К своей звезде - Аркадий Пинчук

Однажды, во время разговора с продавцом книжного магазина, к прилавку подошла круглолицая рыжая девушка и, добродушно улыбаясь, сказала:

– То, что вам нужно, здесь вы не найдете. Это точно.

– А где найти? – спросил Новиков.

– У меня дома, – сказала она.

– Да, но я бы хотел купить…

– Я вам подарю. Идемте. Это недалеко. То, что вы хотите прочесть, – для меня давно пройденный этап.

По пути к дому она узнала, как зовут Новикова, назвала свое имя, рассказала, что учится в пединституте на математическом факультете.

– Что вы интересного нашли в этих сухих цифрах и формулах? – Ему казалось, что девочки с такими изящными фигурками и такими ясными глазами, как у этой студентки, просто обязаны рваться во ВГИК или театральный. Ну, в крайнем случае в консерваторию. – Что может быть увлекательного в математике?

Алина смеялась.

– Это все от вашего дилетантства. Математика, милый Сережа, это… как полет. Идете вот вы по лесу, видите березы, кусты, отдельные предметы. Это арифметика: пятью пять – двадцать пять. А когда вы летите над землей, что видите?

– Много чего. Поля, массивы лесные, просеки, дороги, реки.

– Вот! – радовалась она. – Вы охватываете взглядом всю землю. В лесу можно в два счета заблудиться, а сверху вы сразу увидите, где выход из чащи. Вот так и в математике. Формулы, они ведь красивы, как античные статуи. А цифры – это те же ноты. За ними музыка!

Вопросы, которые мучили Новикова, она серьезно обдумала и ответила неожиданно:

– Вы, милый Сережа, не усвоили один пустячок, вот эту школьную формулу.

Она написала формулу и посоветовала ему решить несколько задач. Новиков позже с поразительной ясностью вспомнил, как из-за поездки на соревнования пропустил эту тему. Все собирался наверстать, да так и не собрался. А пробел аж вон где аукнулся.

Решив задачи, он снова побывал у Алины дома, познакомился с ее родителями. Василий Иванович был замкнут и сосредоточен. Видимо, наложила отпечаток профессия – он всю жизнь работал машинистом тепловоза, а мать, Элеонора Игнатьевна, его полная противоположность, трудилась технологом на кондитерской фабрике. К Новикову они относились спокойно – видимо, в этой квартире не один он побывал, Алина не отличалась замкнутостью. Но когда почувствовали, что дочь всерьез увлеклась курсантом авиационного училища, забеспокоились, особенно мать.

– Как вы к ней относитесь, Сережа? – спросила она осторожно.

– Я на ней женюсь, – ответил он твердо.

– А если она откажет вам?

– Все равно женюсь.

Ответ понравился Элеоноре Игнатьевне, и она улыбнулась. Перед самым выпуском из училища Алина стала его женой.

Новикова направили служить на Дальний Восток. Не успела Алина устроиться в школу, как его перевели в Группу советских войск в Германии. Там ей работать не довелось. Сначала негде было, а потом родился Санька. И Новиков подивился такому совпадению: и у него, и у сына место рождения – Германия.

Из Группы войск Новиков уехал служить в Среднюю Азию. Там Санька пошел в школу. Алина начала работать. Не успела войти во вкус, мужа перевели в тьмутаракань и к черту на кулички.

Самое счастливое время для их семьи пошло с того дня, когда Новикова приняли в академию. Отец и сын учились, Алина читала лекции на курсах усовершенствования преподавателей начальных школ. Они жили в одной комнатенке офицерского общежития, готовили на электроплитке завтраки и ужины, ходили по вечерам на спектакли, концерты, литературные вечера, просмотры и даже популярные лекции. Выходные дни посвящались Саньке.

Когда Новиков стал замполитом в полку у Чижа, Алина почти год не работала. Школы города в преподавателях математики не нуждались. Но она взялась в одной из них вести математический кружок, подменяла иногда учителей. Директор пытался изыскать возможность хоть как-то оплатить ее труд, но Алина наотрез отказалась. И когда в школе появилась вакансия, ее сразу зачислили в штат.

Математический кружок неожиданно стал популярным. Занятия посетил какой-то ученый, где-то расхвалил их эффективность, в школу приехал представитель Академии педагогических наук. И тогда Алина, решив, что пробил ее час, предложила свою, выстраданную за все минувшие годы, программу, как она определила сама, обучения с увлечением.

– Каждый человек, – объясняла Алина Новикову, – рожден творцом. Создай ему условия для творчества, и он будет трудиться с полной самоотдачей, без понукания. Этот принцип я использую в изучении математики. На каждую тему ученик должен составить опорный конспект. Чем лаконичнее – тем выше балл. Вот, например, конспект ученика шестого класса. – Она показала Новикову тетрадь. На листочке был контур многоэтажного здания, а внутри кружочек с хвостиком.

– Ребус, – сказал Новиков.

– Правильно, – согласилась Алина. – А читается он так: если атом увеличить до размеров здания Пушкинского театра, его ядро станет величиною с вишню.

Школьник, считает Алина, умеющий сам составить подобный ребус по любой теме, способен таким образом создать сжатую модель любой информации. Он уже человек, который научился учиться, А ведь это ему придется делать всю жизнь.

У нее появились противники и заступники. К какому решению пришли в школе, Новиков не знал – уехал на переучивание.

Школьный звонок заставил его улыбнуться, уж очень он был похож на сирену Дворца спорта. Будто не конец урока, а конец хоккейного матча. В его памяти еще жил колокольчик из снарядной гильзы, в который названивал безногий гардеробщик. Особенно долго он махал им, извещая об окончании большой перемены. Маленькая перемена – и звонок короче.

Алина вышла во двор в толпе учеников. Она смешалась с десятиклассницами и подошла к Новикову почти вплотную не замеченная им. С ходу обняла его, прижалась вся, замерла. Их обтекал поток учеников, и те с любопытством наблюдали за своей учителкой: с чего это она вдруг бросилась на шею летчика. А учителка в этот миг забыла обо всем на свете и только все теснее жалась к человеку, которого каждую ночь видела во сне.

– Алина Васильевна, – шептал Новиков, – что скажут твои ученики?

– Что я люблю тебя, – шепнула она в ответ.

– Да?.. Целый час маячу под окнами, всех дворников насторожил, а любящая жена – ноль внимания.

– Ну, Сережа, – она засмеялась и снова спрятала лицо у него на груди. – Господи, как соскучилась…

Новиков легонько дернул ее за рукав.

– Пошли?

– Да я же не могу, – сказала Алина. – Кружок.

– А Санька – в школе?

– Санька пошел с девочкой в кино.

Новиков сделал испуганное лицо: «Уже с девочкой?!»

– Можешь поздравить, – залилась краской Алина. – Эксперименту дана зеленая улица. Была комиссия из Академии, – она радостно засмеялась. – В общем, наша взяла.

– Ну, Алина Васильевна, с вас причитается.

– Сейчас мои ребята только входят во вкус. Институтские формулы щелкают как семечки. А что еще будет! Я тебе покажу этих учеников через год, в десятом классе… Что гримасничаешь? – насторожилась она. – Не веришь?

– Верю. Только через год мы с тобой… – Новиков вдруг запнулся. Он понял, что, если сейчас скажет Алине о предстоящем переезде, не просто огорчит ее, глубоко обидит. И почему-то почувствовал себя виноватым перед ней, хотя, видит бог, какая его вина тут…

– Что через год, Сереженька? – Алина ловила его взгляд.

– Ты у меня военный человек… – Нет, он не мог сказать. – Год – это… знаешь… меня представили к ордену. За успешное освоение военной техники.

– Да ну тебя, – она уже готова была расплакаться. – Напугал прямо… Думала, опять.

Новиков засмеялся. Нет, он правильно сделал, что не сказал, не время, видно, еще.

– Подумаешь, – продолжал шутя, – а если опять?

– А если опять… – Алина твердо смотрела ему в глаза. – Если опять – ни за что.

– Ни за что, так ни за что, – Новиков пригладил ее рыжие кудряшки. – Давай ключи. Тебя ждут твои вундеркинды.

– Подождал бы, – жалобно попросила она. – Всего часик.

Только теперь Новиков вспомнил, что в руке у него букет сирени. Он развернул газету и вручил цветы жене. Растроганная Алина поцеловала Новикова, положила ему в карман ключи и отпустила:

– Иди. Я скоро.

Почти у самого дома Новиков столкнулся с Волковым. В легком спортивном костюме, кедах, легкомысленной кепочке, командир больше походил на студента, нежели на солидное должностное лицо.

– Куда, Иван Дмитрич?

– А никуда, просто так, – засмеялся тот. – Захотелось хоть на часок расслабиться, погулять у озера. Не хочешь?

– Надо хоть умыться. Только вот ключи нашел.

– Ну, пошли. Разговор есть.

Пока Новиков переодевался, Волков стоял у книжных полок, вытаскивал то один, то другой томик. Листал, ставил обратно.

– Сколько богатства человеческой мысли, – сказал, когда Новиков вышел из спальни. – Есть счастливчики, которым все это доступно, читают, никуда не торопятся. Даже как-то удивительно. А тут вот час один выпал и не знаешь, как его лучше провести. То ли газеты читать, то ли книги, то ли с женой поговорить, то ли пройтись, как все смертные, по берегу озера…