Роман - Джеймс Миченер

И я извинялся:

— Эмма, я не это имел в виду. Я сравнивал два различных занятия: писание и рисование. А ты говорила о другом.

— Пойдем-ка лучше спать.

Глубоко погруженный в работу над своей рукописью и ежедневно беседуя по телефону с моими «ангелами», я неожиданно получил о себе известие извне. С утренней почтой в руках Эмма ворвалась в мой кабинет:

— Эй, мистер Знаменитость! Здесь о тебе статья с фотографией! — И она положила передо мной журнал, открытый на соответствующей странице. Там была моя цветная фотография.

Статья была не обо мне. В ней говорилось о радикальных изменениях в нью-йоркском книгоиздательстве, а написала ее молодая журналистка, на основе разных сплетен и слухов. Она взяла интервью и у миссис Мармелл, и у мисс Крейн, которые охарактеризовали меня как солидного маститого писателя. Услышав это, журналистка решила, что я подходящая фигура для ее статьи. Таким образом мне была предоставлена возможность узнать, что думают обо мне мои коллеги. И, конечно же, меня о готовящейся статье никто не предупредил.

Миссис Мармелл говорила обо мне следующее:

«Порой этот маленький немец напоминает мне айсберг. Создается впечатление, что ему все равно, что будет с его книгой после публикации. Но интерес его сразу просыпается, как только дело касается того, как книга будет выглядеть. Он хочет видеть обложку, оформление, узнать размеры и тип бумаги. Но, даже если он разочарован, он никогда не устраивает скандалов. Самое большее, что он может сказать, это: „А вам-то самой это нравится?“»

Я вспомнила о Йодере на прошлой неделе, когда один из наших авторов, работающий с другим редактором, назовем его Ренфорд, ворвался сюда с ругательствами. Я прервала этот поток, предупредив, что, если он не согласен с нашими требованиями, мы передадим его в «Саймон энд Шустер». И он заткнулся. Тут на меня напал хохот, ведь этот бык был ростом метр девяносто, а мой маленький немец (его рост — метр шестьдесят пять) никогда не повышает голоса. А ведь результаты продаж таковы: последней книги Ренфорда было продано сто восемьдесят экземпляров, а последнего романа Лукаса — около миллиона. И мне хотелось сказать этому крикуну, что он не заслужил даже права вот так вкатываться ко мне в кабинет.

Но я промолчала. И знаете почему? Йодер стареет, и никто не знает, кто будет нашим следующим лидером. Может статься, и этот верзила. В нашем деле предсказание — дело неблагодарное.

Я думаю, Йодер лукавит, делает вид, что ему все безразлично. Когда на прошлой неделе за ленчем я сказала ему, что, возможно, японо-израильская кинокомпания захочет снять фильм по его роману «Изгнанный», его глаза загорелись. Я была так счастлива, увидев, как он наконец дал волю своим эмоциям, что заорала во все горло. В ресторане даже все на нас обернулись. Но его это вовсе не смутило, он спокойно поднял свой бокал в ответ на тост, который нам предложили. И радостно улыбался в течение всей трапезы.

Позже он сказал мне: «„Изгнанный“ очень много для меня значит. Если эта компания действительно хочет сделать хороший фильм, честный и правдивый во всех деталях, без дешевых шуток об амишах, не запрашивайте с них слишком много за права на экранизацию. Издательское дело цементируют такие люди, как мой маленький немец.»

У мисс Крейн обо мне было несколько иное мнение: «Лукас Йодер — это особый разговор. Я никогда не обращаюсь к нему по имени. Когда-то я попробовала это, так он даже вздрогнул. Думаю, это потому, что он из меннонитов, а они чувствуют себя неловко, когда посторонняя женщина ведет себя в их присутствии так фамильярно. И он никогда не называет меня Хильдой, всегда — мисс Крейн. Не очень-то уютно, сидя напротив него, объяснять все то, что я сделала для него и его книг, а в ответ получать только молчаливые кивки. Но как-то однажды, когда я показала ему обложку немецкого варианта издания „Нечистой силы“, он воскликнул: „Да, это настоящая обложка!“ Когда я спросила, что его так привлекло, он ответил, что название они изобразили теми самыми готическими буквами, какие использовали в своих художествах немцы Пенсильвании. Он постоянно изумляет меня. Не позволяет публиковать отдельные главы из романов, то есть отказывается рекламировать свои произведения таким образом. Но он отвечает на все письма, какими бы бессмысленными они ни были. Когда же я попыталась объяснить ему, что это пустая трата времени и денег, он удивился: „Мисс Крейн, насколько я знаю, каждый, кто посылает мне письмо, купил хотя бы одну из моих книг или взял ее в библиотеке. Моя задача вдохновить его или ее прочесть и следующую“.

Вас может заинтересовать, как я приобрела такого клиента. Его первая книга не имела успеха, от нее отказались один за другим два агента, позже они кусали себе локти, когда одна из последующих книг принесла Йодеру успех. Прочтя „Изгнанного“, я поняла, что это великолепно. Я всегда хотела работать с писателем именно такого уровня. Через неделю я узнала, что его оставил очередной агент. Нет, я не назову его имени. Я сразу же позвонила Йодеру и сказала: „Мистер Йодер, вы — настоящий писатель. „Изгнанный“ — великолепный роман. Я хочу стать вашим агентом. У вас великое будущее“.»

Следующий абзац принадлежал уже самой журналистке: «Ни редактор, ни агент мистера Йодера не пожелали говорить о его финансовых успехах, но знакомые с книгоиздательским бизнесом люди заверили меня, что Йодер приносит шестьдесят процентов прибыли агентству мисс Крейн. Она рассказала мне следующее: „Когда я звоню ему, чтобы обсудить дела, он сразу со всем соглашается — на это уходит максимум две минуты. Но он вовсе не прост. Потом он соединяет меня со своей женой, Эммой, и она часами допрашивает о всех подробностях дела. Могу сказать вам, что во внимании Эммы все: ферма, контракты на книги, банковские счета и сам Йодер, кстати. Вчера я сказала своему помощнику: „Твоя задача — не огорчать мистера Йодера, а еще лучше — миссис Йодер““.»

Меня не обидело то, что рассказали про меня мои «златокрылые ангелы». Но, раз уж они описали меня таким маленьким, смею высказаться, что ростом я не ниже миссис Мармелл и уж как минимум выше мисс Крейн.

Работа над книгой постепенно продвигалась к концу. Зимой еженедельно я твердил Эмме: «Книгу пока даже не сдали в печать. А еще предстоит считывать гранки. И надо отослать экземпляр для публикации в Германию. Не представляю, как они собираются уложиться в график». Она отвечала: «В издательстве полным-полно квалифицированных людей. Это их проблемы». А в конце апреля она вернулась с почты с объемистым пакетом, и в нем было доказательство того, что книга не стоит на месте. Это был макет обложки — зеленые луга и немецкий готический шрифт заглавия. Обложка показалась нам с Эммой идеальной: «Они все сделали верно. И с первой попытки. Просто чудо!»

Регулярные звонки от моих двух «ангелов» продолжались. Миссис Мармелл информировала меня о процессе редактирования и публикации, мисс Крейн — о финансовых делах. Сообщили, что над картами «Немецкой Пенсильвании», которые поместят в конец книги, работает известный Жан Поль Трембле, он пришлет свои эскизы через неделю. Были сделаны запросы в книжные магазины — сколько специальных пятидесятидолларовых экземпляров с автографами они готовы будут продать. Их ответы внушали большие надежды. Оказалось, что общая сумма таких экземпляров достигает двух тысяч.

Услышав эту новость, я не удержался:

— Я сказал вам, что подпишу только тысячу. Знаете ли вы, какая это работа?! Убийственная! Я просто не выдержу! Шутка ли — две тысячи!

— Хорошо, мы согласимся на одну тысячу, — смирилась миссис Мармелл. Однако спустя несколько дней она сообщила тревожные новости: — Кто-то из наших агентов, не спросив меня, пообещал большому книжному магазину в Сент-Луисе, что вы будете рады подписать специальное упакованное подарочное издание ценой семьдесят пять долларов. Мы подсчитали, что это будет еще около тысячи.

— Скажите им, что обещание аннулируется. Я не смогу подписать столько…

— Мистер Йодер, не знаю, как такое могло произойти, но это случилось, и заказы отменить нельзя.

— Это ваши проблемы, — отрезал я. — Я тут напрягаю свои мозги, чтобы довести эту рукопись до ума, переписывая целые абзацы. Поправки на каждой странице. А вы прерываете меня, чтобы поведать об ошибках одного из ваших агентов.

— Что-нибудь придумаем, — сказала она примиряюще.

— Я подпишу еще пятьсот. Но это все, — смягчился я.

— Спасибо, может, им этого будет достаточно.

Звонки мисс Крейн были иного характера — она вела дела так, словно книга уже в печати. И, когда Эмма передавала мне смысл ее звонков, меня била дрожь.

— Они думают, что если я представил рукопись в октябре 1990 года, то в октябре 1991-го — voila — и книга готова! Имеет ли она представление о том, что я в поте лица тружусь в промежутке между этими двумя датами, сидя как пришитый за машинкой?