Ящер страсти из бухты грусти - Кристофер Мур

— Я двину домой. Вернусь завтра и еще раз здесь все осмотрю. Как только я дам добро, компания пришлет бригаду откачивать топливо из подземного хранилища.

— Спасибо, — ответил Тео. Следователь уехал на машине «Тексако».

Вэнс Макнелли крутил в руках мешочек с остатками водителя бензовоза.

— Тео, если со мной когда-нибудь такое случится, я хочу, чтобы ты собрал вместе всех моих друзей, и вы хорошенько погуляете, а мной занюхивать будете.

— А у тебя есть друзья, Вэнс?

— Ладно тебе, я просто подумал. — И Вэнс поволок пакет к скорой помощи.

Тео отхлебнул кофе. Ему вдруг показалось, что в горелых кустах за «Тексако» что-то шевелится. Похоже, кто-то подбирался слишком близко к желтой ленте ограждения, держа над головой телевизионную антенну. Господи, ему что — всю ночь тут ошиваться и смотреть, чтобы никто на пепелище не залез? Он отклеился от «вольво» и двинулся к нарушителю:

— Эй, наверху!

Из кустарника вынырнул биолог Гейб Фентон. В руках у него действительно была антенна, а в ногах путался лабрадор. Пес подбежал поздороваться и оставил два грязных отпечатка у Тео на груди. Тот потрепал Живодера за ушами, чтобы не лез обниматься — классический способ избежать собачьих слюней.

— Гейб, а тебя за каким дьяволом сюда принесло?

Биолог был весь облеплен колючками и метелками, физиономия разукрашена копотью. Судя по виду, он совершенно выбился из сил, но в голосе его звучало возбуждение на грани экстаза:

— Ты не поверишь, Тео. Все мои крысы сегодня ночью ушли.

Тео попытался обрадоваться, но с энтузиазмом Гейба тягаться было сложно.

— Роскошно, Гейб. А у нас сегодня ночью «Тексако» взлетела на воздух.

Биолог оглянулся, точно увидел руины впервые.

— Во сколько?

— Около четырех.

— Гммм. Может, они это почуяли?

— Кто — они?

— Крысы. Около двух часов ночи все они снялись и двинулись на восток. И я никак не могу понять, почему. Вот, посмотри. — Ноутбук был у Гейба пристегнут к поясу, и он повернул его экраном к Тео. — Каждая точка — это одна особь, которой я вживил чип с маячком. Вот где они были в час ночи. — Он щелкнул по клавише, и на мониторе появилась карта района. Зеленые точки довольно равномерно распределялись вдоль русла ручья и по всему деловому району Хвойной Бухты. Гейб нажал другую кнопку:

— А вот где они были в два. — Все точки, кроме нескольких, переместились на пастбища к востоку от городка.

— Угу, — ответил Тео. Гейб — хороший парень. Слишком много времени проводит с грызунами, а так — славный. Иногда Гейбу нужно и с людьми разговаривать, решил про себя Тео.

— Вот, разве не видишь? Все они сорвались с места одновременно, кроме вот этих десяти, которые пошли к морю.

— Угу, — снова повторил Тео. — Гейб, у нас взорвалась заправочная станция. Погиб человек. Я весь день разговаривал с пожарниками в космических скафандрах. Мне звонили все газеты штата. У меня в телефоне почти сдохла батарейка. Со вчерашнего дня я ничего не ел, а ночью спал какой-то час. Помоги мне определить значение миграции твоих крыс, будь умницей?

Гейб заметно упал духом:

— Ну, значения я и сам пока не знаю. Я отслеживаю сейчас те двенадцать особей, которые не пошли на восток с остальными. Надеюсь, аномалия даст мне ключ к поведению большей группы. Странно, но четыре из десяти исчезли у меня с экрана сразу после двух часов. Если их даже убили, маячки сигнал бы все равно передавали. Мне нужно их найти.

— И я желаю тебе в этом только удачи, но в этом районе по-прежнему может быть опасно. Тебе сюда нельзя, старик.

— Может быть, это пары? — продолжал Гейб. — Но это не объясняет, почему все вдруг пошли в одну сторону. А от берега многие и через этот участок проходили.

Тео не мог заставить себя объяснить Гейбу, насколько ему плевать на крыс.

— Гейб, ты сегодня обедал?

— Нет, я с ночи тут хожу.

— Пицца, Гейб. Нам нужны пицца и пиво. Я угощаю.

— Но мне надо…

— Ты холостяк, Гейб. Пицца тебе нужна каждые восемнадцать часов, иначе ты не сможешь функционировать. И у меня есть к тебе вопрос об одном отпечатке, но сначала я хочу выпить на твоих глазах несколько кружек пива, чтобы потом можно было сослаться на уменьшенную правоспособность. Пойдем, Гейб, я отвезу тебя в страну пиццы и пива. — Тео ткнул в сторону «вольво». — Антенну высунешь в люк.

— Ну, наверное, перерыв не повредит.

Тео открыл пассажирскую дверцу, и Живодер прыгнул на сиденье, сразу измазав его сажей.

— И псу твоему пицца нужна. Это будет гуманно.

— Ладно.

— Но сначала я все-таки покажу тебе кое-что у ручья.

— Что?

— След. Вернее, то, что от него осталось.

Десять минут спустя они уже сидели с запотевшими кружками в «Пицце с Хвоей» — единственной пиццерии Хвойной Бухты. Столик они выбрали у окна, чтобы Гейб мог присматривать за Живодером, который скакал вверх-вниз снаружи, разнообразя им панораму: вот улица, вот улица с собачьей мордой (уши врастопырку), вот опять улица, вот опять улица с мордой. После похода к ручью Гейб не произнес ни слова — только пива заказал.

— Он так и будет скакать?

— Пока мы не вынесем ему ломтик пиццы, да.

— Поразительно.

Гейб пожал плечами.

— Он же собака.

— А ты биолог.

— Ум тренировать нужно.

— Ну, и что скажешь?

— Скажу, что ты уничтожил большую часть того, что принял за отпечаток ноги.

— Гейб, но это и был отпечаток ноги. С чем-то вроде когтя.

— Существуют тысячи объяснений углублению в жидкой грязи, похожему на это, Тео, но ни одно из них не указывает на то, что это след животного.

— Почему?

— Ну, во-первых, потому что на этом континенте не водится ничего столь крупных размеров уже примерно шестьдесят миллионов лет. А во-вторых — животные склонны оставлять больше одного отпечатка, если только это не существо, специально приспособившееся к большим скачкам. — Гейб ухмыльнулся.

Голова летучего пса мелькнула над подоконником.

— Вокруг было множество людей и машин — другие следы могли затоптать.

— Тео, не распускай свое воображение. У тебя был длинный день и…

— И я — наркоман.

— Я не собирался это говорить.

— Знаю, это я сказал. Расскажи мне о своих крысах. Что ты будешь делать, когда их найдешь?

— Ну, сначала я попробую отыскать причину такого поведения, потом поймаю несколько особей из мигрировавшей группы и сравню химический состав их мозга с мозгами тех, кто направился к морю.

— А им будет больно?

— Мозги нужно взболтать хорошенько и прогнать через центрифугу.

— Я так и думал.

Официантка принесла пиццу, и Гейб уже распутывал сопли сыра со своего первого ломтика, когда зазвонил телефон Тео. Констебль секунду послушал, встал и полез в карман за деньгами.

— Надо идти, Гейб.

— Что такое?

— У Плоцников мальчишка пропал. Его никто не видел с утра, когда он поехал разносить газеты.

— Прячется, наверное. Дурной он пацан. Как-то раз смастерил что-то из своей машинки с дистанционным управлением, и эта ерундовина подействовала на чипы в моих крысах. Я три недели ломал голову, почему они выписывают восьмерки по автостоянке перед гастрономом, пока не поймал его в кустах с пультом.

— Я знаю, — ответил Тео. — Мики мне рассказывал, что если десять твоих крыс соединить в один контур, можно будет ловить телеканал «Мир приключений». Но я все равно его должен найти. У него еще и родители есть.

— Живодер неплохо берет след. Можешь его с собой взять.

— Спасибо, но я сомневаюсь, что у пацана в кармане пицца.

Тео сложил сотовый телефон, запихал в рот еще один ломтик на дорогу и направился к дверям.

ДЕСЯТЬ

Вэл Риордан прислонилась к двери своего кабинета, пытаясь отдышаться и взять себя в руки. Ничто во всем ее опыте клинициста не могло сравниться с теми сеансами, что ей пришлось проводить на следующий день после взрыва «Тексако». Она приняла двадцать больных за десять часов, и каждому хотелось говорить только о сексе. Не об абстрактом сексе, не о проблемах секса, не об отношении к нему — о само́м сексе, хлюпающем, потном и трясущем кровати. Это нервировало.

Она предвидела всплеск либидо у своих пациентов (обычный симптом отвыкания от антидепрессантов), но в справочниках утверждалось, что лишь от пяти до пятнадцати процентов проявят какую-то реакцию — примерно то же количество, что потеряло либидо, когда начало принимать средства. Сегодняшний ее результат оказался стопроцентным. Похоже, она держала псарню для сук в течке, а не психиатрическую практику.

Когда ушла последняя пациентка, Вэл вышла из кабинета и увидела, как ее новая секретарша Хлоя, уперев ноги в край стола, неистово мастурбирует. Ее кресло визжало, как белочка под пыткой. Вэл извинилась, опрометью кинулась обратно в кабинет и заперла за собой дверь.