Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня - Платон Беседин

Знаете, в России есть такой бандитский термин – «нагнуть». Буквально это означает – поставить в позу, in doggy-style, а в переносном – утвердиться, доминировать. Так вот, мне кажется, что мы – и вы – «нагнули» себя сами. Правда, пользоваться этим будут другие.

Нам не нужна ваша Украина!

Открытое письмо радикалам Евромайдана

22.02.2014

Друзья, соратники, патриоты, освободители! Как вы ещё себя называете?

Экстремисты, фашисты, преступники! Как вас называют те, кто не называет вас так, как вы себя называете?

Я обращаюсь к вам. С надеждой, простите за эту досадную оплошность, не на понимание, нет – эту глупость ни я, ни вы не можем себе позволить, – с надеждой на то, что выслушаете.

Да, я понимаю, вы заняты сейчас важным, героическим делом. Вам не до меня. Вы скандируете «Слава Украине! Героям слава!». Разбираете брусчатку. Строите баррикады. Поджигаете дома. Взрываете машины. Убиваете людей. Боретесь с режимом.

Вы хорошие, правильные ребята. А мы – «кто не с нами, тот против нас» – предатели, серость, приспешники бандитского режима. Мы – украинцы из другой Украины.

Нас всех купила московская пропаганда. Мы палим жовто-блакитные флаги. Нарядившись в форму «Беркута», стреляем по украинцам. Мы заодно с Януковичем. У нас у всех счета в швейцарских, немецких, американских – каких там ещё, вам виднее? – банках. Мы отвратительные, подлые выродки, предатели, москали.

Продолжайте, продолжайте инфернальный ряд. Ненавидьте всей своей щирой – не в пример нам, моллюскам, – душою.

Помните, как в «Адвокате дьявола» подсудимый, схватив защитника Кевина Ломакса за грудки, вопрошает: «Ты что, чёрт возьми, делаешь? Ведь присяжные возненавидят меня!» А тот отвечает: «Я из кожи вон буду лезть, чтобы это произошло!» Так вот, я тоже очень хочу, чтобы вы нас ненавидели. Может, тогда вы наконец отстанете.

Вы говорите, что не начинали войну? Лукавите! Ведь не мы выходили в центр города, устраивали сортир рядом с кухней, распевали кровожадные песни, скандировали русофобские и антисемитские лозунги, жгли всё, что горит. Не мы осёдлывали бульдозер и швыряли в украинцев «коктейлями Молотова». Это делали вы.

Но если бы я приехал в закарпатское село или городок подо Львовом, вооружённый битой или арматурой, стал бы махать ею, пробивая западенские черепа – допустим, – валя одного, второго, третьего, выкрикивая при этом священные лозунги – не придерёшься, – вы бы, наверное, разозлились.

Вам – можно, а мне – нет.

Конечно, у вас был повод. Наверное, тот же, что давал вам право в 2004 году маршировать по улицам Одессы, Днепропетровска, Севастополя, уродовать памятники, музеи, распевать гимны ненависти, избивать горожан. Но, простите, мы вас приглашали? Просили рассказывать, как нам жить? Не припомню.

А вот оранжевые и красно-чёрные знамёна, портреты Степана Бандеры, скандирования «Русским – смерть!» (кстати, если что, то мы – украинцы), обещания тогдашней фюререссы поставить Севастополь на колени, Одессу утопить в Чёрном море помню. Мы все помним. И часто воспоминания ноют, как переломанные кости. Ноют вот уже двадцать с лишним лет. Такие мы – неподдающиеся дрессировке.

Поэтому – никаких обид. Просто мы – разные. У вас – хата с краю, у нас – соборность. Мы называем улицы в честь Пушкина, а не Дудаева. У нас – фабрики и заводы, у вас – хутора и колыбы. Мы не готовы канонизировать ОУН-УПА и поклоняться Степану Бандере. Мы не презираем, как вы, всё русское. И, в общем-то, настороженно идём в Европу. Мы – другие. Такие уж уродились. И это – наше право. Не значащее, что мы не можем жить вместе.

Но двадцать с лишним лет украинской независимости вы хотите переделать нас, подмять под себя, изменить. Вы переписываете нашу историю. Запрещаете наш язык. Издеваетесь над нашими предками. Унижаете нас. И после этого говорите, что не начинали войну?

Вы же видели этот кадр (а может, участвовали лично): с бойцом «Беркута», которому выбили глаз? Течёт кровь, человек едва дышит, кто-то кричит: «Скорую, вызовите скорую!», но за кадром равнодушным голосом обрывают: «Никакой скорой. Это заложник». И другие снимают, как умирает человек, украинец.

Как и того бойца «Беркута», вы взяли нас в заложники. На двадцать с лишним лет. И назвали это украинизацией. Хотя мы были украинцами не меньше вашего. Теперь же начались пытки, замаскированные под битву за свободу. Но нам кажется, простите, что мы и так свободны не меньше, чем вы.

Да, я помню, не забываю: вы сражаетесь за всех нас. В священной войне, разверзшейся в прохановской эстетике: столкновение высших сил, абсолютных идей, Добра и Зла. И вы уверены, что победите. Слава героям!

Но мы не хотим вашей победы. Пусть поступаем мелочно, подло, но не хотим. Неблагодарные людишки с мозгами, промытыми путинской и совдеповской пропагандой. Связанные по рукам и ногам георгиевскими ленточками. Простите нас за ущербность. Но мы не хотим сражаться за вас. И не просим вас делать этого. Хотя мы такие же, как и вы, украинцы. И тоже не хотим жить в дерьме. Просто представления о дерьме и манне, рае и аде у каждого свои.

Нам не нужны ваши жертвы. Ваша кровь. Ваши слёзы. Ваше горе. Они вызывают печаль. И страх. И сострадание. И отвращение. И ненависть. Потому что больше всего мы не хотим новых жертв. Ведь не мы объявляли войну. Она – ваша, так испейте её до дна. Не суйте нам проклятую чашу.

Потому что в нас всё больше зреют раздражение, презрение, ярость. Чем ближе вы к победе, тем всё дальше от нас. И мы всё больше хотим остаться сами, на своей территории. Без вас. И разговоры о том, что пришло время разделиться, звучат всё чаще. Так же часто, как и выстрелы в Киеве. Но это не вопрос территории – это вопрос мозгов, сознания.

Мы против вашей войны. Мы не хотим в ней участвовать. И не стоит прикрываться нами, украинцами, как заложниками. Потому что и заложники из нас, честно сказать, хреновые.

Забудьте нас. Оставьте подыхать от голода и нищеты. Пахать на заводах и фабриках. Да, мы будем строить дома сами. Как-нибудь. Тяжело будет, но куда деваться – обойдёмся без вас. Думаю, и Россия без вас обойдётся: без двух миллионов западных украинцев, что конкурируют с азиатскими мигрантами. Не стоит есть хлеб из рук тех, кого ненавидите.

Всё очень просто, мои красно-чёрные друзья (или не-друзья, как вам больше нравится): вы – сильные, честные, смелые люди. Настоящие украинские герои. А мы – бесполезный, отработанный материал. Не хотим, не умеем швырять «коктейли Молотова», стрелять, жечь шины, идти в атаку, драться. И не надо нас злить, чтобы в один момент мы вдруг не научились это делать.

Так что лучше оставьте нас. Это не наша война. Мы будем учиться, работать, воспитывать детей в нашей стране, которая, поверьте, вам, героям, совсем не нужна. Как и нам не нужна ваша Украина.

Будни третьей обороны

О начале революции в Севастополе

25.02.2014

Севастополь – русский город. Здесь стоят памятники адмиралам Нахимову и Ушакову, а экскурсии водят на Малахов курган, в Панораму и Диораму, представляющие соответственно Первую и Вторую обороны Севастополя. Улицы названы в честь писателей Пушкина и Толстого, генерала Острякова и матроса Голубца.

Главные праздники – День Военно-Морского флота России и День Победы 9 мая. На День же Независимости Украины горожане выходят неохотно, лениво.

Поэтому когда на экранах появляются севастопольцы, слёзно рассказывающие о муках украинизации и любви ко всему русскому, то они не переигрывают и не врут. Есть и такие. Живущие в иной, нежели остальные украинцы, реальности, в иной матрице ценностей. Этакий отряд прикрытия Российской империи, о которой помнят только они.

Кажется, русскость впиталась в Севастополь вместе с морским бризом. Оттого непонятно, для чего этот дважды город-герой нужен Украине. Лазутчик, забравшийся в лагерь противника.

Но Украина держится за Севастополь настойчиво, крепко, как чиновник, задолжавший казино и уцепившийся за свое место. И двадцать с лишним лет власть перекраивает город и его жителей на свой незалежный манер. Шествия украинских националистов по центральному кольцу города с плакатами Бандеры и разбрасыванием проклятий, точно конфет на свадьбу, – лишь видимые уродливые швы непрекращающейся операции по смене национальной стратегии.

Но толку? 1999 год, футбольный матч Украина – Россия. И скандирование Севастополя вместе со стадионом в Москве «Бей хохлов – спасай Россию!». А после – спасибо Филимонову – траур. Странно, но так было.

И потому реакция нового украинского правительства на неповиновение Севастополя удивляет. Ведь предать можно лишь то, чему был верен.

Три месяца Евромайдана я метался между Киевом и Севастополем. Видел разные города, разных людей. Их отличало многое, но прежде всего ощущение причастности. В столице горели событиями в стране всем сердцем, всей душою, а в Севастополе жили так, будто происходящее их не касалось.