Контуженый (СИ) - Бакшеев Сергей

Мысли о деньгах возвращают меня к Максу Лупику. Макс при деньгах и любит пустить пыль в глаза. Он положил глаз на Злату. Преграды в виде Дениса Шмелева больше нет. Злата это тоже понимает. Меня она презирает и игнорирует, а к спорткару Макса проявляла интерес. А что, если Злата живет с Максом? В юности девушки предпочитают быть рядом с сильным парнем, а повзрослев — с богатым.

Я иду к автомойке Макса Лупика. Это мойка самообслуживания на четыре поста. Денис работал на автомойке и мечтал купить подобную. Он так подсел на эту мечту, что и меня с Чехом уговорил копить деньги. И вот передо мной несбывшаяся мечта трех наивных солдат-удачи. Суровая реальность слизнула не только наши деньги, но и жизни двух мечтателей.

Кислотно-желтый «шевроле» в облаке пенных брызг заметен издалека. Рядом Макс собственной персоной в желтом худи с фирменными нашивками. Несмотря на название «самомойка», он моет не сам. Новый работник, сменивший Дениса, угождает хозяину.

Лупик видит меня и прищуривается из-под обесцвеченной челки. Подпускает ближе, встречает с наигранной радостью:

— Кого я вижу! С возвращением! Болтают, ты теперь того — Контуженый.

— У носорога очень плохое зрение, но при его весе, это не его проблема.

Макс кривится в улыбке:

— Не такой уж ты и Контуженый.

— Такой-такой. Справка имеется.

Макс хмыкает и мрачно кивает:

— Пойдем, что покажу.

Хозяин автомойки открывает блок с оборудование в центре между постами.

— В ту ночь, когда мы поцапались в клубе, кто-то расфигачил мои приборы, вылил химию. Факт! Ремонт больше двухсот косарей обошелся. А битый айфон в клубе — еще сотка.

— И что?

— По графику была смена Шмелева. Он по любому в ответе. Факт!

— И что? — повторяю я.

— Ха! С Хрюни не спросишь. Хотел его посадить, а он сам себя наказал. — Макс кривится. Высокомерной улыбкой он подчеркивает превосходство: — Такие, как Хрюня, долго не живут. Зря ты с ним связался.

Я представляю, как бы сейчас Денис врезал на прозвище Хрюня.

— Он Шмель. И мой друг!

— Типа, куда он, туда ты?

— Для друзей — это норм.

— Вот и проговорился. — Макс тычет в меня пальцем: — Ты тоже был здесь в ту ночь! Вы втроем позабавились, прежде чем на Донбасс свалить. Теперь ты один — тебе и платить. Факт!

Я стряхиваю его руку:

— Отвали! Я не помню. Я — Контуженый.

— Удобно, блин! — Лупика вдруг осеняет идея. — Давай прокатимся, Контуженый. Выпьем, поболтаем. Дело есть.

Мне надо выяснить, с ним ли живет Злата, и я соглашаюсь.

Макс красуется за рулем мощного автомобиля с длиннющим капотом. Я смотрю на наш город из окна дорогой машины, в голове разлад — тут мир, а рядом война. Тут можно мчаться по ровному асфальту и наслаждаться музыкой из десяти динамиков, а там надо передвигаться поближе к стенам и вслушиваться в звуки прилетов. Артиллерийский обстрел — и мирная жизнь превращается в ужас, боль и лишения. Дончане живут в этом ужасе долгие годы.

Лупику нет дела до чужих страданий. Он гнет свою линию:

— По драке в клубе я без претензий — бывает. Но за денежный ущерб надо платить.

— Это и есть твое дело?

— Не кипишуй! Можно не деньгами. Для Контуженого есть другая работа.

Мы в кафе. Разливая коньяк по бокалам, Макс объясняет:

— У меня одна автомойка имеется, хочу вторую покруче, на шесть постов. Крайний сделаю высоким, чтобы фуры заезжали. С них доход больше.

— Хотеть не вредно, — замечаю я, не понимая, куда он клонит.

— Бизнес, как велосипед, раз сел — надо крутить педали.

— Типа, «шевроле» на велик меняешь. Обращайся.

— Ну, Контуженый, ты классный парень! Давай накатим.

Я поднимаю бокал:

— За вас, за нас и за Донбасс!

Макс согласно кивает. Мы выпиваем. Лупик переходит на шепот:

— Я нашел центровое место для автомойки. На углу Свободы и Крупской. Там старики в хибаре живут. Я подкатывал: уступите землю, не обижу. Они талдычут: доча с Мурманска вернется, новый дом будем ставить.

— Наверное, мало денег предложил.

— Если каждому платить, бизнес не на что мутить! — Макс смеется, придвигается ко мне, кладет руку на плечо: — Ты вояка! Достань автомат, запугай стариков, чтобы землю уступили.

— Отнять хочешь?

— Не-е, подпишу с ними договор, отстегну немного.

— Их участок достанется тебе?

— Ну да.

— А где старики будут жить?

— Пусть катятся к доче! Здесь они без кондея летом парятся, а в Мурманске — море! Факт! — Макс доволен собственной шуткой.

Мне жалко незнакомых стариков, хочется отгородить их от Лупика.

— Сколько ты там ущерб насчитал? Триста? Могу погасить убытки.

— Откуда у тебя бабло, Контуженый?

— Страховка за ранение. — Я приподнимаю подвязанную руку, стучу по голове. — А за смерть еще больше дают.

— И сколько? — интересуется Макс.

Мне его любопытство не нравится. Прощупываю настроение:

— Я заплачу, и между нами ровно? Стариков забудешь?

— Еще чего! Я же сказал, бизнес — велосипед, а падать я не собираюсь.

— Доходчиво.

— Ну так как, берешься? Или мне у Рацкого вышибал долгов позаимствовать.

Я понимаю, что Макс нацелился на участок и не отстанет от стариков в любом случае. Не я, так другой их дожмет. Уж лучше я поговорю, чем вышибалы кредитов. Вспоминаю про пистолет, который припрятала Маша.

— Автомата у меня нет, но ствол имеется. Пистолет Макарова.

— Супер! Реши вопрос, я про ущерб забуду и станем друзьями.

— Как решить?

— Я дам договор. Заставишь подписать. Ну, за успех! — Макс выпивает, не дожидаясь меня. Улыбается, хлопает по плечу: — В случае чего, ты Контуженый, взятки гладки!

— Пиши адрес. У меня башка дырявая.

— По телефону скину.

— Мой телефон сдох.

— Конспирация? Хоть и дырявая, а с хитрецой.

Пока Лупик расслаблен и пишет адрес на салфетке, я перехожу к своей проблеме.

— Мне надо Злате Солнцевой от брата последние слова передать. Скажешь ей?

— Где я ее увижу?

— Не гони! Ты к Злате подкатывал. Она к тебе и ушла. Ее родители так сказали.

— Пересказали! Какой-то сопливый сериал.

— Точно Злата не у тебя? — я спрашиваю и прислушиваюсь к внутренним ощущениям.

— Чтоб я жил с телкой. На хрена? Я живу с деньгами. Приспичит, поманю и получу. А постоянная баба — скучно. И не выгодно!

Лупик посмеивается. Я принимаю от него салфетку с адресом стариков, касаюсь носа. Салфетка чиста, следов крови нет, да и башка не гудит. Разочарованно вздыхаю. Тест показал, что Лупик не врет.

— С кем же Злата укатила?

— У проводницы масса вариантов. Поездила, страну посмотрела, захотела в большой город. Кому-то из ростовских командировочных приглянулась и — тю-тю! Прощай захолустье.

— Думаешь?

— Я думаю о новой автомойке. Когда сделаешь?

— Подготовиться надо.

— Не тяни, Контуженый, а то счетчик включу задним числом. Никакой страховки не хватит. — Макс снова кривится и разливает коньяк. — Мы с тобой такие дела провернем. Факт!

17

Я беру рюкзак с деньгами, полученными за ранение, и иду в «Быстрокредит». На войне деньги не защитят и не помогут, а в мирном городе без них никуда. Даже долги там и там разные. На фронте мы кровью воинский долг исполняем, а здесь банкнотами долги отдаем.

В кабинете директора кредитной конторы за столом восседает знакомая рожа, Олег Рацкий. Хлопаю на стол перед ним две пачки пятитысячных купюр.

— Миллион! Мы в расчете.

Удивление на физиономии Рацкого сменяется кислым недовольством.

— Быстро ты. — Он шелестит купюрами: — Не краденные? Полиция не конфискует?

— Кровью заработал. Военная страховка.

— По чесноку выдали? Не обманули?

— Не меряй по себе.

— Шел бы ты на свою войну, Контуженый, и нам не мешал.

— Ты что несешь, мы за всех воюем.

— За меня не надо, я не просил. — Рацкий смахивает деньги в стол и нехотя кивает: — Садись. Я проценты посчитаю.