Дневник Марты - Александр Стуликов

палок, если человек падал,  спускали собак, они грызли им пятки, брызжа во все стороны слюной и кровью, заставляя подняться.

Когда очередь дошла до меня, я собрала оставшиеся силы и побежала со всех ног, прикрывая голову руками. Меня не тронули, весь строй гоготал и катался по полу, держась за животы, а самый толстый из них тыкал в мою сторону пальцем и безудержно хрюкал.

– Где мы? Вам помочь? – я обратилась к мужчине, который сидел напротив меня.

Ему было лет 40, ну или чуть больше, он пытался одной рукой перевязать рану, вторая рука у него была бесполезной, она безжизненно раскачивалась из стороны в сторону,словно сухая  ветка на ветру.

– Не стоит, я справлюсь.

– Вы не знаете куда нас привезли?

– Знакомые места. Санаторий, Вы же видели, пилюли уже раздали всем, сейчас будут по палатам разводить.

– Вы так шутите?

– Здесь нельзя грустить, иначе не выжить. На тюрьме мы, милочка.

– За что? Это какая то ошибка…

– А здесь все ни за что, по ошибке, у любого спросите. Могу предположить только, если с площади забрали, значит, за свободу слова, день и ночь таких как Вы везут, по этой милости истинные арестанты домой зайти не могут, третьи сутки в стакане сидим.

– А теперь что?

– Теперь ничего, слово свободно, а Вы нет.

– Я тут не причем, я вообще просто рисовала, рисовала, понимаете? Меня с кем-то спутали.

– Я тебе верю, но я не суд присяжных. Поэтому лучше присядь и отдохни, не загораживай солнце.

-Кого?

– Лампочку, со света уйди.

– Ааа. Хорошо. Извините, но мне кажется, Вам все-таки доктор срочно требуется, Ваша нога… она еще больше посинела.

– А-ха-ха! А Вы тоже не без чувства юмора, как оказалось. Неужели Вы думаете, что они меня били для того, чтобы потом лечить? Рассмешили.

Врачи нужны им. Им. Они давно уже нуждаются в психиатрической помощи, им без очереди, а я со своими ранами обожду. Заживет.

– А Вас за что? Тоже с площади?

– Нет. Не с площади, сам не знаю за что меня здесь держат.

– Не хотите говорить?

– Да нет, почему. Все уже известно. Я деньги украл у себя в конторе, на которою горбачусь уже, наверное, тысячу лет. Ну как, украл, свои забрал, те, что мне и полагались за мои труды.

– Вам не платили?

– Платят? Кость бросают, чтоб не издох, а сами имеют закрома и не отказывают себе ни в чем, машины, виллы, острова, все у них, а мы лишь та прислуга при короле. Поначалу, в первую десятку трудового стажа, я думал поднимусь, карьеру сделаю, все силы отдавал, работал день и ночь, но чины и должностя, как выяснилось, позже у них переходят по наследству, а для нас один ошейник лишь уготовлен до самой смерти, за который, прошу заметить, придется еще и уплатить, а коль откажитесь иль денег нет, упекут в тюрьму и там сгноят. Когда я это понял, поклялся себе, что добьюсь свободы любым путем, так жить не стану. Долго вынашивал я план, целый год только выверял. В один день я решился. Опустошил хранилище и был таков.

Меня поймали, когда до границы оставалось всего пару шагов. Не так просто оказалось уйти с цепи.

Клацнул засов. Все притихли.

– На выход. С вещами. Да, ты. На выход.

В дверях стояла женщина в галифе и указывала на меня. Она больше походила на мужчину, чем на представительницу женского пола: короткая стрижка, грубые черты лица, кулачище размером с мою голову.

Я побоялась что-либо спрашивать у нее и просто вышла.

– Быстрее. Стой. К стене. Вперед. Стой. К стене. Вперед. Стой. К стене. Вперед. Не смотреть. Вперед. Стой. К стене! – командовала мне "Женщина в галифе", подталкивая меня сзади связкой ключей, которые, кажется протыкали меня насквозь.

Мы шли по длинному, мало освещенному тоннелю, как мне показалось, он вел вглубь под землю.

Каждый раз, когда возникала решетка, «Женщина в галифе» останавливала меня, ставила к стене, открывала замок, и мы двигались дальше.

– Вперед. Стой. К стене. Вперед. Стой. Направо. Вперед. Стой! – кричала мне «Женщина в галифе» прямо в ухо.

Вскоре мы оказались в какой-то комнате и «Женщина в галифе» тихо сказала:

– Раздевайся. Одежду, вещи на стол. Быстрее.

Я, не раздумывая, сняла всю одежду и положила ее на железную столешницу.

– Трусы тоже снимай! – злобно гаркнула «Женщина в галифе».

Я быстро сняла их и осталась стоять  обнаженной в центре маленькой комнаты, одна, наедине с этой женщиной.

 Она же начала копаться в моих вещах, тщательно прощупывая каждый шовчик на одежде.

-Так, встань сюда, – сказала мне «Женщина в галифе» и указала на синюю линию, нарисованную на полу.

Я встала.

– Нагнись и раздвинь ягодицы! – приказным тоном сказала «Женщина в галифе».

– Зачем? – нагнувшись вперед, спросила я

– Шире, шире, -не обращая внимания на мой вопрос продолжала командовать «Женщина в галифе».

Я подчинилась.

– Сядь, встань, сядь, встань, сядь, встань! -приказывала мне «Женщина в галифе».

Я не понимала для чего нужна была эта экзекуция, но вопросов я больше не задавала и приседала в ритм ее командам.

– Одевайся,– остановив меня сказала «Женщина в галифе».

Я потянулась к одежде.

– Не это. Вот твои вещи, про те забудь.

«Женщина в галифе» бросила к моим ногам какое-то тряпье. Это были рубаха и штаны, пошитые из мешковины.

– Одевайся быстрее, хватит рассматривать, голой поведу, -пригрозила мне «Женщина в галифе» и ударила по стене кулаком так, что с потолка на меня посыпалась штукатурка.

Оделась я молниеносно. Одежда оказалась не по размеру. Рубаха висела на мне, а штаны я с трудом натянула на себя. Одна штанина была наполовину изъедена молью.

«Женщина в галифе» отвела меня в камеру, выругалась, сплюнула через плечо и оставила меня там, закрыв  железную дверь на  ключ.

«Ничего, ничего» – успокаивала я себя. – «Сейчас, придут, разберутся, поймут, что это была ошибка и меня отпустят».

Никто так и не пришел.

Не пришли ни через час, ни через два, ни через день.

На самом деле, я  даже не представляла сколько прошло времени с того момента, как меня здесь закрыли, может, три дня, а, может, всего три часа.

Сюда не проникал солнечный свет, окон не было. Были только серые стены, лавка в три доски с матрацем, под который я залазила, чтоб как-то спастись от холода, бутыли с водой и большая ржавая фляга, о