Проект «Справедливость» - Даниил Аксенов

— А о чем, собственно, речь, монсеньор? Я не совсем понимаю. — Мои руки легли на скатерть рядом с миской и бело-золотой тарелкой, из которой я ел.

Губернатор встал из-за стола и кивнул на окна. Солнечный свет, льющийся сквозь стекла, разом померк.

— Это был мой город, сударь. Его у меня забрали. На него — прямо на него! — взгромоздили другие здания, такие уродливые. Мне, конечно, предложили место в Совете, сказав, что на Земле настало новое время… Новое время, подумать только! И это мне — тому, кто правил здесь безраздельно!

Я молчал, пытаясь догадаться, куда клонит мой странный собеседник.

— Но, к счастью, у меня осталось еще оружие. — Губернатор уже не повышал голоса, а подошел к окну и говорил тихо. — Те, кто попадают сюда. Я спасаю некоторых… тех, кто достоин спасения. Учу их своей магии и отправляю наверх. Они мстят за меня. Они — мой меч в ножнах, ждущий своего часа.

Губернатор перестал говорить, а лишь смотрел в серый проем окна. Я чувствовал легкую растерянность, но пересилил себя и сообщил, как бы невзначай:

— Но я ведь не маг, монсеньор. У меня нет никаких талантов к магии.

Хозяин ратуши повернул голову, посмотрел на меня черными глазами и усмехнулся:

— Конечно, вы не маг, Глеб. Но вы попытаетесь им стать. Будете пытаться так сильно, как только сможете. И я вам помогу в этом.

— Но у меня нет вообще никаких способностей, — продолжал убеждать я. — Мне все так говорили. Ничего не получится. Нельзя ли просто помочь мне выбраться отсюда, монсеньор?

Губернатор подошел очень близко и даже слегка наклонился надо мной, источая запах дорогих духов.

— Может быть, и не получится, сударь, — сказал он. — Но у вас только два выхода. Либо вы выйдете отсюда как маг и Лим обрадуется новому могущественному существу, либо вас выбросят как труп и старый город наконец обретет рассудок. Выбирайте, Глеб. Хорошенько подумайте и выбирайте.

Глава 7

Если предложить человеку выбор между смертью и совершением какого-то действия, он, конечно, выберет действие. В моем случае проблема была лишь в том, что это действие от меня нисколько не зависело. Смогу ли я стать магом? Каким образом? Это все равно что требовать от меня усилием воли изменить собственный цвет волос с русого, скажем, на рыжий. Я понимал магический дар именно так — нужен особый талант, данный с рождения, типа дополнительной мышцы, которая способна шевелить ухом. Есть эта мышца — можешь шевелить, нет — не можешь и никогда не сможешь.

Однако губернатор считал иначе. Он почему-то был убежден, что человека можно заставить сделать все, что угодно, и поначалу долго рассказывал мне об открытых и закрытых людях.

— Люди бывают двух типов, — говорил он. — Те, кто открыт для окружающих, принимает их и хорошо себя чувствуют в этой среде, и те, кто замкнут и нелюдим. Есть люди — весельчаки и балагуры, таких называют «душа компании». За праздничным столом они чувствуют себя как окунь в озере. Есть люди еще более значительные, их можно назвать душой целого общества. Они открыты для происходящего, понимают его и оборачивают себе на пользу. Даже любой земной чиновник, который бултыхается в своем мирке циркуляров и взяток, успешен лишь тогда, когда знает все писаные и неписаные правила. Он встроен в свое общество, открыт для него! Так же и с магией. Открыться магии можно и нужно, тогда энергия потечет в резервуар. Я знаю три упражнения, вы будете пробовать их одно за другим. Думаю, в итоге у вас все получится и число магов возрастет в наших мирах.

— А если не получится? — скептически осведомился я.

— Тогда вы умрете, сударь, — буднично ответил губернатор. — Немаг не способен пережить третье упражнение, последнее. Но мы начнем с самого мягкого. Вдруг вам все удастся сразу?

Нельзя сказать, что я спокойно относился к намекам на смерть, хотя владыка старого города часто ими пользовался. Все-таки утешало то, что первое упражнение будет мягким. Перед моим мысленным взором вставали учебные пособия, карточки, даже слайды (можно ведь помечтать?). Я представлял, что сижу за столом или гуляю по залам, а мой самозваный учитель что-то объясняет, втолковывает и дает задания.

Уже позже стало понятно: это была пасторальная картинка. Ибо губернатор начал с того, что ослепил меня. Это произошло внезапно, на следующий день после моего появления в ратуше. Губернатор пригласил меня в очень необычную просторную комнату. В дальнем углу стояла кровать, в ближнем — располагался обеденный стол, еще ближе — дверь, ведущая в уборную, а посередине топорщились пики и острые копья, вделанные в пол под разными углами. Стены помещения были украшены торчащими из них лезвиями мечей. Их рукояти казались погруженными в камень. По этой комнате не то что бегать — даже быстро ходить не стоит. Иначе по неосторожности можно превратиться в рябчика, насаженного на вертел, или, в лучшем случае, обзавестись глубокими резаными ранами.

— Вы будете здесь жить, — сказал радушный хозяин, показывая рукой на все это великолепие. — Недолго. Всего несколько дней. Располагайтесь, сударь.

— Как — буду жить? — недоуменно переспросил я, останавливаясь в дверях. — Они что, острые? Эти копья и мечи? Острые, да?

— Конечно, — подтвердил губернатор, поправляя левую манжету жестом заправского франта. — Наточены так, что могут разрезать упавший на них волосок.

Предыдущую ночь я провел в роскошной спальне со светло-лиловым постельным бельем, серебристым балдахином и невероятно мягким матрасом. Перемена места показалась чудовищной.

— Спать придется там. Видите узкую кровать? — продолжал мой жестокий собеседник. — А есть — за этим столом. Еда будет появляться на столе в положенное время, просто считайте удары часов.

Неподалеку от кровати стояли напольные часы, темно-коричневые, лоснящиеся от лака, с циферблатом величиной с суповую миску. Они выглядели совсем новыми, словно их только-только закончил мастер и принес сюда, гордясь качественной работой.

— Между кроватью и столом ровно двадцать шагов, — сообщил губернатор. — А между столом и уборной — десять. Постарайтесь их преодолеть так, чтобы не наткнуться на какое-нибудь лезвие. Дверь тоже не пытайтесь открывать — не тратьте силы понапрасну на невозможное.

— Это часть обучения? — спросил я, с ужасом разглядывая оружие.

— Разумеется, сударь. — Хозяин поправил другую манжету. — Я сделаю так, что свет в этой комнате будет связан с магической энергией вокруг вашего резервуара. Если вдруг энергия потечет в резервуар хотя бы самой тоненькой струйкой, вы станете кое-что видеть. Потечет сильнее — будете видеть лучше. В этом и заключается цель.

— Какой свет? — в отчаянии спросил я. — Вы хотите оставить меня в этой комнате впотьмах? Среди этих лезвий?!

Губернатор выглядел совершенно спокойным, будто делал и говорил нечто, давным-давно ставшее привычным:

— Располагайтесь. И не сидите подолгу на одном месте, а то я заставлю мечи и копья двигаться.

Дверь захлопнулась. И не просто захлопнулась, а исчезла, слилась со стеной, будто сама превратилась в стену. Я остался один в комнате, уставленной смертоносным оружием. Тогда я еще не знал, что между хлопком двери и погружением в темноту у меня было примерно десять секунд. Целых десять секунд, когда я мог наслаждаться светом! Мог, но не стал… а зря. Ведь когда эти десять секунд истекли, мое зрение погасло, как гаснет свеча, упавшая на пол.

Представьте на мгновение кромешную тьму. Вы живете в ней, ею дышите, но при этом отчетливо понимаете, что живете и дышите лишь до тех пор, пока не шевелите ни рукой, ни ногой. Стоит вам двинуться — и невидимые острые лезвия вопьются в вас. Сделайте лишь шаг — и не только ноги окажутся под угрозой, но и все тело. Куда нацелено ближайшее копье? Куда метит меч, торчащий из стены? В бедро? В голень? В живот? В глаз? А если в глаз, то достаточно малейшего касания, чтобы слепота стала вечной.

В тот момент я знал, что света нет лишь временно. Может быть, преуспею в выполнении «упражнения» и энергия потечет в мой резервуар. Или как-то пережду эти несколько дней, и губернатор освободит меня. Но разве их можно переждать? Мне придется часто ходить между кроватью, уборной и столом.

Первые минуты я просто сидел, привалившись к той части стены, где недавно была дверь. Меня одолевали возмущение и страх. Что должен сделать человек, чтобы с ним так поступили? До какой степени может дойти невезение? Нахожусь непонятно где, в темноте, и еще от меня требуют невыполнимого, угрожая смертью.

Я попытался освоиться в комнате и сделать хотя бы пару шагов, шаря перед собой руками. Шаги были мелкие, просто шажочки, но расплата не заставила себя долго ждать: в бок воткнулось нечто острое, хорошо, что только поцарапало кожу. Пришлось немедленно отпрянуть. Нет, так не пойдет.