Арторикс - Игорь Алимов

Игорь Алимов

Арторикс

М. Е., Люлю Шоколадке и другим хорошим людям посвящается

От редактора

Новое время требует новой литературы, не правда ли?

Нового кино, новых песен, новой живописи.

Благополучнее всего дело обстоит именно с кино: с выходом знаменитого фильма Квентино Тарантино «Pulp fiction» в синематическом искусстве утвердился жанр «калейдоскопа развлечений». Развлекать зрителя, меняя и путая сюжеты, где-то недоговаривая, где-то преподнося избыточную информацию, но так, чтобы он не мог оторваться от экрана, потому что ему каждосекундно и непредсказуемо интересно.

Никто не уйдет обиженным: кому-то нравятся крупные планы и брутальные сцены, кому-то интересны мелкие детали и психологический надрыв – зритель будет если не ублажен, то во всяком случае избавлен от скуки.

«Pulp fiction» – в первую очередь пища для глаз. Летучие мгновения жизни – как они есть. Но именно через глаза мы получаем самую важную информацию о том, что нас окружает. «Увидеть Париж – и умереть!» – вот крайнее выражение желания посмотреть на мир своими глазами, увидеть новые города, новых людей, новые рассветы…

Жанр развлекательной литературы, позиционирующий себя как «dwooler», – чтение высоко синематографическое. Чрезвычайно динамичный сюжет: все время что-то происходит. Непрерывно стреляют, взрывают, воюют, одним словом – восстанавливают справедливость, спасают прогресс и демократию, утешают обиженных и карают мерзавцев.

Однако мерзавцев много, полно, и они так талантливо маскируются! И потому служба главного героя – полицейского инспектора Сэмвэла Дэдлиба – и опасна, и трудна. При этом читатель ни в коем случае не должен ждать реализма в изображении. «Двуллер» есть синема, живые картинки. Нужно просто сесть поудобнее и получать удовольствие.

Напрягать головной мозг в усилии понять, что же хотел сказать автор, не придется: автор выражается очень понятно и с большим юмором. Это чтение назначено именно для развлечения. И как смотришь в очередной раз хороший фильм, над которым уже трижды смеялся впокатуху, так и перечитываешь «dwooler» – в любом месте (как-то: дома на диване, в поезде, в самолете, на пляже, в метро, в бистро, на скамейке в парке, на лекциях… впрочем, я увлеклась, на лекциях – не нужно, не стоит оскорблять профессуру жизнерадостным гоготом) и с любого места.

В «Двуллере» перемешаны различные исторические эпохи (ну его – учение марксизма, которое верно, потому что правильно, с его единой теорией общественно-политических формаций!), в один флакон укупорены джентльмены при компьютерах и мобильных телефонах и диковатые потомственные дворяне. В единый коктейль взбиты вестерн и детектив, социальная сатира и сатира нравов, фантастический роман и изыскания об истории никогда не существовавшего на земле города Тумпстауна.

«Увидеть Тумпстаун – и…»

«В скуке, когда, весь день сидя против тушечницы, без какой-либо цели записываешь всякую всячину, что приходит на ум, бывает, что такого напишешь – с ума можно сойти».

Предисловие

– Смотри-ка, Аллен, показались признаки цивилизации…

Возница нехотя завозился на козлах, выразился в адрес лошадей, и дилижанс начал слегка притормаживать. Сэр Аллен Дик Дройт сдвинул на затылок прикрывавшую лицо шляпу, приподнялся и посмотрел в направлении, какое недвусмысленно обозначил пальцем сидевший рядом Люлю.

Там, где старая разбитая дорога, петляя меж кактусов и чахлых деревьев, забирала несколько в гору, показалась невысокая бревенчатая стена с воротами. Над воротами висел флаг – полотнище настолько выцвело, что разобрать, что на нем изображено, теперь уже не представлялось возможным. Перед воротами виднелся матерчатый тент, под которым в виду дилижанса родилось какое-то шевеление. Вскоре в мареве нагретого воздуха проступили неясные фигуры и – застыли в ожидании.

– Н-да, – промычал господин Дройт и извлек из кармана трубку вишневого дерева и с эбонитовым мундштуком. Распечатал новую коробку табаку, понюхал и укоризненно покачал головой. Набив трубку, запалил наконец толстую, основательную спичку и прикурил. – Н-да. Ну и что, Люлю, и это вот – Тумпстаун? Ладно, посмотрим, посмотрим. Хотя после Клокарда нас вряд ли чем-то можно удивить… – И, выпустив первый клуб дыма, господин Дройт откинулся на спину. Люлю весело хмыкнул и почесал небритый подбородок.

С крыши видавшего виды дилижанса, на которой они ехали (Дройт лежа, а Люлю – сидя на пятках), открывался вид, гораздо лучший, нежели из окон, к тому же путешественников здесь обдувал рождающийся при движении ветерок, отчего зной казался не столь отвратительным. Слева по ходу движения уже часа три маячило побережье – то песчаное, то слегка каменистое; на него лениво заползали прозрачные волны и убирались обратно, в океан. Иногда среди огромной тумпстаунской степи показывались вдалеке тесные группы пальм – видимо, по соседству с родниками. Редкая птица оживляла однообразие синего неба.

– Как-то там Юлли… – задумчиво промолвил Люлю. – Все же неделя прошла.

– Я думаю, у Юллиуса все в порядке, – скворча трубкой, отвечал господин Дройт. – Ну что с ним может сделаться? Не первый раз он в ящике ездит… Заодно проверим, работает ли почта… А табак-то – дрянь!

– Да нет, я не к тому, просто жарко очень, а Юлли – он этого не любит. Он, я бы сказал, терпеть этого не может и даже совсем не терпит. Как бы тут уже осадное положение не объявили – вот о чем я говорю. Неудобно, когда осадное положение.

– Ну, надеюсь, до этого не дошло. По крайней мере, я просил Юллиуса без меня и без крайней необходимости ни в кого не стрелять…

– Ох, Аллен, эта твоя страсть к перемене мест… – вздохнул Люлю, извлек из-за пояса кимоно нож и стал полировать его кусочком замши. – В конце концов пора уже осесть где-нибудь. Купить домик, а лучше три – вот что я имею в виду. А то уже который год благородные дворяне шляются по белу свету. И на чем только благородные дворяне не ездят! – Дилижанс подпрыгнул на колдобине, изнутри раздался легкий женский вскрик.

– Ну, если хочешь, мы можем вернуться в Клокард. – Господин Дройт, зажав трубку в зубах, вытащил из подмышечной кобуры пистолет системы «Уидли» и проверил наличие магазина. – Клокард, если рассудить здраво, вполне приемлемое место. Лет десять титанического труда по разгребанию тамошнего дерьма, – и мы вполне сможем купить себе… гм… как ты выразился, – домик. Даже три.

– Не-е-е… – протянул Люлю. – Я не так себе представляю счастье.

Дилижанс между тем значительно сократил расстояние до ворот, и неясные фигуры материализовались в двух пузатых дядек в темной форме с металлическими, блестящими на солнце пуговицами и с древними винчестерами в руках. Дядьки были при усах, бакенбардах и в широкополых шляпах, а также в многочисленном, помимо винчестеров, оружии. Рядом с тентом торчала небольшая пушка, а возле пушки, облокотившись на нее, стоял третий, самый низкорослый член команды по встрече дилижанса – тип, ширина плеч которого почти равнялась росту, а толщина – ширине. Бритый затылок этого суперколобка венчала развесистая шляпа с патронташем вокруг тульи, высотой несколько компенсировавшей рост владельца, глаза прикрывали огромные солнцезащитные очки, а во рту под хилыми рыжими усами дымилась изрядная сигара. Господин был одет в форменные портки с лампасами, футболку красного цвета и кожаный жилет, на груди лучилась шестиконечная серебряного цвета звезда. Особого внимания заслуживал револьвер удивительного господина – он обладал таким длинным стволом, что почти касался земли; как владелец извлекал его из кобуры, оставалось загадкой. Господин и его сопровождающие, равнодушно переминаясь с ноги на ногу, созерцали приближение дилижанса.

– Наверное, этот тип, – сказал Люлю господину Дройту, делая глазами указующий знак в сторону колобка с патронташем, – одна из местных достопримечательностей. Идиот какой-то. Патоны зачем-то на шляпу присобачил.

– Все проще, мой друг, – отвечал господин Дройт. – Я думаю, это просто тутошний шериф.

Дилижанс тем временем затормозил, окутавшись облаком песчаной пыли. Возница спрыгнул с козел и ткнул кнутом своего спавшего напарника. Дверь осторожно открылась, и на свет божий стали появляться пассажиры: три джентльмена ковбойской наружности, господин в черном и еще один джентльмен, чем-то неуловимо напоминавший судебного клерка – с юной дамой, экипированной вуалью.

– Приветствуем вас в Тумпстауне, – заявил человек-колобок и со вкусом сплюнул. – Я шериф Билл Гопкинс. – Еще плевок. – Прошу всех проследовать ко мне.