в самой чаще огромного леса, похожего на океан… От этого у него кружилась голова. Без Кракюса ему не найти дорогу к цивилизации. Его жизнь в его руках.

Ему вспомнился Нью-Йорк, и тоска откликнулась в желудке, будто там завязался узел, будто образовалась пустота. Ему не хватало университетской жизни. Жены, которую он никогда больше не увидит. Его квартиры. Волшебных вечеров на тридцать седьмом этаже небоскреба. Тысяч освещенных окон. Воя сирен и огней мигалок. Города, где жизнь всегда бьет ключом…

Медленно продвигаясь вперед, они дошел до ручья. Возможно, того самого, что снабжал водой деревню. Он решил пойти вдоль него, поднимаясь против течения. Когда он еще только заслышал журчание воды, ему показалось, что воздух стал прохладнее. Еще одна иллюзия… Он начал понемногу расслабляться, дышать. Закрыл глаза и глубоко вдохнул, стараясь отогнать тревогу, освободить сознание. Просто вдыхать воздух, ощущать его запах и ни о чем не думать… С пустой головой… Сохрани пустую голову…

Перед глазами вдруг предстал образ Марка Аврелия, почему-то одетого в белую тогу, которую тот никогда не носил. Марк Аврелий… Император-философ, он был одним из мудрецов, которыми Сандро больше всех восхищался… Он тоже был по натуре склонен к грусти. Но ему удавалось победить ее. Он был далеко не софистом, оторванным от мира и житейских забот, он был одним из тех редких философов, которые ведут особенную жизнь, в которой никогда не изменяют своим принципам. Множество проблем Римской империи, конфликты, заговоры и войны не лишили его мудрости. Даже на поле сражения он вел себя как философ…

Сандро тряхнул головой и открыл глаза. Огляделся. Везде плотные заросли… Он продолжал идти вдоль ручья и оказался у запруды, окруженной кустами густого зеленого цвета с блестящими листьями, цветущим кустарником и бамбуком. Поблизости виднелась плоская скала, черная и блестящая. Белые и розовые цветы. Сандро остановился, невольно залюбовавшись этим местом, его покоем и безмятежностью.

Внезапно по телу пробежала дрожь. В воде кто-то был… Женщина… Он затаил дыхание и почувствовал, как кровь бьется в венах. К счастью, она стояла к нему спиной. Сандро не мог сдвинуться с места, вынужденный смотреть на индианку, своего врага…

Внезапно ему пришло в голову, что она, возможно, не одна. Стараясь не шелохнуться, он обвел глазами пространство вокруг себя в поисках других человеческих существ, но никого не увидел. Тогда он снова бросил настороженный взгляд на водоем.

Скрестив вытянутые руки, она держалась за ветку, опустившуюся к воде. Он не мог видеть ее лица, видел только волосы, собранные в длинную косу, наполовину опущенную в воду, затылок и часть спины с остро выдающимися из-за вытянутых рук лопатками.

Слева засвистела птица, и она повернула голову, открыв Сандро свой профиль. И он вспомнил, что недавно видел ее около своей хижины.

Он так и стоял, не шелохнувшись, не зная, что делать, мечтая остаться невидимым, но не сводя глаз с молодой индианки. Он чувствовал себя загипнотизированным, его волю и способность принимать решения как по волшебству парализовало остановившееся время. Разум словно уснул, а все чувства были поглощены этой сценой: легкое журчание воды, свет, струящийся сквозь растительность, нежный ветерок, насыщенный запахами джунглей.

Вдруг она опустила плечи и поплыла, мягко рассекая воду, от чего пошли легкие волны, достигавшие берега исчезающими кругами. Потом выпрямилась и стала медленно подниматься по противоположному берегу. Глазам Сандро постепенно открывалась ее спина, затем талия, очень тонкая… Он не мог отвести глаз от этого обнаженного тела с такой гладкой, такой смуглой кожей… Показалась верхняя часть ягодиц, и Сандро вдруг понял, что невольно наслаждается этим зрелищем, и от этой мысли ему стало мерзко.

Он повернулся и побыстрее ушел.

14

— Умоляю, сделай что-нибудь для нас!

Старая индианка зашлась приступом кашля, которому, казалось, не будет конца. Элианта прижала ее к себе, помогая успокоиться. Накануне очень многие обратились к ней за помощью. И это мучило ее совесть. Она не до конца прошла инициацию и так и не была посвящена в шаманы. Она сама чувствовала, что не совсем готова к такой ответственной миссии. Когда к тебе обращаются за помощью, нельзя ошибиться, рискнуть и ухудшить состояние больного. К тому же не стоит забывать, что слухи об успехах и неудачах шамана быстро распространятся по всей общине. Достаточно нескольких неуверенных действий, ошибок, и ей надолго перестанут доверять.

Элианта тут же укорила себя за такие мысли. Какой же это эгоизм — думать о репутации, когда людям так плохо…

— Пожалуйста…

Старуха говорила хриплым голосом, едва слышным, и слова, выходившие из ее рта, тут же прерывались сотрясавшими ее спазмами кашля. Хотя она еще могла стоять, но, казалось, уже близка к агонии.

Никогда Элианта не встречала такой странной болезни. И почему она так быстро распространяется по деревне? Две трети населения уже заражено. Каждый новый день приносил несколько десятков больных. Что происходит? Иноземцы здоровы. Духи рассердились на ее народ? Но почему? Какое табу они нарушили? Какой закон природы преступили? Что осквернили?

Каждый вечер во время Jungle Time Озале видела, как распространяется зараза. Накануне она при всех спросила, почему Элианта ничего не предпримет. Этот упрек, совершенно не свойственный обычаям общины, заставил первый раз в жизни ее почувствовать стыд. Странное чувство.

Старуха присела на камень. Элианта пошла дальше в деревню. Какое удручающее зрелище! Те, кто не лежал в малоке, дремали там и сям, сидя на пнях, растянувшись на откосах, скрючившись около кострища. На лбах блестели капли пота. И отовсюду слышался бесконечный кашель, этот адский кашель, сотрясавший тела изможденных людей, которые едва дышали.

Элианта стала винить себя. Почему же она не заболела? Почему ее пощадили?

Чем больше она бродила среди больных, тем яснее ей становился ответ. Духи оставили ей здоровье именно для того, чтобы она могла прийти на помощь другим. Болезнь, от которой они страдали, — это вызов ей. Это ее миссия. Она сомневалась в своих способностях, в последнее время забыв о своем предназначении. Оно взывало к ней, вынуждало ее решиться и начать действовать. Своей судьбы не минуешь… Она должна верить в себя, в свои силы. И тогда она справится.

Новость о ее решении быстро распространилась по деревне.

— У нас опять есть шаман, — сказали люди. — Мы спасены!

Элианта чувствовала в себе готовность к этой миссии, налагающей огромную ответственность. Все надежды были только на нее. Выживание народа легло на ее плечи.

Однажды вечером она собрала всех больных вокруг большого костра. Некоторых пришлось нести, это сделали наиболее крепкие. Люди были усталые, истощенные, но в глазах светилось доверие к ней.