Немой свидетель - Карло Шефер

Тойер кивнул.

— Потому что… — Хафнер обратился к журналистам, — я специалист по грубым делам, представляю грубое начало, но сейчас ничего не получится, так как я был на маленьком празднике. Один. Дома. Мой шеф тоже так делает.

Тойер взглянул на Зенфа и Лейдига, оба состроили безучастные лица. Это никак не уменьшило его гнев: пытаются не попасть в газету! Слабаки! Однако и он тоже предпочитал не думать о том, что вскоре прочтет о себе.

Доску доставили. Оскорбленный патрульный помог Тойеру перекинуть ее через ров.

— Ратцер, — спокойно и решительно заявил Тойер. — Сейчас я приду и врежу тебе по башке, и мало тебе не покажется.

— Ладно, — пискнул теолог, выудил из кармана брюк ключ и дрожащей рукой сунул его в замок наручников. — Конечно, так тоже можно сделать. Но это не элегантно. В историю не войдет. Ладно, ладно! Гори оно все синим пламенем!

Бабетте потом несколько дней пришлось объяснять одноклассникам, учителям и даже родителям одноклассников, что ее приемный отец вообще-то совершенно нормальный. Ильдирим тоже пришлось долго ждать, пока успокоится шум в ушах, резко усилившийся после выступления Тойера.

Но все же классный руководитель сразу согласился отпустить Бабетту с уроков. Не возражал и директор: четыре недели — не проблема, ведь туда войдут и каникулы на Масленицу. Еще он высказал рекомендацию, чтобы родители во избежание повторных инцидентов больше не являлись в школу вдвоем; а девочка кашляет ужасно, он сам слышал. Спутник жизни, вероятно, очень загружен работой?

Тойер каждый день покупал газету «Рейн-Неккар-Цайтунг». К концу недели статья так и не появилась, и в его душе забрезжила надежда.

Прокурор холодно наметила план поездки, обер-прокурор Вернц холодно согласился на краткосрочный отпуск; с тех пор как Ильдирим открыто жила с Тойером, его многолетняя похоть сменилась явным разочарованием.

На Северном море все более-менее доступное жилье было забронировано, осталась только Балтика. А это было во много раз хуже — прошлогодние испытания на Эре, группа школьников из Киля, нет, пардон, из того, другого городка… А если им придется поехать еще дальше на восток? Ильдирим становилось нехорошо при мысли о том, как там могут обращаться с иностранцами.

Наконец нашелся отель в Висмаре, где еще оставались места. Да и цены в нем не пугали. Тойер суетился и старался помочь. Она это заметила и вечером, накануне отъезда, почувствовала, что он тоскует по близости между ними. Но она не хотела ее, злилась, не хотела злиться, но все же злилась. Нет, я заказала такси, не трудись, разумеется, я позвоню, да, хорошо, точно, в самом деле, сейчас мне нужно просто пожить отдельно, пошли, Бабетта, до свидания, девочки, до свидания, дорогой, я позвоню, да.

В отвратительном настроении Тойер поплелся на работу и, лишь оказавшись в своем кабинете, понял, что сегодня суббота.

6

Ночь. Тойер сидел за компьютером Бабетты, лучшим в их доме, и тупо шарил в «Гугле». В душе он ругал себя за это, и один из его внутренних голосов — у гаупткомиссара их имелся целый хор — нудел что-то вроде: в такие вечера прежде книги читали… Подвирал, конечно, прежде чаще всего смотрели телик, а это, учитывая зловредность многих частных каналов, тоже не назовешь бальзамом и отрадой для души.

Бальзам для души. Найти. Сколько же христианских сайтов развелось! Отрада. То же самое.

Эккернфёрде, нет, назад: Висмар: результаты 1-10 из 7820000, наугад кликнул на седьмую страницу, семнадцатую, двадцать седьмую, сто седьмую, и вдруг в сумрачной крепости его воспоминаний распахнулась створка ворот, давно уже надежно запечатанная, — это он увидел замок и мимолетно удивился, что он сооружен из обожженного кирпича, но тут же сообразил: ах да, ведь это же север!

Университет Ростока… Факультет немецкого языка… Профессор Хазе, кабинет… домашний адрес… Профессор Рената Хорнунг, кабинет 473, телефон 474, домашний адрес: Висмар, Ам Циген-маркт, 10, телефон…

После их разрыва он ни разу даже по телефону ее голоса не слышал. А поскольку они больше не сталкивались в городе, он заключил, что она успешно выдержала конкурс и перевелась в Росток или куда-то там еще.

Ему вдруг стало нехорошо, что он так редко вспоминает про нее, и в то же время нехорошо от мысли, что, думай он о ней чаще, это означало бы… В общем, такое двойное огорчение плюс одиночество побудили его заглянуть в холодильник и откупорить литровую бутылку белого сухого «Пфальцера».

Рванул струны Эрик Клэптон, впрочем, с умеренной громкостью, чтобы соседи по старому дому не позвонили в полицию. Сегодня уж такой день. Первое донышко бутылки еще не означало, что гаупткомиссар готов лечь спать, но много пить он уже отвык. Он встал с дивана, сделал музыку еще тише и потянулся за телефоном. Схватил пустоту. Опять его дамы не положили его на базу! Правда, сам он тоже частенько грешил этим. После долгих поисков, сдобренных негромкими проклятиями, в конце концов нашел трубку на полу под кроватью Бабетты. Вдобавок, выпрямляясь, больно треснулся головой о нижний край кровати.

Красный огонек мигал: три звонка от Ильдирим — виноват Эрик Клэптон. Не выслушав сообщения, набрал ее номер — отозвался только почтовый ящик. Ну и что они там прислали? Добрались на место. Отель называется «Старый амбар», вполне симпатичный. Висмар чудесный. Правда, к сожалению, при бронировании случилась ошибка, и они могут жить тут лишь четыре дня. Может, он поищет в Сети другие варианты?

Второй звонок. Ильдирим изрядно раздражена. Ужин в городе испорчен. Один тип назвал ее «черной чуркой», турист, гессенский акцент. «Прошу тебя, позвони, твой мобильный тоже выключен, где же ты?»

Третий звонок. «Уже одиннадцать. Ты не хочешь со мной говорить, а ведь ты мне сегодня очень нужен, очень. У меня уже нет сил. Пожалуйста, позвони. Бабетта не может заснуть, потому что по соседству орет телевизор, и я… — Очевидно, она опустила трубку, так как в ней пьяный мужской голос заорал какие-то гадости. — Говнюк!» Связь прервалась. Кого она имела в виду — его? Он перезвонил снова — мобильный был выключен. Почта? Но он не знал, что говорить.

Взглянул на часы. Четверть двенадцатого. Да уж, припозднился, молодец, Тойер! Компьютер он не выключил, плевать, низкий тариф. И он набрал номер Хорнунг.

Сонный голос ответил:

— Рената Хорнунг…

Он нажал отбой.

Ему снились Хорнунг и Ильдирим. Они шли рука об руку.

Зазвонил телефон. Нетвердыми шагами он протопал через комнату и нащупал его лишь после шестого, ужасно громкого сигнала.

— Да, Тойер слушает!

— Я всего лишь хотела узнать, какой идиот из Гейдельберга разбудил меня вчера вечером. Значит, у тебя есть мой новый номер?

— У меня же антиопределитель! — в панике воскликнул Тойер.

— Я тебе покажу «антиопределитель»! Может, ты сам позвонишь провайдеру и сообщишь, что ты анонимно терроризируешь дам? Твой телефон высветился у меня на дисплее. Начинается с единицы — ты что, перебрался в Старый город?

Вот она, Хорнунг… Ее четкий ум. У Тойера взыграли сразу двести восемьдесят семь чувств.

Нет, про убийство под стенами замка у них на северо-востоке не слышали. Зато про странную историю в зоопарке — да.

Увы, она прекрасно представляет себе такого вот отца, впрочем, скорее он годится в отцы кальмарам или аутистам.

Неужели он теперь ходит на родительские собрания? Ага, ноги его больше там не будет!

— А как ты? У тебя появился… друг? — осторожно спросил он.

Хорнунг засмеялась:

— Тойер, мы с тобой уже в возрасте. И хотя я при том все же женщина, о чем ты временами забываешь, у меня нет горячего тридцатилетнего турка. А я ведь уже тогда все тебе предсказала.

В данный момент у меня полное затишье на любовном фронте.

— Хорошо, — не подумав, заявил Тойер.

— Да, просто замечательно.

Только тут, после затянувшейся паузы, которую он со стыдом осознал лишь вечером, еще раз осмысливая разговор, Тойер рассказал, что Ильдирим и Бабетта сейчас в Висмаре и он остался один.

— Вот оно что! — с иронией произнесла Хорнунг. — Ты — соломенный вдовец, активируешь старые связи!

— Ты неправильно меня поняла! — возразил он и подумал: все именно так.

— Не бойся, город не такой уж маленький. Если я увижу их обеих, то заблаговременно перейду на другую сторону улицы. Меня они не узнают, я ведь больше не крашусь, и волосы у меня почти белые.

Тойер с испугом отметил, что образ голой Ренаты Хорнунг с белыми волосами вызвал в его чреслах легкую вибрацию.

— Значит, мой адрес все еще указан, — услышал он ее слова. — Но скоро это наконец-то исправят.

— Да-да, — поддакнул он.

— Черкани мне как-нибудь открытку, Тойер. Или приезжай, тут красиво. Я буду смотреть на тебя и думать о том, как часто я смотрела вот так и ждала, что ты что-нибудь скажешь. Хоть что-то. Пусть даже просто «бе» или «ме».