Рудиарий - Андрей Посняков

– А я вот так думаю: раз ты писатель, так пиши, что покупают, и живи за счет этого, – поддержал беседу Рысь. – Нечего выпрашивать всяких там переписчиков. Есть деньги – найми, нет – пиши сам. Чего тут выпрашивать-то?

– Правильно! – заказав четвертый кувшин, горячо одобрил Феликс. – Оч-чень правильно ты рассуждаешь, любезнейший Юний. Только вот зря они философию не берут!

– А ну ее. – Гладиатор махнул рукой. – Все равно в ней никто ничего не понимает. Вот был у меня когда-то один знакомый философ, Гретоликс, вожак галльской шайки, так уж он был умный – не стал дожидаться, пока легионеры прихлопнут мятеж, сбежал куда раньше, так никто его и не нашел. Вот она – философия! Послушай-ка, Феликс. – Гладиатор вдруг хлопнул себя по лбу. – Книжная лавка принадлежит сенатору Памфилию Руфу, так или нет?

– Да, она именно ему принадлежит, – кивнул писатель. – Сенатору.

– А где он живет, этот самый Памфилий?

– Не знаю. – Феликс пожал плечами. – У него дом где-то недалеко от центра и две виллы. Одна рядом, на Аппиевой дороге, вторая в Омбрии. Сейчас лето, наверное, вся семья Памфилия на вилле.

– И верно. – Рысь погрустнел. – Что ж, видно, придется подождать до осени, разве что боги будут особо милостивыми.

– Что ты там бормочешь, Юний? Хочешь еще вина?

– Нет. – Юноша покачал головой и поднялся, надевая шляпу. – Пожалуй, мне уже пора идти.

Он уже подходил к амфитеатру Флавиев, как вдруг вспомнил о Юлии Филии, девятнадцатилетней вдовице, прятавшей за показным цинизмом простое и доброе сердце. «Всем, кому можешь, помогай!» – так учил отец, и эти же слова ходили поговоркой в Риме. Всем, кому можешь, помогай. А ведь Юлия неспроста не давала о себе знать уже более трех месяцев. Наверное, что-то с ней случилось, скорее всего, девушку постигли неприятности денежного свойства. А ведь она как-то упомянула, что вложила приличные средства в египетские зерновозы, те самые, что, по словам писателя Гая Феликса, вовсе не были разбиты бурей, как считалось в Риме, и вот-вот должны были пришвартоваться в гавани Остия. И, если Юлия еще не продала долговые обязательства зерноторговцев, это могло бы спасти ее. Молодая вдова в свое время немало помогала Рыси, организуя толпы поклонниц, влиявшие на решение судьи в его пользу, и теперь хорошо было бы ей помочь, если она правда нуждается в помощи.

Всем, кому можешь, помогай! Не раздумывая, Юний резко свернул влево, переулками пройдя на длинную Тибуртинскую улицу, на которой и располагался небольшой двухэтажный особнячок Юлии Филии. Нет, даже при всем желании, – а что таковое у молодой вдовы имелось, в этом можно было не сомневаться, – она не смогла бы продать зерновые обязательства: кто б купил-то? Ну разве что кто-то осведомленный, из числа тех гнусных людишек, что специально придерживали зерновозные парусники, дабы повысить цены на хлеб и разорить многих людей, вложивших в эту торговлю свои капиталы. А ведь цены на зерно – государственное дело, и если бы император и сенат узнали об этом преступлении, они должны были бы немедленно реагировать: начались бы аресты и судебные разбирательства. А может, они уже начались? Нет, ведь о зерновозах пока вряд ли кто знает, кроме Феликса и его, Анта Юния Рыси, а до ланисты весть еще не дошла. Так скорее же, скорей! Сообщить Юлии хорошую новость, предупредить, чтоб не смела избавляться от векселей, ведь они вот-вот должны были принести приличный, очень приличный доход. Гладиатор прибавил шагу.

Двухэтажный дом на виа Тибуртина был абсолютно пуст! По-крайней мере, у Юния сложилось именно такое впечатление, когда он заглянул в распахнутые, безжизненно повисшие на несмазанных петлях ворота.

– Эй, есть кто-нибудь? – покричал юноша.

Ответом была мертвая тишина. В доме явственно чувствовалось запустение: повсюду валялись какие-то огрызки, мусор, пахло плесенью и еще чем-то вонючим – то ли прорванной канализацией, то ли поддельными сирийскими благовониями. Убедившись, что первый этаж дома пуст, Юний остановился у лестницы и прислушался: кажется, сверху донеслись какие-то слабо различимые звуки. Юноша насторожился: ну точно, рыдания! Юлия?

– Молодой человек! – проскрипел сзади чей-то голос.

Гладиатор резко обернулся и увидел только что вошедшего в дом маленького, плюгавого человечка в желтой тунике и накинутом поверх нее тонком плаще-люцерне. Чрезвычайно смуглое, коричневое лицо человечка испещряли морщины, большой, изогнутый клювом нос резко выступал вперед, обширная лысина была покрыта потом. Из-под нависших бровей сверкали маленькие черные глазки, в которых в равных пропорциях смешивались коварство и хитрость, по крайней мере именно так показалось Юнию.

– Чем могу помочь? – осведомился юноша.

– Я, собственно, к хозяйке, Юлии Филии… – замялся гость. – Она дома?

Гладиатор пожал плечами:

– Не знаю, вряд ли. Я тоже ее ищу.

В этот момент посетитель вдруг устремил взгляд куда-то вверх, через правое плечо юноши, маленькие глазки его вспыхнули, на тонких губах появилась неприятная, какая-то жабья, улыбка.

– Приветствую тебя, любезнейшая госпожа Юлия! – льстиво – но в этой лести явно проглядывало презрение – поклонился гость. – Как видишь, я пришел вовремя. Приступим к нашим делам?

– Здравствуй, Юлия. – Гладиатор обернулся к спускающейся по лестнице девушке.

– А, это ты. – Молодая вдова слабо улыбнулась. Глаза ее были красными – видно, недавно плакала. – Боюсь, нам больше не придется встречаться, Юний… А ты, Каллимах, что стоишь? Проходи, поднимайся наверх – увы, у меня нет больше рабов.

– Ничего, госпожа. – Каллимах подошел к лестнице и ухмыльнулся, по-хозяйски проведя рукой по расписанной разноцветными красками штукатурке. – Думаю, потом как-нибудь можно будет поговорить и о доме. Хочу заметить: он требует больших вложений.

Ничего не ответив, Юлия тяжело вздохнула и посмотрела на гладиатора:

– Ну, что там у тебя? Только, пожалуйста, говори быстрее.

– Кто этот мерзкий старик, уж не ростовщик ли? – шепотом осведомился юноша.

– Ростовщик. – Девушка уныло кивнула. – Единственный, кто согласился купить у меня кое-какие бумаги.

Рысь насторожился:

– Уж не о зерновозных ли закладных идет речь?

– Да. – Юлия с удивлением посмотрела на гладиатора. – А ты откуда знаешь?

– Так, догадался. Не вздумай их продавать, лучше придержи!

Вдова непонимающе потрясла головой:

– Но ведь Каллимах именно за ними и пришел!

– Так спусти его с лестницы, – со смехом посоветовал Рысь. – Хочешь, я сам спущу?

– Ты точно что-то такое знаешь? – Девушка пытливо прищурила глаза. – Ну, говори же!

– Больше ничего не скажу, – помотал головой Юний. – Это не моя тайна. Но закладные не продавай! Слышишь?

– Хорошо, не буду.

– И, пожалуйста, не болтай об этом.

Наверху послышались шаги.

– Эй, хозяюшка, скоро ли?

– Спускайся, Каллимах, – улыбнувшись юноше, громко воскликнула Юлия. – Я раздумала продавать закладные.

– То есть как это раздумала? – спускаясь, с яростью переспросил ростовщик. – Ведь мы же уже обо всем договорились!

– Так то было вчера, – жестко усмехнулась вдова. – А сегодня я передумала.

– Как знаешь, как знаешь.

Каллимах исподлобья посмотрел на Юния, словно хлестнул обжигающим ненавистью взглядом. Уж конечно, ростовщик сразу догадался, из-за кого Юлия столь быстро изменила решение.

– Не буду неволить. – Ростовщик скривил губы в каком-то подобии улыбки, но черные глаза его прямо-таки источали злобу. – И все-таки зайду завтра. Может быть, передумаешь?

– Только побыстрее, – отмахнулась девушка. – После Навмахии, ну, может, через день-два, я уезжаю к подруге на виллу и вернусь только через три дня.

– Через три дня. – Ростовщик пошевелил короткими, поросшими черным волосом, пальцами. – Значит, на следующий день после нептуналий… Как же? И ты что же, не пойдешь смотреть навмахию? Цезарь обещал устроить великий праздник в честь бога Нептуна, в нем будут принимать участие все гладиаторы, изо всех школ! Гладиаторы…

Каллимах вдруг замолчал и пристально посмотрел на Юния. Правда, ничего не сказал, сдержался, однако юноша по глазам его понял: узнал. Что ж, еще бы не узнать популярнейшего бойца!

– Нет, вряд ли я вернусь к навмахии, – отмахнулась Юлия. – И вряд ли стоит сюда приходить.

– Посмотрим, посмотрим. – Ростовщик окинул обоих недобрым взглядом и, повернувшись, вышел на улицу.

– Ушел, слава Юноне. – Девушка перевела дух. – Останешься со мной? – лукаво подмигнула она.

– Нет, – с сожалением покачал головой гладиатор. – Поверь, я очень спешу. Тебе нужны деньги на дорогу? Вот, возьми. – Он протянул несколько сестерциев. – Думаю, этого хватит и на то, чтобы нанять сторожа.

– Не откажусь.

Взяв деньги, Юлия вдруг обняла юношу и поцеловала в губы.

– Знаешь, Юний, – тихо произнесла она, – я никогда не принимала гладиаторов за порядочных людей, вообще за людей, лишь использовала их для поддержания собственного престижа, извини за признание… Почему? Почему ты это делаешь для меня?