Собрание стихотворений - Антонин Ладинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
88. «Какие мелкие страстишки…»
Какие мелкие страстишкиВолнуют бурями Парнас!Какие тоненькие книжкиВ несчастьях утешают нас!
Какое это утешенье!Но больше ничего ведь нет —Ни музыки, ни упоенья,Ни упоительных побед.
Спроси рассудок о паренье,(С волненьем и ломаньем рук) —О смерти, о недоуменье,С которым мы глядим вокруг…
Он славит мускулы, щетину,Не терпит жалкой чепухи.В редакционную корзинуСлетают с жалобой стихи.
И все-таки болит, не спится.Тревожно жить, мой милый братМир не стеклянная темница,А совесть, нездоровье, ад.
Чего-то в мире не хватает,И в музыке чего-то нет.Нам успокоиться мешает,Закрыть глаза, прекрасный свет.
193489. «Европа счастливых…»
Европа счастливыхАмбаров и школИ трудолюбивых,Как фермеры, пчел.
Ты — шорох пшеницыИ запах сыров,Страна черепицы,Аббатств и волов.
Ты — соль в разговореИ бочка вина.Амбар на запоре,Над замком луна.
Ты фейерверк меткийГазетных листков,Фру-фру опереткиИ стук каблучков.
Ты — утром прогулкаК руинам в плюще.Румяная булкаИ путник в плаще.
193390. «Не камень, а карточный домик…»
Не камень, а карточный домик,Жилище для бабочек, тень.Но более прочного домаНам строить не хочется, лень.
А буря дохнет на строенье,На птичий наш переполох,И даже не буря — дыханьеЛюбви или женщины вздох,
И карточный домик (постройка,Висящая на волоске)Вдруг рухнет, за картою карта,Как все, что стоит на песке.
Захлопают дети в ладоши,И тихо из мира преград,Как черные бабочки, душиНа небо совсем улетят.
193491. В ДУБАХ
Из многих деревьевЛюбимое — дуб.В час бури, средь молнийИ ангельских труб…За лиственный шепот,За форму листа.До самого небаЕго красота.
Быть может, то былоВ суровом раюИль в царстве гигантов,В древлянском краю —Дубовые рощиРосли по холмам,И жили олениПрекрасные там.
Звенели секирыЖелезом кругом,И строили мужиКорабль или дом.И римская музаСлетала с небесВ глухие трущобыДревлянских древес.
Средь жалких вздыханийИ робких сердецТы — древо героев.Твой житель — стрелец,Ты — друг дровосека,Мозолистых рук.Ты — мир корабельный,Всплывающий вдруг.
92. «Что ты? — Комочек праха…»
Что ты? — Комочек праха.Едва приметный вздох.В когтях судьбы и страхаЗа участь жалких крох.
Что ты? — ПищевареньяБессмысленный процесс.Молекулы томленье,Без Бога, без небес.
Что ты? — ВоспоминаньеО райских антраша.Летящая в зияньеБессмертная душа.
И ты сгниешь средь тленья,Красавица зеркал,Под шепот восхищеньяВходящая на бал.
И эти розы, руки —Любовника трофей —Лишь пища смертной скукиИ гробовых червей.
Но нам еще больнееТебя любить, в слезах,За плен, за тлен лилеи,За жалобное «ах».
193593. «Пустых сердец прохлада…»
Пустых сердец прохладаСтрашней суровых зим.Тогда оставить надоСтихи, покинуть Рим.
Все ускользает странно —Легчайший дым побед,Прелестный лебедь Анны,Прельщавший столько лет.
И вы, беглянки-музы,Устали плакать выПо северным медузам,По пряникам Москвы.
А Блок? В стране сиянийУже не видно ВасСквозь лес воспоминаний,Статеек и прикрас.
Никак нельзя рукамиДыханье удержать.Никак нельзя… Мы самиНе в силах устоять.
Душа вернется к Богу,И музыка потомУтихнет понемногуВ пространстве голубом.
193494. «Как было бы скучно…»
Как было бы скучноБез адских кругов,Без муз неразлучных,Без слез, без стихов.
Без долгих — до света —Бессонниц в аду,Без горечи этойСвинцовой во рту.
Без музыки. В грешнойЛюбви без изменИ без неутешныхРазлук, перемен.
Как страшно и скучно:Сахары квартирИ благополучноПостроенный мир…
Из мрамора пышныйПотом мавзолейИ надпись: «Всевышний —Мир праху»… Елей.
Быть может, и млечностьЭфира потом,И скучная вечностьВ раю голубом.
193595. СЕРДЦЕ
Тебя, как ключиком часы,Заводят маленькой надеждой —И ты трепещешь средь росы,Кузнечик, пойманный невеждой.
Ты наполняешь теплый домБиеньем, стуком, трепетаньем,Стучишь по жилкам молотком,Мешаешься с ночным дыханьем.
Ты — заводного соловьяПружинка звонкая стальная:Покажут иву у ручья,Луну или кусочек рая,
И ты поешь всю ночь потом,Заводишь радостные трелиПод лунным ивовым кустом,Закрыв глаза, без всякой цели.
Но вот тебя ломают вдругРукой рассеянной, небрежной.Остановив волов и плуг,Снимает шляпу пахарь нежный.
Какой искусный часовщик,Поковыряв в нутре в телесном,Вновь заведет тебя на миг —Механику любви в небесном?
О, бедное! Зачем же тыТак на земле печальной билось,Зачем с огромной высотыСтеклянным шариком разбилось?
193596. ЗИМА
Т.А.
Как странно на лужайках идеальных:Идеи одуванчиков и трав,Прообразы кузнечиков печальных,Гербарий платонических дубрав.
Восходит солнце в стуже электрона.Сияет в Африке морозный день,И, как в стихах у старика Скаррона,Тень лошади везет телеги тень.
Останься в этом странном трудном мире,Где все звенит, где все в «последний раз».Пусть две слезы, прозрачные, как в сыре,Прольются из твоих огромных глаз.
Я первый был бы рад теплу и крышеИ дыму, вьющемуся из трубы,Но зимний климат нам ниспослан свыше —Никак нельзя менять удел судьбы.
О, стыдно мне подумать об отеле,О грелке, о фуфайке шерстяной,О панталонах теплых из фланелиПод юбочкой балетной неземной.
Пусть этот черный лист, в холодном храмеЛетящий в прах, напомнит нам о том,В какой студеной и прекрасной драмеМы на земле средь зимних бурь живем.
193597. «Вижу потрясенный воздух…»
Вижу потрясенный воздух,Корабли, коней из бронзыИ дубы средь синих молний.Это — мир, жилье героев.А сравнишь с величьем смерти:Маленькие все людишкиИ ничтожные душонки,Может быть, и ты — не слезы,Не отчаянье, не гибель,А красавица пустая,Шум муара, птичий щебет…Мы-то думали — дыханье,Музыка, печальный ангел,К нам слетевший из лазуриВ африканский жаркий дансинг!Но — последняя надежда,Что и в этом страшном миреЕсть любовь до гроба, верность,А в твоем прекрасном телеСпит душа и ждет бессмертья.
193598. «Не Бог, а жалкий червь. Комок навоза…»
