Восьмерка, которая не умела любить - Валерия Леман

— Мадам, мы прибыли.

— Между прочим, мадемуазель, — любезно оскалилась в полуулыбке Ольга, и мы направились к дверям.

Голубоглазый душка

Все было тихо-мирно. Ольгин бывший хахаль Толик предусмотрительно свалил, предоставив ей возможность без лишних сцен собрать вещи. Похоже, это девушку особенно задело — она поджала губы. Но вслух ничего не произнесла. Мы быстро, не говоря ни слова, упаковали все в два огромных чемодана и две сумки, после чего Ольга отправилась напоследок посплетничать к подруге, а я уселся в пустой комнате, от нечего делать листая старые журналы мод и каталоги.

Поверьте мне на слово, я никогда не рассматривал зевание над иллюстрированными журналами в качестве одного из методов следствия. Сейчас просто смотрел картинки. И неожиданно для себя увидел знакомое невинное выражение инфантильного личика — одетый в фирменные плавки цвета спелого апельсина, на меня пялился голубоглазый душка с таинственной записи покойного Лиманского. Телом он был — вылитый Адонис, да и томное выражение смазливого лица делало его неотразимым для женщин климактерического периода. Я даже рассмеялся от удовольствия. Чего проще, оставалось просто переписать адрес и телефоны журнала, а там поинтересоваться манекенщиком — я посмотрел на подпись под снимком — Кириллом Буковым.

Ого! Мне стало совсем хорошо. Выходит, голубенький Кирюша, возлюбленный Лиманского, и тот типчик на вечеринке — одна и та же личность! Теперь я готов был даже дать доверенность на «Пежо» моей дорогой сестре.

Все складывалось как нельзя лучше. Мы погрузили вещи в машину, за каких-то полтора часа оформили у нотариуса доверенность, и я отвез Ольгу домой, выгрузив прямо на руки расплывшегося в улыбке Заки, который по такому случаю не стал меня пилить на предмет раннего исчезновения из дома.

После трогательной сценки — Ольга премило хлопала ресницами, Заки пел на тему «Как повзрослела крошка!», Васек с мрачной физиономией таскал вещи наверх, в спальню, — я сделал компании ручкой и отправился в редакцию модного каталога.

По случаю предобеденного времени часть сотрудников редакции, расположенной в двухэтажном особнячке, дружно курила в коридорах, а большинство уже галдело в баре-буфете, оборудованном в полуподвале. Покружив по пустым кабинетам и не найдя среди курящих нужных людей, я приобрел ценную информацию, а затем спустился ниже, намереваясь заодно пообедать в приятном месте.

Место действительно было приятное — полумрак, китайские фонарики над каждым столиком, а под стойкой бара — огромный изогнутый бассейн с золотыми рыбками и великолепными мраморными гурами. Я окинул зал взором, отметил худого лысого парня в мятом клетчатом пиджаке, обрисованного мне курящими сотрудниками наверху в качестве главного фотографа, и, сделав заказ, подошел к нему.

— Место не занято?

Он коротко взглянул на меня глубоко посаженными глазами, буркнул что-то похожее на разрешение и снова принялся поглощать свой бифштекс. Отметив хорошую скорость работы его челюстей, я забеспокоился, что, покончив с едой, парень немедленно умчится, и энергично приступил к делу. А сие означает, что заговорил я солидным баритоном, обычно производящим хорошее впечатление на клиентов:

— Я представитель парижской косметической фирмы (тут очень кстати пригодилось мое удостоверение главы московского филиала отцовской конторы), производящей большой ассортимент мужской косметики. Мы планируем рекламную кампанию в Москве, подыскиваем хороших фотографов и манекенщиков. Знакомые порекомендовали мне вас.

Сотрудник журнала хмуро на меня уставился.

— Какие знакомые?

Я сдержанно улыбнулся.

— Мои знакомые (с нажимом на многозначительное «мои»). Я думаю, вам это без разницы, ведь заработать приличную сумму я предлагаю вам, а не посредникам.

Фотограф доел бифштекс и, отодвинув тарелку в сторону, взглянул на меня без всякого интереса.

— Мне не требуются приработки. Я загружен с головой, и мои гонорары вполне меня устраивают.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда, возможно, кто-то из манекенщиков не откажется. Я тут смотрел ваш каталог, и мне понравилось несколько лиц. К примеру, Кирилл Буков — очень одухотворенное лицо, славянский тип…

Мой визави с шумом отхлебнул кофе из крошечной чашки.

— Его уже нет.

Я запнулся.

— В каком смысле — нет?

— В прямом. Нет с нами. Застрелили месяца три назад, прямо у собственной машины на автостоянке. — Лысый усмехнулся. — Ну что, вас интересуют еще какие-нибудь манекенщики?

Я пожал плечами. В этот момент принесли мой обед, и я принялся расставлять перед собой тарелки. Фотограф больше не был мне нужен, я от него получил уже все, что мог, — еще один труп. Об этом стоило подумать. После обеда.

Я люблю август, этот самый мягкий и щедрый месяц российского лета. С каким удовольствием я вернулся бы к вечеру после славного трудового дня в свой дом, если бы не одно «но» — особнячок сейчас переполнен людьми. Да и вряд ли при сложившихся обстоятельствах вообще можно было назвать его своим.

Едва я, поставив машину в гараж, вышел на гравийную дорожку с кустами шиповника по обе стороны, как из раскрытой двери дома выскочил побагровевший от эмоций Васек. Вид его не выражал радости, а в руках болталась большая хозяйственная сумка.

— Наконец-то ты появился, — процедил Щекин сквозь зубы. — Эти двое сведут меня с ума. Сначала терлись друг о друга, как голуби, и я свалил в оранжерею, чтобы не мешать. Только занялся удобрениями, как появилась твоя сестра со списком продуктов и спиртного, сунула мне деньги и отправила в магазин. Господи, я же не нанимался в слуги!

Парня можно понять. Ольга умеет невзначай дать понять, кто есть кто на социальной лестнице. Поэтому я успокаивающе похлопал студента по плечу, снова вывел машину, и мы отправились за покупками вместе.

— Ну и как твое расследование? — спросил Васек, понемногу приходя в себя.

— С каждым часом все интереснее.

Свободной правой рукой я вынул из бардачка и кинул ему на колени ксерокопии из майских номеров московских газет. Ради них я два часа потерял в библиотечных анналах, надышался пылью и познакомился с симпатичной девочкой на ксероксе. Было за что пострадать — в этих выпусках голубоглазый душка на полполосы красовался в чем мать родила либо в фирменном белье, а заголовки сообщали, что поздно вечером на автостоянке неизвестный застрелил скромного труженика исподней рекламы, бисексуала и обаяшку.

— Ого! — только и проговорил Васек, присвистнув.

Я кивнул.

— Вот именно — ого. Третий труп. Сначала якобы прыгает в окно хозяйка студии, где собрались четверо, а возможно, пятеро мужиков. Потом убивают одного из них, пытаются убить Заки. И вот, оказывается, третий тоже мертв. Эти смерти и покушения как-то связаны. Не удивлюсь, если и лысый тоже будет убит. Если, конечно, не он сам всех грохает.

— Ну и ну, — покачал головой Васек. И, вздохнув, положил ксерокопии на место. — Просто ужасно. Но давай лучше подумаем о том, какой сыр взять к белому вину — твоя сестра заказала мускат.

Криминальную тему пришлось на время закрыть.

Вечер в семейном кругу

Все более или менее утряслось: я благоустроил кабинет, приобрел по телемагазину надувной спальный матрас и развесил вешалки с одеждой, зацепив их прямо за книжные полки. Получилось даже оригинально. В конце концов, здесь имелись аквариум с милыми моему сердцу рыбками и чудная коллекция кактусов. И у тех, и у других было одно очень ценное качество: немота. Колючие растения умиляли меня разнообразием форм и размеров (от крошечных до монументальных), а рыбки успокаивающе беззвучно плавали в голубоватой воде среди хрустальных пузырьков воздуха. После того как мой мирный милый дом вдруг превратился в среднестатистическую итальянскую семейку, эти молчуны олицетворяли собой рай на земле.

Переодевшись после визита в магазин в домашние бриджи и майку, я спустился вниз и обнаружил Ольгу и Заки в обнимку на диванчике перед телевизором. Оглянувшись на меня, сестрица даже не соизволила снять свою коленку с его.

— Привет. Скоро ужин?

Прямо как в лучших домах Филадельфии и Лондона!

Я молча проследовал на кухню, где Васек сосредоточенно резал хлеб.

— Все готово, — сообщил ботаник. — Но убейте меня, если после ужина Ольга сама не вымоет посуду. В противном случае пусть кто-нибудь другой готовит в этом доме.

Я выразил Ваську свою полную мужскую солидарность и пообещал поддержать петицию. А пока мы вместе вытащили всю сервировку на террасу, после чего я крикнул парочке, что можно идти к столу.

Нужно было видеть этот ужин! Васек язвил Ольге на каждом слове, та строила из себя светскую даму с ледяными манерами, но под конец не выдержала и позволила себе элементы ненормативной лексики. Заки пытался всех умиротворить и поглощал еду с большим аппетитом, поэтому после угроз Васька прекратить поварскую деятельность мигом согласился лично перемыть все тарелки.