Пятая авеню - Кристофер Смит

– Мне кажется, сегодня тоже будет тяжелый день.

Глава 10

Майкла Арчера разбудил резкий треск выстрела и истошные крики людей, донесшиеся с улицы.

Испуганный, он сел на кровати и лицом к лицу оказался со своим лучшим другом Руфусом, охотничьим псом с золотистой шерстью, который постоянно был с Майклом в течение четырнадцати лет. Держа в зубах изгрызенную по краям пластиковую тарелку, пес сидел у самой кровати.

Майкл снова лег на матрас и закрыл глаза. Уже рассвело, утро было сырым и теплым. Повернувшись на бок, он смотрел на то, что стало его единственным домом – непомерно дорогие однокомнатные апартаменты на Б-авеню. Здесь пахло, как в сортире, и помещение было заставлено коробками, присланными со всех концов света.

Руфус ткнулся носом в его руку, Майкл встал и, проходя мимо окна, осторожно выглянул в него. Внизу на тротуаре небольшая группа людей обступила женщину, лежавшую лицом вниз. Вокруг ее головы разливалась лужа крови. Почти у всех обступивших ее людей в руках были мобильные телефоны: одни фотографировали, другие куда-то звонили. Добро пожаловать в этот долбаный Нью-Йорк, подумал он.

Взяв у Руфуса миску, Майкл насыпал в нее сухого собачьего корма. Наблюдая за тараканами, бегающими по столешнице, писатель не мог не усмехнуться иронии ситуации, из-за которой он вынужден жить в этой помойке.

В свои тридцать четыре года он был одним из самых могущественных и влиятельных людей Голливуда. Его фильмы приносили миллионные кассовые сборы, он написал шесть романов, четыре из которых экранизировал, выступая в качестве продюсера и исполнителя главных ролей. Публика воспринимала его не только как прекрасного актера и писателя, но также и как уважаемого бизнесмена. Посредством своих романов и фильмов он вводил своих почитателей в иной мир, предоставляя им желанное убежище. Он был их кумиром, их сияющей звездой. Он был непобедимым.

Но они сильно заблуждались.

Его почитатели знали только то, что Майкл Арчер позволял им знать. А потому они не могли знать, какую жизнь он вел и какой опасности подвергался.

Тревожные сигналы он поначалу воспринимал как напоминания о каких-то мелочах. После очередной крупной покупки его импресарио и бухгалтеры звонили ему и советовали умерить расходы.

– Вы ведете себя как правительство, – говорили они ему. – Помните, даже у вас существуют пределы финансовых возможностей.

Слушая их, Майкл согласно кивал, но почти сразу забывал их предостережения, а вместо этого вспоминал, как он начинал в Голливуде, когда денег было настолько мало, что он был счастлив, если ему удавалось поесть хотя бы один раз в день. Тогда у него не было ни виллы в Италии, ни особняка в Бостоне, ни поместья в Беверли-Хиллз. Тогда Майкл жил в убогой квартирке в западном районе Лос-Анджелеса и не думал ни о чем, кроме как о еде и поисках любой работы.

Чтобы изгнать из памяти воспоминания об этих днях, Майкл окружил себя роскошью, часто тратя за неделю больше, чем многие люди зарабатывали за год. Он никогда не предполагал, что его банковские счета вдруг окажутся пустыми. Пока это не стало реальностью.

Он уже две недели отдыхал на фешенебельном курорте в Каире, когда ему позвонил его импресарио и сообщил, что банк собирается наложить арест на все три принадлежащие ему дома. А также и на «Феррари», «Ламборджини» и обе яхты.

Это известие повергло его в шок.

– Если до нынешней среды вы не внесете в банк два миллиона долларов в счет покрытия ваших долгов, все перечисленное будет у вас отобрано.

– До среды? – едва смог переспросить Майкл. – Так это же всего через три дня.

– Мы же предупреждали вас, Майкл. Так что это не сюрприз.

– А какой же у меня выход?

– В данный момент? У вас два выхода.

– И какие же?

– Вы можете обратиться к своему отцу.

– Даже и не предлагайте.

– Или вы можете попробовать сыграть.

– Да у меня и денег нет, – ответил Майкл. – Или вы забыли?

– Вы можете их одолжить, – сказал импресарио. – Один из моих друзей управляет казино «Аура» в Вегасе. Я могу оказать вам любезность, позвонить ему и сказать, что вы в уик-энд приедете и что он ничем не рискует, предоставив вам заем.

– А если я проиграюсь и не смогу вернуть этой суммы?

– Вот тогда у вас действительно будут неприятности. Но это только предложение, Майкл, и не такое, на которое надо с легкостью соглашаться. Вам следует обратиться к отцу. Я рекомендую вам сделать это, а не пускаться в игру.

Но Майкл выбрал второе.

Как и обещал ему импресарио, деньги ему одолжили без проблем. А вот возвращать долг – это была проблема. Майкл, проведя несколько часов за одним из столов в казино, за которым играли в очко, проиграл все. Теперь он задолжал Стефано Сантьяго, хозяину казино и capo di capi[11] одного из самых мощных европейских «Синдикатов», более 900 тысяч долларов. Это были кровавые деньги, и Майкл знал, что, если он не расплатится с Сантьяго в назначенный срок, этот человек живым его не оставит.

Вскоре раздался первый угрожающий звонок от одного из людей Сантьяго. На следующий день он был уже в самолете, летящем на восток к Манхэттену, где он встретился со своим отцом впервые за почти шестнадцать прошедших лет.

Увидеть отца после столь долгой разлуки тоже было для него непросто. С тех пор как Майкл покинул дом, Луис постарел, поседел, растолстел – однако все еще был полон сил. Сидевший за своим письменным столом и облаченный в черный шелковый костюм, Луис через всю комнату смотрел на сына. Его глаза, такие же черные и так же критически смотрящие на все, остались такими же, какими Майкл их запомнил. В присутствии отца ему стало неловко. Луис всегда был способен одним своим взглядом дать ему понять, что он думает о нем как о неудачнике и посредственности.

С неохотой Майкл рассказал отцу о затруднительном положении, в котором оказался. Луис ответил, что обо всем позаботится, но тон его голоса дал понять: он предполагает получить за эту услугу кое-что взамен.

Теперь Майкл знал, что дело каким-то образом связано с врученными ему фотографиями Лианы Редман и его появлением прошлым вечером на приеме у Редманов. Он догадался, что существовала какая-то причина для того, чтобы отец требовал его встречи с Лианой, и это его беспокоило. Его отец никогда ничего не делал без причины.

Взглянув на часы, Майкл решил, что у него еще есть время распаковать кое-какие вещи перед тем, как отправиться на встречу с отцом. Он сел перед Руфусом, который ткнулся носом ему в руку, и подвинул к себе коробку с надписью «ЛИЧНЫЕ ВЕЩИ». Первым, что он вытащил из коробки, оказался, по иронии судьбы, его первый роман, в свое время ставший бестселлером.

Майкл провел рукой по выцветшей пыльной суперобложке и вспомнил о том времени, когда начинал писать эту книгу. Ему было восемнадцать. На автобусе, идущем в Голливуд, он убегал от отца. Накануне вечером они сильно поссорились, и Майкл решил, что, как бы трудно в дальнейшем ему ни пришлось, он никогда не будет жить вместе с отцом. С этой мыслью он и уехал. Даже сейчас, по прошествии всех этих лет, Майкл помнил, чем кончилась их ссора. Луис сказал ему, что не любит его и раньше никогда не любил. Он сказал, что лучше бы умер Майкл, а не его мать.

Майкл отшвырнул книгу в сторону и продолжил рыться в коробке. Когда он вынул из нее следующую вещь, послышался слабый звон стекла. Сердце у него упало. Он понял, в чем дело, еще до того, как вытащил завернутую в несколько кусков газеты вещь и разорвал обертку. Это был вставленный в рамку фотопортрет его матери Энн. Этот портрет он хранил и берег с тех пор, как ему исполнилось три года. Осколки разбившегося стекла впились в ее лицо.

Майкл задумчиво разглядывал портрет, когда в его дверь постучали. Он отложил фотографию, перевел взгляд на часы, затем на Руфуса. Его печальный взгляд встретился с его и как бы сообщил хозяину, что он тоже знает о том, что они никого не ждут. В дверь снова постучали, на этот раз громче, а через некоторое время послышался шум удаляющихся шагов.

Майкл, быстро пробравшись через кучу коробок, открыл замок, распахнул дверь и, выйдя в коридор, чуть не упал, натолкнувшись на искусно и аккуратно упакованную корзину, стоявшую у него под ногами.

Оказавшись в полутемном коридоре, он насторожился, но не услышал ничего, кроме голоса соседа, который снова ругал своего ребенка. Он чувствовал чье-то присутствие и понимал, что за ним следят. Он снова зашел в свою безопасную квартиру, запер на засов дверь и стал ждать.

Время, казалось, остановилось. Сосед продолжал кричать, а затем из дальнего конца коридора послышалось лязганье металла о металл – это открылась дверь лифта, и кто-то вошел в кабину.

Дверь лифта захлопнулась и через короткое время кабина начала шумно и неторопливо спускаться.

Майкл открыл дверь и стремглав бросился по коридору, надеясь увидеть того, кто был в кабине лифта. Но к тому моменту, когда он добежал до лифта и прильнул к сетке ограждения, кабина уже была внизу, почти невидимая в полутемной шахте.