Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 4. Стихотворения. Поэмы (1918–1921) - Николай Степанович Гумилев

потемнела,

Послышался ропот и гам:

«Теплотою живого тела

Твой перстень понравился нам».

«Мой жених изнемог от муки,

И будет он в водную гладь

Погружать горячие руки,

Горячие слезы ронять».

Над водой показались рожи

Тритонов и мокрых ундин:

«С человеческой кровью схожий,

Понравился нам твой рубин».

«Мой жених, он живет с молитвой,

С молитвой одной о любви.

Попрошу, и стальною бритвой

Откроет он вены свои».

«Перстень твой, наверно, целебный,

Что ты молишь его с тоской,

Выкупаешь такой волшебной

Ценой — любовью мужской».

«Просто золото краше тела

И рубины красней, чем кровь,

И доныне я не умела

Понять, что такое любовь».

57. Молитва мастеров

Я помню древнюю молитву мастеров:

Храни нас, Господи, от тех учеников,

Которые хотят, чтоб наш убогий гений

Кощунственно искал всё новых откровений.

Нам может нравиться прямой и честный враг,

Но эти каждый наш выслеживают шаг,

Их радует, что мы в борении, покуда

Петр отрекается и предает Иуда.

Лишь небу ведомы пределы наших сил,

Потомством взвесится, кто сколько утаил,

Что́ создадим мы впредь, на это власть Господня,

Но что́ мы создали, то с нами посегодня.

Всем оскорбителям мы говорим привет,

Превозносителям мы отвечаем — нет!

Упреки льстивые и гул молвы хвалебный

Равно для творческой святыни не потребны,

Вам стыдно мастера дурманить беленой,

Как карфагенского слона перед войной.

58

Вот гиацинты под блеском

Электрического фонаря,

Под блеском белым и резким

Зажглись и стоят, горя.

И вот душа пошатнулась,

Словно с ангелом говоря,

Пошатнулась и вдруг качнулась

В сине-бархатные моря.

И верит, что выше свода

Небесного Божий свет,

И знает, что, где свобода

Без Бога, там света нет.

Когда и вы захотите

Узнать, в какие сады

Ее увел повелитель,

Создатель каждой звезды,

И как светлы лабиринты

В садах за Млечным Путем —

Смотрите на гиацинты

Под электрическим фонарем.

59. Поэма начала

Книга первая. Дракон. Песнь первая

1

Из-за свежих волн океана

Красный бык приподнял рога,

И бежали лани тумана

Под скалистые берега.

Под скалистыми берегами

В многошумной сырой тени

Серебристыми жемчугами

Оседали на мох они.

Красный бык изменяет лица:

Вот широко крылья простер

И парит, огромная птица,

Пожирающая простор.

Вот к дверям голубой кумирни,

Ключ держа от тайн и чудес,

Он восходит, стрелок и лирник,

По открытой тропе небес.

Ветры, дуйте, чтоб волны пели,

Чтоб в лесах гудели стволы,

Войте, ветры, в трубы ущелий,

Возглашая ему хвалы!

2

Освежив горячее тело

Благовонной ночною тьмой,

Вновь берется земля за дело,

Непонятное ей самой.

Наливает зеленым соком

Детски нежные стебли трав

И багряным, дивно высоким

Благородное сердце льва.

И, всегда желая иного,

На голодный жаркий песок

Проливает снова и снова

И зеленый и красный сок.

С сотворенья мира стократы,

Умирая, менялся прах:

Этот камень рычал когда-то,

Этот плющ парил в облаках.

Убивая и воскрешая,

Набухать вселенской душой —

В этом воля земли святая,

Непонятная ей самой.

3

Океан косматый и сонный,

Отыскав надежный упор,

Тупо терся губой зеленой

О подножие Лунных гор.

И над ним стеною отвесной

Разбежалась и замерла,

Упираясь в купол небесный,

Аметистовая скала.

До глубин ночами и днями

Аметист светился и цвел

Многоцветными огоньками,

Точно роем веселых пчел.

Потому что свивал там кольца,

Вековой досыпая сон,

Старше вод и светлее солнца,

Золоточешуйный дракон.

И подобной чаши священной

Для вина первозданных сил

Не носило тело вселенной

И Творец в мечтах не носил.

4

Пробудился дракон и поднял

Янтари грозовых зрачков.

Первый раз он взглянул сегодня

После сна десяти веков.

И ему не казалось светлым

Солнце, юное для людей.

Был как будто засыпан пеплом

Жар пылавших в море огней.

Но иная радость глубоко

В сердце зрела, как сладкий плод.

Он почуял веянье рока,

Милой смерти неслышный лет.

Говор моря и ветер южный

Заводили песню одну:

«Ты простишься с землей ненужной

И уйдешь домой, в тишину.

О твое усталое тело

Притупила жизнь острие.

Губы смерти нежны, и бело

Молодое лицо ее».

5

А с востока, из мглы белесой,

Где в лесу змеилась тропа,

Превышая вершину леса

Ярко-красной повязкой лба,

Пальм стройней и крепче платанов,

Неуклонней разлива рек,

В одеяньях серебротканых

Шел неведомый человек.

Шел один, спокойно и строго

Опуская глаза, как тот,

Кто давно знакомой дорогой

Много дней и ночей идет.

И казалось, земля бежала

Под его стопы, как вода,

Смоляною доской лежала

На груди его борода.

Точно высечен из гранита,

Лик был светел, но взгляд тяжел...

Жрец Лемурии, Морадита,

К золотому дракону шел.

6

Было страшно, точно без брони

Встретить меч, разящий в упор,

Увидать нежданно драконий

И холодный и скользкий взор.

Помнил жрец, что десять столетий

Каждый бывший здесь человек