Слушаю и повинуюсь - Дмитрий Ков-Фёдоров

вопрос медицина пока не знает. Ваша внучка может очнуться уже завтра, или через месяц, а, может, – и через год. Такие случаи практически не изучены, и всё потому, что врачи, сталкиваясь с ними, не разобравшись, сразу ставят ложные диагнозы. Пульс не прощупывается, зрачок не реагирует, всё – в морг. Вы, кстати, большая умница, что не позволили девушку увезти, сейчас бы мы её уже потеряли, а так – есть надежда.

– И, всё-таки, я не понимаю, почему, почему всё это произошло?

– Трудно сказать, но если вы хотите знать моё мнение, то это, скорей всего, – следствие какого-то сильного шока. Не исключено насилие, надругательство, или ограбление. Вы хорошо проверяли её ценные вещи, всё ли на месте?

Нина Львовна пожала плечами.

– А вы проверьте, обязательно проверьте. Кстати, есть ли у нее молодой человек?

– Да… какой-то Стас, всё звонил в последнее время.

– Поговорите с ним. Узнайте, что произошло накануне. Может быть, он её чем-то обидел? Ударил? Прилюдно унизил? Ранимые натуры реагируют на такие вещи особенно болезненно. Нередки попытки суицида, причем не демонстративного, а самого настоящего. С вашей внучкой приключилась другая беда, но будем надеяться, что скоро всё это закончится, и девушка придет в себя.

– Дай-то, Бог.

– Теперь что касается ухода за больной. Вам ничего делать не надо. Два–три раза в неделю из поликлиники к вам будет приходить специальная медсестра, ставить поддерживающие капельницы, ну, и врач участковый, конечно, будет постоянно следить за самочувствием больной. Если что, сразу вызывайте скорую помощь.

– Скажите доктор, а кроме капельницы, её нужно чем-то кормить?

– Вы с ума сошли? Ни в коем случае. У нее же не работает пищеварение. Сейчас она абсолютно стерильна, как только что родившийся младенец…

При этих словах бабушка улыбнулась, наверное, впервые за последние нелегкие дни.

– И еще один деликатный вопрос, – сказал доктор, останавливая Нину Львовну уже в дверях. – У нее есть родители, мать, отец?

– Отца нет. А мать живет в другом городе и у нее своя семья. Ульяна со мной с первого класса.

– Что же она совсем не интересуется судьбой дочери?

– Почему не интересуется? Звонит раз в год узнать, не стала ли она бабушкой.

– Понятно.

Этим же вечером Ульяну привезли домой. А чтобы её ничто не беспокоило, телефон, который продолжал беспрестанно звонить, бабушка решила отключить, но перед этим трубку всё же сняла.

– Алло.

Услышав всё тот же мужской голос, умоляющий позвать к телефону Ульяну, она поинтересовалась:

– Кто говорит?

– Это Стас.

– Вот, что Стас, – ответила женщина, уверенная в том, что именно он виновен во всём, что случилось с ее внучкой. – Я не знаю, что там у вас произошло, но сюда ты больше не звони.

– Подождите-подождите, я как раз и звоню, чтобы извиниться, я… я…

– Извиняться поздно. Твои извинения уже никому не нужны.

– Но, я…

– Повторяю. Сюда больше не звони.

Услышав короткие гудки, Стас опустил трубку на рычаг и еще долго смотрел на телефонный аппарат. Перезванивать он не стал. Ему чётко дали понять, что разговаривать с ним не желают. Ладно. Попробуем по-другому. Стас связался с сестрой и предложил сводить Владика в театр. «Уж там-то я обязательно её встречу, – думал он, – не может же она уйти из любимого театра».

Оказалось, – может.

Шагнув в фойе за руку с племянником, Стас так надеялся увидеть развесёлого пионера Вольку, что не сразу понял, почему им навстречу выбежал совсем другой артист. Лысеющий дядя с красным галстуком на шее принялся развлекать Владика, и, пока он задавал стандартные вопросы, как зовут, сколь лет, читал ли сказку, Стас подошел к женщине, торгующей программками, и поинтересовался, работает ли в театре Юля Ткаченко?

– Нет, в этом сезоне я её что-то не видела.

– А, где она, вы не знаете?

– Уволилась, наверное. Платят-то копейки. Нашла другое место. У нас это обычная практика.

Круг замкнулся. К телефону она не подходит. Дверь не открывает. Из театра ушла. И где её теперь искать?

Дни напролет Стас ходил мрачнее тучи. Он никак не хотел признаться себе в том, что Ульяна, эта милая девушка, чудесная актриса, певица с приятным голосом, нежная и обаятельная, которую он полюбил всем сердцем, исчезла из его жизни раз и навсегда.

Прийти в себя ему помог Дэн. Они готовили новогоднюю программу, и после одной из репетиций тот вызвал своего друга на откровенный разговор.

– Пойми, – говорил он Стасу. – Резать по живому всегда очень больно, но другого выхода нет. Лучше оборвать отношения сразу, чем тянуть, выяснять, страдать. Юлька хотела понравиться твоим предкам, а они, как я понял, наговорили ей всяких гадостей. И как им потом прикажете друг другу в глаза смотреть? Нет, брат, я считаю, что она поступила абсолютно правильно.

– И что мне теперь делать?

– Остается только одно – жить!

– Как, Дэн, если я думаю о ней днём и ночью?!

– Знаешь, я не хочу говорить тебе избитые фразы…, забудь, выброси из головы. Такую девушку как Ульяна забыть, конечно, нелегко. Но есть один прием. Его обычно советуют применять психологи.

– Какой еще прием?

– Попробуй-ка внушить себе мысль о том, что вы расстались временно.

– Как это?

– Ну, к примеру, представь, что она уехала в другой город. Уехала на неопределённый срок, а когда вернётся, вы встретитесь, и у вас опять всё будет хорошо.

Немного помолчав, Стас спросил:

– А она, правда, вернется?

– Поверь мне на слово, брат, я разве тебя когда-нибудь обманывал?

Стас неожиданно повеселел.

– Что ж, придется поверить!

С этого дня он стал понемногу оживать. Не так часто смотрел на свой телефон, надеясь, что Ульяна всё же позвонит. Перестал задумываться каждую минуту над тем, где она сейчас и что делает… Он помирился с матерью, перестал выяснять отношения с сестрой. Много занимался с Владиком, а на репетициях уже не сидел мрачнее тучи. Жизнь налаживалась. И только в минуты необъяснимой грусти, он ехал в знакомый двор, садился на лавочку, часами смотрел на тёмные окна своей девушки, и тоска его понемногу отпускала.

А вот Ульяну её странная болезнь отпускать никак не хотела. И если первое время бабушка все ждала, всё надеялась, что её любимая внучка, наконец-то, очнётся, то потом постепенно смирилась. Она уже настолько привыкла к тому, что в соседней комнате лежит девушка с закрытыми глазами, лежит без движения, без дыхания, без признаков жизни, что порой ей уже и не хотелось никаких перемен.

Каждое утро она входила в комнату Ульяны, перестилала постель, протирала тело девушки специальными маслами, которые