Рудиарий - Андрей Посняков

Поблагодарив, Юний кивнул и вышел. Он был одет как вполне успешный молодой человек из приличной семьи: в две туники, безрукавную верхнюю, темно-синего цвета, и желтую нижнюю, на ногах кальцеи из тонкой выбеленной кожи, на голове широкополая шляпа, какая сразу выдает иностранцев, ибо римляне практически всегда оставляли голову непокрытой. Шляпа эта окутывала темной тенью лицо и частично скрывала волосы – Рысь был человеком известным и не хотел, чтобы сегодня при его появлении на улице вновь собралась толпа.

Выйдя из ворот школы, Юний обошел амфитеатр Флавиев, полюбовался на величественную статую Гелиоса и, смешавшись с другими зеваками, неспешно направился к форуму. В ослепительно синем небе сверкало солнце, впрочем, на улицах было вполне достаточно тени от разного рода построек, теснившихся друг за другом. Вместе с шумной толпой гладиатор, пониже надвинув на лоб шляпу, прошел мимо величественного храма Венеры и Ромы, мимо базилики Эмилия, мимо здания сената и площади Августа, пока наконец не остановился перед входом на форум Траяна. Даже несколько подустал, пока шел, а ведь ланиста говорил, что форум не так уж и далеко. Ну, если это не далеко – на противоположном конце города, то что тогда «далеко»? Следовало признаться, Рим был красив, очень красив, значит, не все его жители вели пустое и праздное существование. Хватало и архитекторов, и скульпторов, правда, в большинстве своем греков, как знаменитый Аполлодор из Дамаска – строитель Траянова форума.

Пройдя под высокой аркой, Юний оказался на просторной, запруженной народом площади, вымощенной цветной мраморной плиткой. Посередине площади возвышалась величественная конная статуя императора Траяна. Отлитая из бронзы и позолоченная, она сверкала на солнце так, что было больно глазам. С трех сторон форум был окружен тенистыми портиками, с четвертой располагалась базилика Ульпия, отделанная мрамором и позолоченной бронзой, за ней помещались еще какие-то здания – как пояснил Юнию проходивший мимо парнишка, то были библиотеки, а между ними высоченным шпилем маячила колонна Траяна, возведенная в честь победы над даками. В другое время юноша, конечно, не упустил бы случай полюбоваться ею, но сейчас для этого было слишком уж жарко, к тому же и время поджимало. Судя по солнечным часам, расположенным напротив одного из портиков, стоял уже восьмой час дня, то есть было далеко за полдень.

– Эй, парень, где тут книжная лавка? – поинтересовался Юний у проходившего мимо мужчины, по виду вольноотпущенника.

– Лавка? – Вольноотпущенник почесал бороду. – Видишь во-он ту домину в шесть этажей?

– Ну!

– Это рынок, думаю, там и лавки.

Поблагодарив, юноша быстро направился к одной из двух мраморных лестниц, ведущих на рынок с форума. Там тоже спросил пару раз, пока наконец не отыскал нужную лавку, располагавшуюся в противоположном от входа углу.

Везде, где только можно, были устроены полки, на полках лежали свитки в полированных деревянных цилиндрах и скрепленные друг с другом большие листы пергамента – книги. Лавка была полупуста.

– Что угодно, молодой господин? – завидев возможного покупателя, вежливо поклонился торговец – пожилой, среднего роста мужчина с бритым до синевы лицом, одетый в скромную, но опрятную тунику.

– Мне угодно видеть писателя господина Феликса, – оглядевшись по сторонам, тихо произнес Юний.

Торговец пристально взглянул на него и жестом пригласил в заднюю комнату, где, поскрипывая каламусами, усердно трудились переписчики, копируя наиболее популярную литературу, к коей в последнее время относились в основном сборники кулинарных рецептов и пособия о том, как повысить урожайность садово-огородных культур. Собственно, слово «культура» в переводе с латыни и означало «обработка земли».

Наклонившись к одному из переписчиков, торговец что-то шепнул ему на ухо, и тот, отложив каламус, поднял глаза. Видимо, это и был Феликс, оказавшийся среднего роста быстроглазым мужичиной лет тридцати пяти – сорока с тщательно подстриженной шевелюрой, породистым, с горбинкой носом и небольшой черной бородкой, делавшей его несколько похожим на какого-нибудь перса. Писатель был одет в две легкие летние туники, нижнюю, ослепительно белую, и верхнюю, длинную и блестящую, переливающуюся изумрудно-зеленым цветом. По всему чувствовалось: труженик каламуса и чернил не чурается моды.

– Чем могу служить? – Темные глаза писателя требовательно взглянули на юношу.

– Я от Квинта Септимия Марона, ла…

– А выйдем-ка! – Изменившись в лице, Феликс оглянулся на переписчиков и, подхватив посетителя под руку, едва ли не силком вывел его из лавки.

– Там много лишних ушей, – тихо пояснил он. – А здесь, за углом, есть одно славное местечко, где мы можем спокойно поговорить за кувшином хорошего фалернского. А, как предложение?

– Неплохо, – кивнув, усмехнулся Юний.

«Местечко» оказалось закусочной, расположенной на втором этаже обширного здания рынка, гудящего, словно пчелиный улей. А здесь было довольно тихо и даже, можно сказать, умиротворенно: мраморная прохлада, изящные столики, легкий и приятный ветерок, дующий из широких окон.

– Ну, молодой человек, – усаживаясь в креслице, вальяжно осведомился Феликс, – начнем, пожалуй, с главного? Думаю, успеем, пока готовятся заказанные оцеллы.

– Начнем, – сняв шляпу, согласился Юний.

– Клянусь Юпитером и Юноной! – Писатель сверкнул глазами. – Не ты ли тот самый знаменитый гладиатор, которого называют Рысь из Трех Галлий?

– Я, – скромно признался Рысь. – Я полагаю, здесь пока не очень-то людно и можно снять шляпу – в ней не совсем удобно.

– Да, но, знаешь ли, это приличное заведение, и… – Феликс замялся.

– Слишком приличное для того, чтобы пускать сюда разного рода отребье типа куртизанок, воров и гладиаторов, – с усмешкой продолжил Юний. – Ты ведь именно это хотел сказать?

– Для гладиатора ты слишком умен, – покачал головой писатель. – Впрочем, и выглядишь как юноша из приличной семьи, по крайней мере я бы тебя запросто принял за такового… если бы не твой взгляд.

– Взгляд убийцы? – Гладиатор покривил губы. – Ладно, коли тебе неприятно сидеть с убийцей, выкладывай скорее все, что нужно, и я пошел.

– С тобой трудно разговаривать, – посетовал Феликс. – Ладно, выслушай, а потом позволь вместо извинений угостить тебя вином. – Он быстро огляделся и продолжил нервным свистящим шепотом: – Итак, передашь Септимию: все, что касается якобы бури, в которой зимой якобы погибли египетские зерновозы, – полная ерунда. Если еще не продал закладные, пусть не торопится. Зерновозы специально придержали до лета – цены на хлеб сейчас куда выше. Запомнил?

– Вполне.

– Только не вздумай никому сболтнуть по дороге, иначе…

– Не пугай, я же гладиатор.

Феликс неожиданно рассмеялся:

– И впрямь, что это я? Вижу, ты неплохой парень. Ну, так выпьем же!

Они выпили три кувшина, писатель заметно подобрел и стал рассказывать разные смешные истории, часто сетуя на огрубление нравов.

– Еще лет пятнадцать назад я неплохо зарабатывал на комедиях и драмах, – помахивая пальцем, разлагольствовал Феликс. – Их охотно ставили в театре Марцелла, золотые были времена. А потом мало-помалу сначала убрали из моих драм философию – дескать, это непонятно публике… Кстати, ты знаешь, что такое философия?

– Любовь к мудрости. – Рысь улыбнулся. Беседа начинала его забавлять, впрочем, юноша и раньше испытывал уважение к книжной учености и даже не так давно дал себе слово: если когда-нибудь разбогатеет, обязательно обзаведется собственной библиотекой.

– Верно! – одобрительно воскликнул Феликс. – Так вот, мудрости, оказывается, современная публика не понимает, тупая потому что. Сначала из моих пьес убрали философию, а потом и вообще слова – а зачем они, раз зрители все равно ничего не понимают? Так что теперь у нас не театр, а одна пантомима! Да ты не думай, Юний, я не жалуюсь, просто обидно, пишу я много, книги продаются – на хлеб хватает, не бедствую, хвала Юпитеру, не то что некоторые. Вот, вспоминают, как в старые времена было хорошо: цезарь заказывал книги, щедро платил, а до того, в скольких списках книжица разойдется и можно ли вообще ее продать, не было никому никакого дела. А зачем? Император платил щедро, вот и привыкли… А теперь все не так, и я думаю, это честнее, Юний! Если ты писатель, так живи писательским трудом и речами, а не участвуй в разных комициях и, прикрываясь высокими фразами об ответственности властей за «истинную» литературу, не проси у государства подачек, как последний нищий плебей! До чего дошло, уже Авл Нумидий Каррат-старший жалуется, что ему не хватает денег на содержание раба-переписчика! Между прочим, просит их у сената, уже все пороги обил, козел.

– А я вот так думаю: раз ты писатель, так пиши, что покупают, и живи за счет этого, – поддержал беседу Рысь. – Нечего выпрашивать всяких там переписчиков. Есть деньги – найми, нет – пиши сам. Чего тут выпрашивать-то?