Восьмерка, которая не умела любить - Валерия Леман

Вернулась Ольга, бледная и испуганная. Похоже, только теперь она наконец поняла, что все мои слова об опасности, грозящей Заки, не просто желание избавить его от ее объятий.

— Как ты себя чувствуешь? — участливо спросила она, пытливо глядя на раскрасневшегося от выпитого Заки.

Тот лишь отмахнулся, взял из ее рук сигару и эффектным жестом закурил.

— Как себя чувствует родной брат, тебя, похоже, не интересует, — съязвил я. — А между тем, именно я принял на себя удар.

— Именно ты упустил преступника, — отрезала Ольга, даже не взглянув в мою сторону. Она обняла Заки и повисла у него на шее, сюсюкая: — Зайчик мой бедненький, натерпелся страху…

— Никакого страху! — огрызнулся Заки, стряхивая ее небрежным жестом. — Просто этот негодяй принялся палить так не вовремя. В самый разгар!

И он ухмыльнулся, подмигнув нам с Васьком. Ольга вспыхнула, немедленно хлестанула возлюбленного по щеке и вылетела из кухни. Я сдержанно улыбнулся — сестренка могла обижаться сколько влезет, но то был Заки, который добился от девушки чего хотел и уже не имел желания излишне любезничать. Ольге следовало ожидать подобного.

— Итак, — снова оказавшись в доброй мужской компании, проговорил я, — кто-то во второй раз попытался убить Заки. И этот кто-то прекрасно знает, что в доме не запираются двери, а Заки спит внизу на диванчике. Теперь разберемся с ключами от двери в стене ограждения. Их всего три. Один у меня, и он на месте. Другой — у тебя, Васек, и последний — у Ольги.

Щекин тут же сбегал в свой закуток и, вернувшись, продемонстрировал ключ на увесистой связке:

— Мой ключ тоже на месте.

— Интересно, а где Ольгин? — Я выразительно посмотрел на Заки.

Тот еще хлебнул коньяка.

— Только не сейчас, я тебя умоляю. Ты же видел, в каком она настроении.

— Она его и в спальню-то не пустит, небось лежит и плачет, — с удовольствием проговорил Васек, разогревая в микроволновке остатки вчерашнего ужина.

Заки хмыкнул.

— Придется досыпать в гостиной.

Если уж кому и пришлось досыпать нынешней ночью, то только не ему.

Собственно, и остальным было не до сна. В саду начинали щебетать ранние птички, воздух неуловимо светлел, постепенно принимая нежно-розовый оттенок. Удивительное дело — в суете мы и не заметили, что уже наступало утро.

Списки подозреваемых

Каждый продолжил новый день по-своему. Я наконец успел первым занять душ, Васек отправился в оранжерею, а Заки поднялся наверх в надежде помириться с Ольгой и получить сатисфакцию за пережитое ночью.

Стоя под упругой струей воды, я обдумывал список подозреваемых. Тот, кто стрелял в чайный диванчик, знал, что на нем должен был спать Заки. Людей, бывших в курсе этого, пересчитать трудно. Дело в том, что в первую же ночь во время пьянки-гулянки в общежитии Заки направо и налево сообщал, что я «гостеприимно» выделил ему диван в гостиной, а между тем на Востоке гостю положено отводить лучшее место, и т. д. и т. п. То же самое он неоднократно повторял в сильном подпитии и на второй вечеринке, когда меня так удачно закадрила длинноногая киноведка Света. Словом, в данном направлении пока было копать тяжко. Самое же главное, я не улавливал мотива. Все мы, грешные, делаем время от времени не совсем благовидные вещи, если нам это выгодно. А кому выгодно отправить на тот свет симпатягу и бабника Заки? Или, к примеру, редактора мужского журнала?

Выйдя из душа, я отправился в кабинет, достал из папки в столе роскошный журнал «Сэр» со статьей Лиманского о чеченской мафии и, развалившись на диване, принялся читать.

Мне хватило нескольких минут, чтобы пробежать ее и составить мнение об авторе. Слогом он владел виртуозно, сумев буквально высосать из пальца, то бишь из дворовых сплетен и досужих рассуждений кого ни попадя, целую статью. Если же принимать во внимание факты, то в опусе не содержалось ничего, за что стоило бы убивать его сочинителя. Ну да, Лиманский разглагольствовал об ордах кавказцев, наводнивших Москву, проводя смелые параллели с беспорядками, устроенными в свое время в Париже выходцами из арабских стран. Но подобных заявлений, устных и письменных, нынче пруд пруди. Судя по тону автора статьи, из столицы нашей Родины, равно как и из Парижа, давно пора выкинуть всех иноверцев, поскольку, по его мнению, все южные народы по самой сути своей — бездельники и лоботрясы. Короче, обычные националистические выпады, загримированные под крик души патриота-мученика. Единственным, что хоть как-то связывало статью с криминалом, был волнительный рассказ о некой знакомой девочке-подростке, ставшей наркоманкой по вине поторговывавшего зельем парня, который, представьте себе, оказался по национальности чеченцем. Из этого факта также следовали недвусмысленные выводы.

Я откинул статью в сторону и задумался, попытавшись представить себе Касю, собравшую в студии столь разных людей. Какую цель она преследовала? Все ли сохранено в той видеозаписи на флэшке или что-то главное было стерто? Допустим, Лиманский мог оказаться в гостях у фотографа в роли бывшего любовника. Собственно, так же, как и Заки. Но при чем тут голубоглазый душка и бритый с лицом убийцы? Какова же все-таки канва истории — криминал? Мелодрама?

Мне снова пришли на ум слова Теки о том, что Кася не умела по-настоящему любить. И еще фраза из «Нумерологии»: «Восьмерка, которая не умеет любить». Быть может, все дело в этом?

Если рассуждать абстрактно, то девушки очень любят страдать от несчастной любви. Но разве все парни — грубые животные, бросающие возлюбленных направо и налево? Вовсе нет. Просто в основе любви женщин лежит собственнический инстинкт. Мужчина, которого они соизволили полюбить, должен принадлежать им со всеми потрохами двадцать четыре часа в сутки. После первых романтических свиданий дамы, эфирные на первый взгляд создания, стремятся надеть на вашу шею хомут, а в паспорт поставить жирную печать. Разве это любовь? Любовь — это всепрощение, самоотречение, нежность. А у брошенной женщины любовь частенько перерастает в ненависть.

Мои размышления прервал осторожный стук в дверь. Почти тут же створка открылась, и в комнату вошла… киноведка Света, улыбающаяся и словно бы слегка смущенная.

— А у тебя неплохой домик, — проговорила девушка, грациозно подходя ко мне и непринужденно целуя в щеку.

Юбка у нее была, кажется, еще короче, а ноги еще длиннее, чем в прошлый раз. Но обстоятельства научили меня быть суровым и подозрительным, поэтому я первым делом поинтересовался, откуда она узнала мой адрес.

— Ну как же! — захлопала Света ресницами. — Ты сам написал мне свой адрес и номер телефона в ту памятную ночь. Помнишь?

В последних словах зазвучали интимные нотки.

Убейте меня, если я помнил. Не люблю оставлять свои координаты всем подряд. Но достаточно было посмотреть на юное чистое лицо Светы, чтобы понять: она будет до конца отстаивать свою версию.

Ладно, черт с ней.

— Если не секрет, что ты делала сегодня ночью? — зашел я с другого фланга.

Кажется, мой вопрос ее шокировал. Девушка уселась в кресло напротив и внимательно посмотрела на меня.

— Интересно, данный вопрос — результат ревности или элементарной невоспитанности?

Глаза у нее были хитрющие. Я отмахнулся.

— Никакой ревности, я за свободу любви. Просто мне любопытно, чем занимаются по ночам такие красивые и умные девушки.

Света хмыкнула.

— Ну хорошо. Сегодняшнюю ночь я провела одна — спала как сурок. Кстати, мне снились громадные желтые цветы. К чему бы, как полагаешь?

Никогда не увлекался разгадыванием умильных девичьих снов про цветочки и прочую ерунду. Если честно, одной нумерологии мне хватит на всю жизнь.

Видимо, Света прочитала весь ход моих раздраженных мыслей, потому что печально вздохнула.

— Я-то думала, мое появление будет для тебя приятным сюрпризом. А ты сидишь как манекен и даже не пытаешься меня соблазнить.

В голосе трепетал живой укор. Я почувствовал слабые угрызения совести, но на всякий случай для очистки ее спросил, нет ли у нее какого-нибудь дамского пистолета. Света посмотрела на меня круглыми глазами.

— Пистолета? У меня? Зачем?

Жеманность подобного рода могла одинаково оказаться и актерской игрой, и просто дурным вкусом. Поэтому я решительно завершил допрос, отправив нежданную гостью на террасу — помогать Ваську сервировать завтрак, а сам торопливо надел майку и бриджи и критически осмотрел себя в стеклянном отражении аквариума. Терпеть не могу одеваться при посторонних.

В девять с копейками вся наша компания завтракала на террасе. Ольга беспрестанно хмурилась, давая понять всем свидетелям своего позора, что еще не простила Заки хамства. Тот вертелся вокруг нее ужом и изо всех сил делал вид, что впервые видит Свету, которая сидела между мною и Васьком, в свою очередь пытавшимся всячески ей услужить. Он даже приготовил персонально ей мюсли.