Ловзар - Дамир Халилов

– Что случилось? – Арсен замер.

– Быстро собирайся, надо ехать.

– Иса, что случилось?

– Говорят, сегодня менты услышали твое имя.

Арсен прислонился к стене. Как ни странно, он почувствовал облегчение, наконец получив четкий ответ на тревожившие его вопросы.

– И что теперь?

– Едем в аэропорт, вылет через три часа.

Арсен зашел в комнату, взял сумку и начал рассеянно искать взглядом вещи, которые нужно было взять с собой в дорогу. Он открыл шкаф, начал перебирать рубашки, футболки, пиджаки, свитера. Каждая вещь казалась ему теперь безвкусной и абсолютно чужой. В какой-то момент Арсен поймал себя на том, что недоумевает – как и для чего он мог все это купить. В итоге он выбрал только пару джинсов и две белые футболки – одна с надписью «The Raven», вторая со сложным геометрическим узором на груди.

Закинув смену белья, Арсен подошел к столу, взял книгу Кутзее, которую он читал вот уже неделю, внимательно посмотрел на обложку, словно вчитываясь в фамилию автора, и аккуратно положил ее в сумку.

После этого Арсен вышел в коридор и молча кивнул стоящему в проходе Исе.

В дороге на Арсена накатила апатия. Казалось бы, все его планы, цели, мечты, даже сам факт его существования – все это вдруг оказалось под большим вопросом, однако единственной эмоцией, которую он испытывал, была скука. Беспредельно глубокая, засасывающая все сильнее скука.

– Сегодня тебя в розыск объявлять не будут, – неожиданно заговорил Иса. – За это мой человек отвечает.

Арсен смотрел в окно. Погода портилась, на улицах поднялся ветер, и редкие деревья вдоль Кутузовского раскачивались с такой силой, что порой казалось, их вот-вот вырвет из земли и понесет вдоль проспекта. Эта природная мощь сильно контрастировала с уныло плетущимися автомобилями, застрявшими в извечной пробке Кутузовского проспекта.

У Арсена все сильнее ломило в затылке – сказывалась острая метеочувствительность. Его внутренний барометр немедленно отзывался на любую перемену погоды. Для того чтобы понять, что погода испортилась, ему даже не обязательно было смотреть в окно, организм извещал об этом головной болью, рассеянностью мыслей, ощущением давления на глаза. Тяжелее всего ему приходилось, когда небо затягивало тучами и постепенно природа собиралась с силами, чтобы излиться на землю дождем. Дождь же, наоборот, был его моментальным спасителем, как только он начинался – все тягостные симптомы тут же исчезали.

– Мусора говорят, что имя твое кто-то вбросил. По ходу, сливает тебя Султик, – Иса помолчал. – Трое суток по всем каналам его ищу, не проявляется.

«Кайен» проехал парк Победы. Глядя на суету у входа в метро, Арсен вдруг вспомнил, как в детстве мама рассказывала ему о Москве. Она говорила удивительные, невообразимые вещи, в которые сложно было поверить, но которые так поражали воображение маленького Арсюшки.

«…А под землю люди спускаются на особых лесенках-чудесенках. И ездят там подземные поезда, которые всего за минутку увозят далеко-далеко…» В студенческие годы мама часто ездила в Москву на комсомольские слеты – ее, круглую отличницу, скромную, но с искорками в глазах, хорошо танцующую и поющую, традиционно привлекали на все мероприятия в качестве «лица кавказского комсомола». Мама всю жизнь вспоминала об этих поездках, часто пересматривала выцветшие фотографии, на которых она в компании других ребят была снята на фоне высоких, красивых зданий, так отличавшихся от многоэтажки, в которой жил Арсен с мамой, и других домов их города. Ребятам с маминых фотографий всегда было весело, они смеялись, обнимали друг друга. Мама говорила, что в Москве живут самые добрые люди на свете, и добавляла, что, если Арсюшка будет молодцом, они сядут в красивый самолетик и полетят в Москву в гости к ее друзьям.

Впечатленный этим рассказом, Арсен засыпал, и ему снилась Москва – огромный сказочный город, в котором люди передвигаются на летящих лестницах, где по дорогам ездят чудесные разноцветные автомобили, а движение регулируют улыбающиеся милиционеры в красивой форме. Ему снились магазины игрушек с игрушечными железными дорогами, по которым, деловито пыхтя, ездил маленький паровоз-шустряк. И еще ему снилась музыка. Красивая, волшебная музыка, которая раздавалась из Кремля, и музыку эту можно было услышать в любом уголке Москвы.

Внезапно странная суета на тротуаре привлекла внимание Арсена. Ровно, по-московски быстро шагавшие люди останавливались, отходили к бордюру и оттуда смотрели куда-то вдаль. Он заметил, что лица у прохожих были обеспокоенные, у кого-то даже испуганные. Арсен опустил стекло, чтобы рассмотреть то, что было вдали, и сразу же в салон машины донеслись невнятные крики. «Кайен» медленно приближался к тому месту Арбата, куда смотрели прохожие, крики становились громче. Вначале Арсену казалось, что поет хор, и он даже подумал, уж не крестный ли ход сегодня, но тут же понял, что ошибался, – к религии это шествие не имело отношения. Ровно, почти в ногу идущая колонна из 30–35 человек выглядела пугающе организованной. У участников колонны не было униформы или единого дресс-кода (Арсен одернул себя за корпоративное словечко, явно не подходившеe по контексту), однако что-то общее в их внешнем виде точно было. Присмотревшись, можно было обнаружить, что это был принцип абсолютной функциональности одежды. Ни у кого из них в одежде не было болтающихся элементов, широких рукавов, расправленных рубашек или футболок, за которые можно было схватить в драке, не было модельных туфель, мокасин и прочей мешающей добротному удару обуви – только спортивные трико, кроссовки, тяжелые армейские ботинки, обтягивающие майки, заправленные под ремни с тяжелыми металлическими бляхами, у кого-то плотно застегнутые брезентово-холщовые куртки.

Невидимый запевала скандировал:

– Один за всех!

Остальные неистово вторили ему:

– И все за одного!

Колонна двигалась целенаправленно, с ровной скоростью, в известном только ей направлении. Никто из идущих не переговаривался друг с другом, вместо этого все вместе они кричали речовку.

Несмотря на внушительный внешний вид участников шествия, чувствовалось, что каждый из них еще не начал проявлять себя, что внутри каждого есть сжатая пружина, которая раскроется в назначенный час, – и эффект от этой пружины мог оказаться страшным.

Во главе колонны шел крепкий высокий парень в куртке-бомбере, светлых джинсах и, несмотря на лето, с повязанным на шее синим шарфиком какой-то футбольной команды. Арсен был равнодушен к футболу, поэтому распознать, к какому клубу молодой человек принадлежал, он не смог. Сразу за ним шли двое крепко сбитых ребят, развевающих флаги. Один был узнаваемым издалека российским триколором, другой флаг Арсен не смог разглядеть.

Время от времени парень в бомбере, не оборачиваясь, словно нокаутируя кого-то невидимого, резко выкидывал вперед кулак и кричал:

– Один за всех!

Толпа слаженно подхватывала:

– И все за одного!

Ветер становился все более сильным. По Арбату неслись небольшие тайфунчики пыли, вихрем поднимаемые с асфальта. Большой обрывок газеты (Арсен про себя отметил, что это была бесплатная газета «Метро»), подбрасываемый порывами ветра, летел прямо в лицо шагающему впереди парню в бомбере. Арсен уже представил себе комичность ситуации, когда газета достигнет цели, однако парень, не переставая выкрикивать очередной запев кричалки, ловко поймал газету и, скомкав, выкинул ее в сторону.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Вайнахи – обобщенное название носителей нахских языков – чеченцев и ингушей.

2

Шеш-беш (перс.) – распространенное название нардов. Также «шеш-беш» называют комбинацию «шесть-пять» на игральных костях.

3

О смертный! как мечта из камня, я прекрасна!

И грудь моя, что всех погубит чередой,

Сердца художников томит любовью властно,

Подобной веществу, предвечной и немой.

(Ш. Бодлер, пер.В. Брюсова).

4

Кабардинский джамаат (правильно Кабардино-Балкарский джамаат) – подпольная группа экстремистски настроенных мусульман-фундаменталистов, функционировавшая в Кабардино-Балкарской Республике (КБР) со второй половины 1990-х до середины 2000-х годов. Лидеры джамаата КБР являлись организаторами ряда террористических актов, в частности, нападения двух сотен боевиков на Нальчик в 2005 году, неуспех которого послужил крахом джамаата.