Девушки начинают и выигрывают - Натали Крински

Во-первых, самый популярный и часто применяемый — «Отвернись и спрячь». «Отвернись и спрячь» — это ряд действий по маскировке виновного. Нужно отстраниться от танцующей девушки, применив разворот а-ля Майкл Джексон, затем стремительным движением ладони заткнуть преступника (за пояс) или подоткнуть (не знаю подо что).

Результат доставляет некоторое неудобство, но отлично скрывает эрекцию, которая постепенно спадает. Даже самые крепкие дружки не выдерживают, когда их затыкают. Этот прием лучшего всего срабатывает, когда партнеры начинают танец лицом к лицу и заканчивают в той же позиции. Необходимо помнить, что для данного способа необходимо определенное пространство.

Более уверенные в себе и те, кто получил позитивный отклик партнерши, могут использовать эрекцию в своих целях — в качестве орудия лести, но не нападения. Положительная реакция на ЭВТ может привести от хип-хопа в «Жабе» к мамбо в спальне.

И наконец, ЭВТ способна вызвать то, что я назвала эректоманией. Эректомания продолжается несколько минут, которые для пораженного ею могут показаться вечностью. Обладатель ЭВТ покидает танцпол в жутком смущении, бормоча растерянной девушке, что ему нужно выпить, а затем заявляет своим приятелям, что «у нее плохо пахнет изо рта».

Пока он, униженный, стоит в баре, его охватывает паранойя. Он уверен, что о произошедшем известно всем, что все рассматривают его брюки, гадая, почему у них такой вид. Следствие эректомании — потные ладони, полная неуверенность в себе, нервозность и, возможно, даже легкий тик. Данные симптомы длятся всего несколько минут и могут быть с легкостью сняты еще несколькими порциями выпивки (предпочтительнее «Дубры»).

В заключение я бы хотела назвать ЭВТ реалией современного мира. Я говорю вам: не бойтесь обсуждать ее, даже принять ее. Отправляйтесь в эту субботу в «Жабу» с новым восприятием эрекции во время танца. Не подводите красавчика Бобби. Пусть он не смущается и скажет:

— Я красавчик Бобби, и иногда во время танца у меня бывает эрекция.

4

Понедельник. Дзинь. Дзи-инь. Дзи-и-инь. Контакт с моим будильником, как и с моей матерью, с каждым разом раздражает меня все больше. Я тянусь, чтобы ударом заставить его замолчать (чего я никогда не сделаю по отношению к маме), и попадаю рукой в пепельницу, стоящую рядом с кроватью. ЧЕРТ. К ладони прилипают окурки. Я ударяю по ней еще раз.

Дзи-и-и-инь.

— Может, заткнешься? — говорю я, со злостью глядя на часы.

— Хлоя, твой будильник… опять, — произносит, повернувшись на своей кровати ко мне лицом, Бонни, моя милая, необщительная, лишенная секса соседка по комнате.

— Извини, — кротко отзываюсь я.

— Это повторяется каждый день, — сурово произносит она. Слишком сурово для нее, должна я добавить.

— Извини!

ДЗИ-И-И-И-ИНЬ. Громче, что ли, сделался?

— Черт побери, Хлоя! Выключи его! Я могу спать еще два часа.

В семье Бонни Джонсон шесть человек, родом она из милого провинциального Мэриленда — идеального места для проживания верхушки среднего класса. Ее расписание идеально. Ее средний балл (почти) идеален. Она из тех студентов, которые проходят летнюю практику в октябре и каждый день находят время, чтобы пробежать пять миль, да к тому же еще и учат детей в школах города. Мы живем в одной комнате с первого курса, в основном потому, что сдержанно симпатизируем друг другу, а также потому, что каждый год я говорю себе: если я буду жить с Бонни, она положительно на меня повлияет. Я убеждаю себя, что каким-то чудом перейму ее феноменальную усидчивость. Но по-видимому, этого не происходит. Я полюбила Бонни за то, что она придерживала мне волосы, когда я блевала всю первую неделю первого курса. Она всегда все понимает.

Собрав все силы, которые смогла набрать за три часа сна, я наношу будильнику последний удар. Попадаю в цель, и он, упав, замолкает.

В этом году я решила пройти интенсивный курс итальянского языка, и занятия начинаются каждый день в восемь тридцать утра. Наверное, я слишком сосредоточилась на «итальянском» и почти совсем не обратила внимания на время. Итальянский — это так изысканно, думала я. Я поеду в Европу и впишусь в эту толпу темноволосых сексуальных людей.

Что ж, оказывается, в Европу я не еду и по-прежнему считаю, что «Прада» по-итальянски означает «туфли». Кроме того, восемь тридцать не имеет ничего общего с сексуальностью. Я глубже зарываюсь в теплую постель, боясь поднять глаза и встретиться с неподвижным взглядом Бонни. Для человека с такой скудной личной жизнью она очень неблагодарна: ведь я обеспечиваю ей хоть какие-то развлечения.

Еще пять минут, говорю я себе…

Через полчаса я сажусь в постели и смотрю на ненавистный будильник. «Восемь пятнадцать, — самодовольно говорит он. — Надо было послушаться меня с первого раза».

Иди ты, будильник, куда подальше.

Я опаздываю. Я опаздываю. Я чудовищно опаздываю! О, и в качестве бонуса, я забываю вытереть руки после попадания в пепельницу, поэтому моя кровать, простыни, мое лицо — все в черных полосах и воняют, как помещение «Жабы».

Туалетная вода «Жаба» — не тот аромат, за которым будут давиться в «Барнисе». Уж вы мне поверьте.

Вскочив с кровати, я несусь в душ. Я одна из тех немногих обитателей кампуса, которые никуда не могут пойти, не приняв душ. Мои подруги не понимают этого моего пунктика, но у большинства из них свои заморочки. Когда у меня будет приятель, я тоже не стану принимать душ. Но сейчас… А вдруг любовь всей моей жизни пойдет по Колледж-стрит, а я промчусь мимо него по дороге на занятия, оставив после себя шлейф кислого запаха тела? Это будет, мягко говоря, ужасно. Вместо этого я должна стремительно, но грациозно пройти мимо, источая сладкий, но не резкий аромат «Марк Джекобс для женщин» (мой фирменный запах). Именно так привлекают внимание потенциальной любви-на-всю-жизнь.

Я хватаю с крючка на двери полотенце, торопливо обертываю его вокруг своего тела — «необходимо сбросить пять фунтов, согласна, можно и десять» — и несусь по коридору в ванную.

Может, этот день окажется более удачным, думаю я. Но, как видно, я хочу слишком многого. Обе душевые кабинки заняты (что совсем неудивительно — их всего две на восемнадцать человек), а в туалете стоит характерный запах только что исторгнутых продуктов жизнедеятельности человека. Пользование удобствами совместно с лицами противоположного пола приводит иногда к омерзительным результатам. Сегодня это вылилось как в чарующий аромат, которым веет из кабинки номер один, так и в клочья волос в раковине, бывших, вероятно, частью чьей-то бороды (я надеюсь, что к той странной девице Наталии, которая тоже живет в нашем отсеке, это не относится, хотя все возможно).