Дверь в мансарду. Зубы дракона - Эллери Куин

— Но…

— Никаких но. Мы поженимся еще до возвращения твоего отца. Хорошо, дорогая?

Эва погрузилась в размышления, и ее охватило отчаяние. Как объяснить ему, что за последние часы все изменилось? Он обязательно захочет узнать почему. А она не желала ему ничего говорить. Теперь она живет с петлей на шее. И ей остается только ждать, когда кто-нибудь из них — инспектор Квин или этот жуткий громила, сержант Вели, подойдет к ней и затянет петлю потуже. Но если она сейчас выйдет замуж за Дика, то петлю набросят и на его шею. Она не имеет права тащить его за собой и порочить его имя. Поднимется скандал, шумиха в прессе, и все эти пиявки вцепятся в него… Однако внутренний голос настойчиво твердил ей: «Скажи ему. Скажи ему все. Он поймет. Он тебе поверит. Он за тебя заступится».

Но станет ли он это делать? Ведь, в конце концов, все улики против нее, и если он узнает факты… Хотя Терри Ринг знал факты, и он… Но она была в его власти, вот в чем суть. Он держал в руках топор и в любой момент мог обрушить его на ее голову. Она превратилась в его заложницу, — ведь он не верил в ее невиновность. А поверит ли Дик, когда эти факты станут ему известны? Никто, кроме нее, просто не мог убить Карен. Так сказал Терри Ринг. И даже от возлюбленного нельзя ждать слишком многого — непоколебимой веры при столкновении с проклятыми фактами. И она сама не останется с Диком, если он начнет считать ее убийцей.

Все против нее. Как-то она поспорила с Карен… Из-за чего? Она уже не помнила. Но спор вышел горячим, и Элси — бывшая белая служанка Карен — подслушала его. Конечно, они докопаются до Элси, отыщут ее… Они докопаются до всех, так или иначе связанных с Карен. И к тому же не так давно — несколько месяцев назад, когда доктор Макклур твердо решил жениться на Карен, — Эва возражала против их брака. Она всегда считала Карен довольно странной. Карен ей никогда не нравилась, и все об этом знали. Стоило лишь проанализировать жизнь писательницы, как обнаруживались сплошные тайны, что-то было глубоко упрятано, а люди обычно склонны прятать только нечто постыдное. После помолвки мисс Лейт с доктором Макклуром Эва и Карен неизменно держались друг с другом вежливо, но под этой вежливой оболочкой чувствовалась взаимная неприязнь, а порой даже резкость и ехидство. Допустим, они выяснят…

— Нет, Дик! — воскликнула Эва. — Нет!

Его поразило упорство девушки.

— Но, Эва, я думал…

— Теперь все изменилось, Дик. Карен умерла, и эти страшные тайны… А папа и его судьба? Нет, я сейчас не могу. Давай немного подождем. Пойми меня, дорогой, прошу тебя, пойми.

— Конечно, я понимаю. — Он нежно погладил ее по руке. Но Эва знала, что он не понял, — и в его глазах мелькнуло недоумение. — Извини меня. Наверное, я не вовремя предложил. Но я считал, что это тебе поможет…

— Я знаю, Дик. Ты самый замечательный, самый лучший на свете… О, Дик! — Она заплакала и прильнула к нему.

Похоже, он испытал от ее слез своеобразное удовлетворение; а как врач, всегда верил в их спасительную силу. Они сидели в центре шумной комнаты, позабыв обо всех.

Затем Терри Ринг спросил:

— Эй! Опять в слезы?

Эва выпрямилась, точно от выстрела. Терри стоял рядом с ними и был так невозмутим и беспечен, словно убийства, рыдающие женщины и опасные секреты являлись частью его повседневной жизни.

Доктор Скотт встал, оказавшись вровень с Терри Рингом.

— Кто это? — отрывисто осведомился он. — Почему бы вам, ребята, не оставить ее в покое? Разве вы не видите, что она еще в шоке?

— Дик. — Эва взяла его за руку. — Ты не понял. Это тот самый джентльмен, который вошел, когда я обнаружила… Это мистер Ринг.

— Извините. — Доктор Скотт покраснел. — Ужасный случай.

— Угу, — буркнул Терри и поглядел на Эву. В его серых глазах улавливались и вопрос и предупреждение. Эва едва удержалась от слез. Это нервы, одни только нервы! Он ведь попросил ее ничего не говорить своему жениху. И девушка почувствовала себя такой несчастной и одинокой, что опять чуть не залилась слезами, но только все слезы она уже выплакала. Эва молча сидела в гостиной, и второй раз за последние месяцы ей хотелось тихо и спокойно умереть, однако теперь по более уважительной причине.

Глава 9

Вторник прошел как в тумане. Эву вызвали в Главное полицейское управление. Терри Ринг тоже был там, но не разговаривал с ней. Доктор Скотт держался в этой суровой обстановке довольно скованно, но все время оставался с нею и был готов защищать ее от всех и вся. Ей нужно было подписать несколько показаний и ответить на несколько вопросов. Целый день Эва ничего не ела. Вечером доктор Скотт отвез ее на квартиру Макклуров на Шестидесятой улице. Там их ждала телеграмма от доктора.

Она была простой и краткой: «Не волнуйся. Прибуду в среду утром. Выше голову. Люблю. Папа».

Эва всплакнула, прочитав ее, и не обратила ни малейшего внимания на груду телеграмм, лежащих на столике в холле, — соболезнования от друзей весь день поступали неослабевающим потоком и довели до исступления бедную чернокожую Венецию. Эва улеглась в кровать, и доктор Скотт приложил к ее лбу компресс. Зазвонил телефон. Венеция сказала, что это мистер Теренс Ринг. Доктор Скотт проворчал, что мисс Макклур нет дома, а у Эвы не было сил с ним спорить.

Доктор дал выпить Эве что-то противное, и она сразу уснула. Когда она проснулась в десять вечера, он все еще стоял у окна. Потом Дик пошел на кухню, и немного погодя Венеция принесла ей горячий бульон. Эва чувствовала такую сонливость, что, выпив немного бульона, снова свалилась и уснула. Она не знала вплоть до следующего утра, что доктор Скотт, не раздеваясь, устроился на диване в гостиной и проспал там всю ночь, шокировав этим Венецию, суровая баптистская душа которой никак не могла смириться с распущенностью современных нравов.

В среду утром, по дороге в порт, Дику и Эве пришлось, точно преступникам, спасаться бегством от вездесущих журналистов. Когда они, наконец, добрались до безопасного морского порта, их там встретил Терри Ринг. Он был в бежевом костюме, коричневой рубашке, ярко-желтом галстуке и со скучающим видом прогуливался около Таможенного бюро. На них частный детектив даже не глянул. А доктор Скотт на мгновение скосил глаза на его высокую, стройную фигуру, и на переносице у него появилась маленькая морщинка.

Доктор оставил Эву в зале ожидания и отправился выяснять, когда прибудет корабль. И как только он вышел, к Эве приблизился Терри Ринг.

— Привет, красавица, — поздоровался он. — Сегодня вы куда лучше выглядите, наверное, сумели отоспаться. Где это вы достали такую шляпку? Она вам очень идет.

— Здравствуйте, мистер Ринг, — торопливо откликнулась Эва, озираясь по сторонам.

— Для вас я — Терри.

— Терри, у меня не было возможности поблагодарить вас за все, что вы…

— Да бросьте. Слушайте, Эва! — Он так естественно назвал ее по имени, что девушка почти не заметила этого. — Ну как, вы уже проболтались вашему дружку? Выложили ему все начистоту?

Эва опустила голову и принялась разглядывать свои лайковые перчатки.

— Нет.

— Вот и умница.

Эва рассердилась на себя за то, что все время отводила от него глаза.

— Продолжайте в том же духе. Держите свой язычок за зубами.

— Нет, — сказала Эва.

— А я говорю — да.

— Нет, пожалуйста, не просите меня. Я не смогу скрыть это от моего отца. Это нехорошо, мистер Ринг.

— Терри, — поправил он девушку, и по его ворчливому тону она поняла, что задела его за живое. — Неужели вы не поняли, в какую историю влипли? Странное дело: одну минуту вы умница, а другую — просто тупица.

— Терри… — Эва почувствовала, что должна у него это спросить, — почему вы решили мне помочь?

Он не ответил. Она подняла голову и заметила, что в его глазах вспыхнули злобные огоньки. И в то же время он явно был растерян.

— Если речь идет о деньгах, — робко начала Эва, — то я…

Ей показалось, что Терри вот-вот ударит ее, здесь, на людях, в зале ожидания.

— Послушайте, вы… — Он слегка пригнулся, и на его загорелом лице выступили пурпурные пятна. Однако Терри сумел сдержаться и спокойно произнес: — И сколько же вы готовы заплатить за мои услуги? — Краска отхлынула с его лица, и оно сделалось смугло-розовым.

— О, — смутилась Эва. — Простите меня.

— Боитесь, как бы я не вытряс из вас все до последнего цента? Ладно, только больше никогда со мной об этом не заговаривайте.

Эва не знала, куда деться от стыда.

— Простите меня, пожалуйста, Терри. — Она взяла его за локоть рукой в перчатке, но он тут же отпрянул от нее и снова выпрямился. Эва ощутила, как сжались его кулаки. — Мне и правда очень неловко, Терри. Но что я могу подумать?

— Потому что, по-вашему, я последний подонок?