Туманы Ричмонда - Игорь Ливиц

— Для провинциального актёра это было бы неплохо. Будь я девочкой-дурочкой, то поверила бы, что ты в меня влюблён.

— Почему ты думаешь, что это не так?

— Такие, как ты, по-настоящему могут любить только себя.

— Может быть. Но и ты такая же.

— И я не верю, что наша встреча в баре была случайной.

— Ты умна. И ты действительно меня привлекаешь.

— Так что тебе нужно?

— Твоя помощь.

— В чём?

— Это касается твоего парня, Адама. У него есть одна вещь, она мне нужна.

— У Адама? Мне трудно представить, что у него есть что-то, что могло бы тебя заинтересовать.

— Ты видела когда-нибудь у него старинную монету? Мне говорили, что он носит её на цепочке, как медальон.

— Нет, не видела. Она очень ценная?

— Для меня, да.

— Ты хочешь забрать её себе?

— Да.

— Это его очень расстроит?

— Возможно.

— Ты это сделаешь, даже если придется применить силу?

— Я предпочитаю другие способы, но … безусловно.

— Я тебе помогу. Я его ненавижу.

— Почему?

— Я всегда подозревала, что у него в жизни есть или была другая женщина. Кто-то, кого он продолжает любить и о ком всё время думает. А я не из тех, кто прощает такое.

— Понимаю.

— И ещё одно.

— Слушаю.

— Ты меня привлекаешь тоже. Мы сделаны из одного теста. Или скажем так. Я думаю, что могу стать такой, как ты.

— Какой?

— Живущей согласно моей внутренней сущности. Плюющей на правила, законы, мораль.

Сэм ухмыльнулся и сказал скорей для себя, чем для Лилит.

— Это всё монета. Все, кто связаны с ней, меняются. Открывают своё истинное лицо, проявляют то, что заложено в них. Но только уничтожив её, я стану тем, кем я должен стать.

Глава 16

Утро не было радостным. Когда я проснулся, в голове ещё мелькали обрывки странного сна. Я ребёнок. Потерялся в каком-то большом здании, полным людей, искал отца. Наконец я увидел знакомую куртку, и радостно побежал к стоявшему ко мне спиной папе. Уже за несколько шагов до него я начал догадываться, что это не он, но то ли по инерции, а может, ещё надеясь, что это не так, я добежал и хлопнул его по спине. Мужчина обернулся, но это был не отец, и даже не человек. Лицо его было гладкое, как яйцо, и только виднелась прорезь рта. Оцепенев, я всматривался в безликое существо, и вдруг медленно на его лице стали проступать черты, как будто нарисованные неумелым художником. Они становились всё более чёткими и реалистичными, и в какой-то миг я понял, что смотрю в лицо Сэма Аэля. Стоило мне догадаться, кто перед мной, его лицо стало опять гладким, как яйцо.

Я отшатнулся и побежал. Бежал долго. Но когда обернулся, увидел, что чудовище стоит тaм же, не сдвинувшись ни на шаг, а я по-прежнему рядом с ним. И хоть у него не было глаз на повёрнутом ко мне лице-яйце, было понятно, что оно наблюдает за мной. Я снова побежал, ещё быстрее. Но опять ничего не изменилось. Чудовище по-прежнему стояло и смотрелo на меня. И тогда я сделал то, чего сам от себя не ожидал: повернулся и, преодолевая нарастающий ужас, направился прямо к нему. Последний шаг мне дался с невероятным трудом, но я всё-таки сделал его и ударил мерзкую тварь. И проснулся.

Я потёр лицо, стараясь окончательно прийти в себя и стереть память о ночном кошмаре из памяти. Чтобы занять свои мысли, стал вспоминать встречи с Евой — как мы сидели, касаясь плечами, в её маленьком кабинете, как в ресторане официант решил, что она моя жена, и как горели её глаза, когда она рассказывала что-то интересное. На душе стало легче. «Надо придумать предлог встретиться с Евой», — подумал я.

Но сегодня вечером мне предстояла совсем другая встреча. Мы договорились с Лилит, что я приеду к ней на новую квартиру. Мысль об этой встрече совсем не радовала. Непонятно, что Лилит от меня нужно. Это меня настораживало. Мысли мои перескочили в прошлое, на наши отношения.

Первые трещины в них появились по прошествии двух лет с нашего знакомства, когда физическое притяжение перестало быть решающим любые проблемы наркотиком, каким оно было когда-то в самом начале. Меня по-прежнему влекло к ней, но я уже замечал в ней проявления эгоистичности, стремление мной манипулировать и частые, непонятные мне смены настроения. Моё присутствие стало раздражать её тоже. Но самое главное — ко мне пришло понимание, как мало у нас общего, что нам даже не о чем поговорить. Кроме того, в моём сознании снова начали всплывать, как будто кадры из фильма жанра фэнтези, встреча с Моисеем, разговор с ним и та юная девушка. Прошло столько лет, и я уже не понимал, что из этих воспоминаний реально, что привиделось, а что было только игрой моего воображения. Не раз Лилит в такие моменты спрашивала, о чём я думаю, а когда я отнекивался, она говорила, что будто я не с ней, а где-то далеко-далеко. И это было правдой.

Но окончательный надлом произошёл гораздо позже, после моей поездки в Нью-Йорк. В то время наши стычки с Лилит участились, и когда подвернулась командировка, я с радостью за неё ухватился. Послали меня не одного, а с Рэйчел из соседнего отдела. Мы до этого не были знакомы, хотя, конечно, я знал, кто она такая. Невысокого роста, чуть полноватая блондинка с большой грудью и с весёлым, симпатичным лицом — из тех, кто вроде и не красавица, но при этом рядом всегда вьётся много мужчин.

Поселили нас в хорошем отеле в Манхэттене, к югу от Центрального парка. После работы мы пошли в ресторан пообедать, а позже вечером спустились в бар в гостинице. Было лето, и Рэйчел переоделась в короткие белые шортики и в блузку без рукавов с глубоким вырезом, который время от времени демонстрировал нескромному взгляду верх кружевного бюстгальтера. Мне приятно было смотреть на её женственную фигуру и задорное личико с полными губами и слегка вздёрнутым носиком.

Мы пили коктейли, шутили, смеялись. Рэйчел оказалась хохотушкой, и мне с ней было просто и легко. Конечно, я флиртовал, но просто так, для развлечения, без всяких дальнейших намерений. В какой-то момент Рэйчел сказала, что со мной весело, и было бы здорово, если бы её муж не был таким занудой. Я ответил, что отношения вещь сложная, и мне тоже не так легко со своей подругой. После нескольких коктейлей Рэйчел