Китайское чудо. Критический взгляд на восходящую державу - Дженнифер Рудольф

Одд Арне Вестад

За последние сорок лет в Китае произошла трансформация, которая превзошла все, что случалось в его долгой и неоднозначной истории. В 1970-х годах страна влачила нищенское существование и все больше отставала от Запада и даже некоторых частей Азии в плане промышленности, технологии, образования и сельскохозяйственной продукции. Сегодня это вторая экономика в мире и крупнейшее торговое государство. Китай — крупнейший в мире производитель автомобилей, кораблей, компьютеров и сотовых телефонов. Сообщают, что сейчас в Китае больше миллиардеров, чем в США.

Эта беспокойная восходящая сверхдержава вызвала у соседей и действующей мировой сверхдержавы, США, вполне понятное беспокойство о целях этого восхождения. В случае США беспокойство касалось утраты экономического превосходства и международного доминирования. Как показало избрание президентом Дональда Трампа, все больше американцев беспокоились об утечке рабочих мест за океан и утрате экономического превосходства их страны в состязании с другими. Китай часто указывают как главного выгодоприобретателя от сегодняшних перемен в глобальной экономике, несмотря на тот факт, что экономики многих других стран также растут быстрее, а следовательно, привлекают больше инвестиций, чем экономика США.

Американцы также испытывают дискомфорт от сдвига к многополярному миру с точки зрения влияния и власти. США доминировали на мировой арене со времен Второй мировой войны. После окончания «холодной войны» в 1990-е годы их превосходство, казалось, укрепилось сильнее, чем когда бы то ни было. Но в 2000-е годы, после войн в Ираке и Афганистане и Великой рецессии, США внезапно оказались не столь эффективной сверхдержавой. Произошло множество событий, от российской агрессии на Украине до гражданской войны в Сирии и появления новых террористических организаций, но США не вмешались, чтобы предупредить неблагоприятные последствия. Тем временем Китай становился все увереннее в политике по отношению к своим соседям в Восточной Азии и все менее стремился сотрудничать с США в глобальных вопросах. К концу 2010-х годов США намного меньше походили на «незаменимую нацию», как их назвала бывший госсекретарь Мадлен Олбрайт в 1998 году, чем на одну гигантскую державу в мире великих держав.

Если курс на многополярный мир будет продолжаться, то Восточная Азия — именно тот регион, где его последствия будут видны быстрее всего. Подъем Китая — одна из ключевых причин для такого прогноза. Но и другие страны стали уделять больше внимания утверждению того, что их лидеры считают национальными интересами. Япония намеревается противостоять своему более крупному соседу — Китаю — и отказывается уступать его морским территориальным запросам. Все больше жителей Южной Кореи воспринимают Китай как главное препятствие для воссоединения Кореи. В Южной и Юго-Восточной Азии лидеры, придерживающиеся националистических взглядов, точно так же озабочены отстаиванием позиций своих стран на международной арене. Если ощущение отхода Америки от дел в регионе укрепится, подобные подходы будут иметь больше влияния на будущий курс всех государств Азии.

Таким образом, мир, в котором проявится вновь обретенная значимость Китая, будет намного сложнее, чем тот, к которому привыкли китайские лидеры за время американской гегемонии. Весьма вероятно, что к ним обратятся с призывом найти решение мировых проблем намного раньше, чем они полагали всего несколько лет назад. Если вовлеченность США в дела региона или в установку параметров международной торговли и инвестиций быстро пойдет на спад, ни одна страна не ощутит тяжесть лидерства так быстро, как Китай. В первой половине прошлого века мировой опыт многополярности был неудачным — он привел к двум мировым войнам и экономической депрессии. Роль Китая в том, чтобы избежать таких сценариев в XXI веке, будет критической.

Но есть ли у Китая возможности для лидерства, регионального или мирового? На сегодняшний день показатели не внушают оптимизма. Как и остальная Азия — впрочем, как и мир в целом, — Китай вошел в фазу подъема с упором на собственные интересы и национализм. Период с 2010 по 2015 год в китайской внешней политике на региональном уровне в основном был уроком, как нажить себе врагов и отпугнуть потенциальных друзей. Акцент на территориальном диспуте с Японией вокруг островов Дяоюйдао/Сенкаку содействовал ослаблению тридцатилетней китайско-японской «оттепели», которая приносила пользу обеим странам. Опросы показывают, что сегодня лишь 9 % японцев благосклонно относятся к Китаю. Слабая реакция Китая на провокации Северной Кореи — включая ее ядерную и ракетную программы, атаку на остров Ёнпхёндо и потопление южнокорейского судна «Чхонан» (оба инцидента произошли в 2010 году), а также несколько атак демилитаризованной зоны — убедила многих корейцев, что реальной целью Китая является сохранение разобщенности и слабости их страны. Некоторые также полагают, что в долгосрочной перспективе задачей Пекина может быть включение Северной Кореи в состав Китая, что навеки положит конец корейской мечте о воссоединении.

Если взглянуть южнее, ситуация ненамного лучше. Хотя на протяжении почти трех десятилетий связи между Китаем и Юго-Восточной Азией неуклонно укреплялись, конфликты из-за суверенитета в Южно-Китайском море в последнее время подточили эти отношения. Результат — растущие подозрения у южных соседей Китая, что Пекин намерен доминировать над ними и контролировать их, продавливая решение региональных проблем через экономическое влияние и военную мощь. Семь новых искусственных островов, которые Китай все еще строит в спорных водах, сигнализируют соседям, что Пекин не намерен соглашаться на многосторонние переговоры или признавать решения международных судов.

Некоторые аналитики утверждают, что сейчас Китай настолько могуществен, что успешно вынудит соседей согласиться с нравящимися ему решениями территориальных вопросов и других споров. Нет силы, которая могла бы противостоять ему, особенно если участие США в делах региона пойдет на спад. К тому же почти все страны в этом регионе устойчиво заинтересованы в экономическом сотрудничестве с Китаем. В Восточной Азии, несомненно, есть лидеры, которые захотят проверить истинную готовность Китая к сотрудничеству, идя на сближение с большим соседом. Но им придется проявить осторожность по отношению к собственному населению. Не только в Японии большая его часть опасается китайского влияния. Население Вьетнама и Филиппин боится Китая почти так же, как японцы, несмотря на тот факт, что по экономическим причинам лидеры этих стран хотели бы теснее сотрудничать с Пекином. Сегодня ситуация далека от той, какой она была в XVIII веке, когда китайское влияние в регионе начало идти на спад. Тогда Китай был предметом общего восхищения, а большинство других стран не обладали сформированным чувством собственной идентичности. Сейчас Китая опасаются, а народный национализм повсюду является не менее мощным фактором, чем в самом Китае.

Другие полагают, что с ростом могущества Китая его поведение на международной арене изменится. В конце концов, когда в XIX веке возросло могущество США, они принялись распоряжаться направо и налево и стали